он бросил окурок папиросы в консервную банку, стоящую на полу рядом с сиденьем дивана, повернулся на бок и уснул. Ему снилось, что он в синем твидовом костюме, купленном в комиссионном магазине на Баумана, идет по посыпанной мелкой галькой дорожке курортного парка города Гагры. Вокруг – как он это видел однажды на почтовой открытке – стоят высоченные пальмы, отбрасывая на дорожку лохматые тени, по стриженой траве ходят павлины. Рядом с ним – долговязая девица в соломенной шляпке курит папиросу в мундштуке. Они идут вдвоем по направлению к темно-синему морю, а люди, что встречаются по пути, кланяются и смотрят вслед красивой паре…
* * *
Через пару дней Долгих, как и обещал, нашел человека, что взялся сбывать краденые продукты на рынке. Естественно, за плату и долю продуктов, что он мог оставить себе. Человек этот – рыночная торговка, которая продавала всякую мелкую дребедень и имела свое место на рынке, чего и надо было вновь испеченной банде.
Несколько мешков муки, мешок пшена, пудовая коробка с пакетами яичного порошка и полтора десятка банок американской свиной тушенки были проданы буквально в три дня: горожане встречали или готовились к достойной встрече демобилизованных из армии воинов – сыновей, отцов, мужей. Те, кто получил в последние дни войны похоронки, тоже ждали родных, надеясь, что похоронка пришла по ошибке. Они еще не знали, что каждый третий из жителей Средневолжска, ушедших на войну, уже не вернется. И уж тем более они не знали, что по республике погиб каждый второй воин, и более половины семей лишились отца, сына, брата, мужа…
Сорванный куш раздербанили на четверых. Таков был уговор.
Всеволод Бабаев денежку унес в тайник, устроенный в подвале дома, где положил ее в жестяную коробку из-под монпансье. Конечно, об этом никто не знал, как никто не интересовался, куда заныкали свои деньги Шмат и Долгих. Хотя Шмат, надо полагать, носил деньги с собой, поскольку домой возвращаться покуда не собирался. А вот лощенок Костян приобрел на толкучке совсем новый твидовый клифт синего цвета (что подходило скорее для осени, нежели для лета), малые хромовые кони фабрики «Скороход» на кожаной подошве и кепку-восьмиклинку с пуговичкой на макушке. Среди подельников он выглядел типичным франтом, чужеродным элементом, невесть каким образом прибившимся к фартовым людям.
А Всеволод Бабаев между тем уже вынашивал новое дельце: база-склад Военторга на Протоке. Конечно, после взятого хорошего дувала [58] на продуктовом складе противотуберкулезного госпиталя можно было еще довольно долго не тужить, но деятельная натура Всеволода Леонидовича требовала новых «свершений», направленных на принесение вреда как государственному строю, так и людям, существующим в нем.
На первом же сборе всей воровской компании Всеволод Леонидович предложил на этот раз подломить склад Военторга, что располагался на левом берегу Протоки. Его с жаром поддержал Костян:
– Чего медлить? Если фарт сам в руки прет!
Шмат и Долгих предложение Бабаева встретили с прохладцей.
– Лично я не против нового дела, – заговорил Долгих. – Но чего ради скипидариться [59], если хавки еще целый вагон и чистоган [60] еще покуда не перевелся.
– Соглашусь с Долгих, – поддержал одноклассника Шмат. – Я еще вчера с голодухи пух! Чего кипешиться? Есть время, чтобы фартово пожить да шалашовок помять! Скучают они без ласк.
– Если мы не возьмем Военторг сейчас, то потом еще долго не возьмем такой легкий куш! – настаивал Сева.
– Так уж и легкий? – засомневался Шмат.
– Брать придется даже не магазин, а автофургон, – с жаром продолжил говорить Бабаев. – Ни подвод, ни лошадей не нужно. Просто отогнать машину в пустынное место и забрать все добро. Ну, может, только одна подвода понадобится, когда будем товар из леса перевозить. Кто умеет водить машину? – как уже о решенном деле спросил Всеволод Леонидович.
– Приходилось шоферить, – отозвался Долгих. – В котором часу автофургон подъедет?
– Завтра под вечер. А сделать нужно будет вот что…
* * *
Военторговский автофургон остановили прямо посередине дороги, благо ни машин, ни прохожих не наблюдалось. Шмат, одетый в военную форму, шагнул навстречу остановившейся машине и одним выстрелом из нагана уложил водителя. А ехавшего с ним экспедитора застрелил Костян – всадил в экспедитора две пули из парабеллума, который он выпросил у Долгих: одну пулю в грудь, другую – в голову. Хотел еще выстрелить, но Долгих со злостью вырвал у него пистолет:
– Чего палишь, дурень?! Все! Замочил уже!
Затем Долгих сел за руль и отогнал автофургон в лесочек. Костян пригнал к этому месту подводу, и на нее из автофургона стали выгружать иголки и нитки – дефицит страшенный; лезвия для бритья, пуговицы, расчески, карманные зеркальца, мундштуки, курительные трубки и кисеты. В отдельных картонных коробках лежали бензиновые зажигалки, также имеющие на рынках хороший спрос, и карандаши с бумагой для написания солдатских писем. Все это добро везлось в военторговский магазин воинских частей сорок восьмой армии, что входили в состав Средневолжского военного округа.
– Неплохой куш за пять минут работы… Поручим нашей темщице [61] сбыть добро. А чистоган, как обычно, раскидаем поровну, – так определился с награбленным Долгих, негласно принявший на себя главенство в банде. Впрочем, это никто оспаривать не собирался…
Склад-базу Военторга решили брать по уже отработанной схеме. Шмат в форме милиционера должен будет проникнуть на склад, нейтрализовать контролера-охранника и обеспечить доступ на базу подельникам. Костян обеспечивал гужевой транспорт в количестве двух единиц и наблюдение за тем, чтобы налетчикам никто не помешал. В случае появлении милиционеров или военных он был обязан предупредить подельников, чтобы те имели возможность либо подготовиться к отпору, либо нарезать плеть [62].
– Свидетелей не оставляем, – предупредил подельников Долгих за день до выхода на дело. Возражений не последовало.
В ночь нападения на базу-склад Бабаев, Шмат и Долгих встретились на мосту через Протоку. С этого моста хорошо просматривался дом Всеволода Леонидовича, но этого никто из подельников не знал. Оно и к лучшему: Бабаев не любил, когда о нем кто-то знал больше, чем он того хочет. А вот Костян запаздывал, что слегка напрягало. Наконец появился и он. На подводе. Объяснил, что второй подводы не будет: обещал один человек, да не сдержал слово.
Всеволоду Бабаеву это не понравилось: сначала опоздание, потом одна подвода вместо двух… Начало не предвещало ничего хорошего. Закрадывались какие-то смутные предчувствия, с которыми он не замедлил поделиться с Долгих, но тот лишь отмахнулся:
– Не дрейфь! Все будет путем. Сделаем, как задумано. Просто возьмем меньше, но будем отбирать качественный товар, что на базаре влет уйдет!
Встали
