Ознакомительная версия.
Отчаяние Максима было велико, как колокольня Ивана Великого. Он то и дело кидался к парусу, пытаясь расправить его как можно шире. Поминутно менял галс в надежде поймать больше ветра. Но тщетно. Родин сохранял присутствие духа.
– Как вы определите их курс? – деловито вопросил он у шкипера.
– А? Что? Курс? – заполошно ответил Максим, глядя перед собой невидящими глазами.
– Посмотрите внимательно, в каком направлении они движутся, – это очень важно понимать!
– Норд! Они идут строго курсом норд!
Родин на секунду задумался. Он старательно восстанавливал в памяти карту Балтийского региона.
– Они движутся в сторону Швеции или Финляндии, – скорее заявил утвердительно, нежели вопросительно, доктор.
– Да-да. Но они могут пристать к любому берегу, если мы их упустим – море не хранит следов! – с отчаянием воскликнул Максим.
– Спущусь вниз, поищу карты, – успокаивающе ответил Родин. – Рано или поздно они будут вынуждены пристать к берегу. А там мы найдем их след. Вся хитрость – попытаться вычислить, куда они могут направляться.
Откровенно говоря, в трюм Георгий отправился не столько ради поиска карт, сколько в стремлении немного перевести дух. Горе брата, лишившегося сестер, давило буквально физически. Нет места на палубе, где можно было бы укрыться от стенаний страдающего человека, от его полубезумного взгляда, от несправедливых обвинений и проклятий. Дело ведь не только в сочувствии к терзающемуся юноше. Родину сейчас просто кровь из носу требовалось сосредоточиться, пытаясь разгадать планы похитителей. На кону стояла жизнь двух невинных девушек, и права на ошибку более не оставалось. Максим, готовый собственной кровью расплатиться за свободу сестер, невольно лишал компаньона и без того призрачных шансов ухватиться за верную нить.
Морские карты лежали в водонепроницаемом рундучке. Тусклого света, который проникал через крохотные иллюминаторы, было недостаточно, однако Родин смог в потемках разглядеть огромный порт, лежащий аккурат на севере по отношению к текущему положению мореходов. «Похоже, игра ваша раскрыта, господин черный карлик!» – возбужденно прошептал сыщик поневоле. И тут его взгляд упал на большой продолговатый ящик, тщательно занайтовленный в носовой части трюма…
На палубе Родин появился с сияющим ликом. Его настолько переполняла радость недавних открытий, что даже Максим вынырнул из пучины горького горя и выпалил, глядя на товарища широко распахнутыми глазами:
– Неужели нашли?
– Нашел, еще как нашел! – торжествующе произнес Георгий.
– Да не томите ж вы, конька вам морского… – говорите!
– К северу от нас расположены острова – вот оно, их место назначения!
– Идиот! – Максим со всего маху залепил себе пятерней в лоб. – Ну, конечно же! Я обязан был сам вычислить это! Моряк – с печки бряк, стыдобинушка! Но… – он внезапно помрачнел. – Это настолько очевидно. А что, если нас водят за нос? Идут сейчас курсом норд, а потом, оторвавшись, ночью сменят его – ищи-свищи потом!
– Я убежден, что сейчас карлику не до вихляния. Он ведь был уже уверен, что оторвался, когда в Гданьской бухте брал северный курс, – ответил Родин. – А во-вторых, мы ему не предоставим возможности сбежать от нас!
– Это как?! – воскликнул донельзя заинтригованный мичман. – Из ветра я уже выжать не смогу ничего, а у них площадь парусности вдвое больше, да и мореходные качества датской яхты куда выше, чем у этой прусской посудины. Вы затеваете какую-то магическую хитрость?
– Нет, друг мой, никакой магии – исключительно наука! Новейшее техническое приспособление выведет нас в лидеры, – Родин сделал приглашающий жест. – Прошу вас, сударь, пожаловать за мной в недра нашего корабля. Все равно в одиночку мне ни за что не справиться.
В трюме доктор торжественно откинул крышку дощатого ящика и радостно произнес:
– Вот он, лодочный подвесной керосиновый мотор Ола Эвинруда – гениальное изобретение для горемык в нашей ситуации.
– Надо же, – благоговейным полушепотом откликнулся Максим, не сводящий завороженных глаз с тускло поблескивающего агрегата. – Я про такие изыскания лишь краем уха слышал во время учебы в Морском корпусе.
– И теперь один скандинав поможет нам в погоне за другим, – подхватил Георгий. – Пусть и американского разлива.
– Но что же мы стоим! – спохватился Максим. – Давай скорее поднимем мотор, установим его и запустим!
С тяжелым двигателем пришлось повозиться. Из тесного трюма поднимать здоровенную махину – то еще предприятие. Приладив мотор на корме, компаньоны спохватились – в баке сухо, как во рту у пьяницы. Неужели топлива нет? Бидоны с керосином были обнаружены под плотным брезентом в трюме. Наконец бак был заправлен до краев и все готово к запуску.
Максим дернул стартер, но двигатель лишь чихнул разок. Мичман с кривой дрожащей улыбочкой протянул трос Родину.
– Запустите вы, у меня нервы ни к черту – руки ходуном ходят!
Доктор приладил стартер на место. Плавно и сильно дернул его – мотор взревел, а через несколько мгновений часто застучал.
– Ура-а-а! – раскатисто возопил Максим и погрозил кулаком в северном направлении. – Теперь-то вы у нас попляшете, гниль подпалубная, растудыть вам… червонного… в якоря до полного…!
Скорость заметно выросла, яхта летела словно ласточка. Однако до вечера нагнать беглецов так и не удалось. Ночью Максим отказался выключать двигатель, но при этом очень сильно переживал, что в темноте они не увидят судно карлика. Родин уговорил его несколько успокоиться и разделить ночную вахту – завтра понадобятся свежие силы…
Туманное утро застало яхту в таком же одиночестве, что и на закате. Георгий приглушил мотор – нестись очертя голову в белой мгле было не очень дальновидно. Даже со своим сугубо сухопутным опытом доктор понимал это. Ветер вскоре разметал в клочья влажный саван над поверхностью моря. Вдалеке на севере выступили черные скалы и небольшие холмы островной гряды.
«А вы, эскулап эскулапыч, оказались правы. Если б не заглушил мотор – сейчас бы плавали среди обломков!» – удовлетворенно отметил про себя Родин.
Немедленно раздался недовольный голос Максима, который, потягиваясь, поднимался из трюма:
– Почему же вы заглушили мотор? Где злодеи?
– Нам надо дождаться, когда туман рассеется окончательно, чтобы сориентироваться. Ведь секстан на борту есть.
– Толку в этом секстане! – раздраженно закричал Максим. – Мы так и не догнали карлика, и мотор хваленый не помог! Ваш дурацкий оптимизм и ни на чем не основанная самоуверенность в очередной раз привели нас к провалу…
Он что-то продолжать орать, сжимал кулаки, проклинал и грозил, но Георгий уже не слушал. Без лишних слов он вырвал из-за пазухи у опешившего соратника бинокль и навел его в южном направлении. Пару мгновений спустя Родин медленно процедил:
– Хваленый мотор превзошел самые смелые ожидания. Будьте любезны, посмотрите внимательно на ту точку.
Максим прищурился и завопил, не веря собственным глазам:
– Мы обогнали их! Вот потеха! Бегите за винтовкой, – скомандовал он, бросаясь к рулю. – Нам надо спрятаться в остатках тумана, чтобы не обнаружить себя раньше времени.
Тактика морских разбойников, интуитивно примененная молодым моряком, оказалась столь же действенной, как и тысячу лет назад в этих краях. Подпустив вражеское судно к себе буквально на три кабельтовых, «Тевтон» вырвался из белой завесы, угрожающе рыча мотором. На яхте карлика их моментально заметили и подняли крик. Максим торжествовал. Он нагонял беглецов словно гончая подраненного зайца. Счет уже шел на минуты. А Георгий ловил кормчего в оптический прицел добротной «маузеровской» винтовки. Но тут шкипер вражеской яхты предпринял маневр, которого от него никто не ожидал. Он направил судно прямо на чернеющие из-под воды острые камни.
– Что он делает?! – в ужасе закричал Максим. – Он сейчас угробит свою калошу, а вместе с ней и моих девчонок!
Даже Родин не нашелся, что ответить. Лишь сжал цевье винтовки так, что побелели суставы. Однако вражеская яхта, не сбавляя хода, юрко запетляла и проскочила мимо смертельно опасных рифов, углубляясь в лабиринт островов.
– Глушите мотор! – закричал Родин. – Разобьемся же!
– Нет, ни за что! – яростно зарычал Максим.
– Не будьте дураком! Вы не сможете повторить этот маневр на полном ходу, – гневно ответил Георгий. – Он-то знает фарватер, а мы – нет!
Максим заглушил двигатель и зарифил парус. После встал посреди палубы, воздел руки к небу и душераздирающе прокричал:
– Ненавижу Тебя! Ты, кого мы называем Отцом всего сущего, в который раз уже лишаешь меня надежды! Возможно, мне и не стоило притворяться, что я богоборец. Сразу же необходимо было влезать в сию одежку всерьез и навсегда. Как можно надеяться на сочувствие Твое? Ведь Ты не пощадил единственного сына своего! Какое же дело Тебе, черствому сухарю, до детей человеческих!
Ознакомительная версия.
