– Это тебе, – Феликс протянул Татьяне внушительную коробку. – Прости, не удержался, купил.
– Столько сладкого! Это ужас, – добродушно всплеснула руками Татьяна и по-хозяйски распорядилась: – Раздевайся, проходи, вместе будем кушать. Мама, заваривай чай!
– Это не к чаю, – улыбнулся Базилевич. – Это к твоему пальто.
Он развязал пеструю ленточку и попросил Татьяну снять крышку. Заинтригованная женщина заглянула внутрь и преобразилась. На женском лице перемешались неподдельное удивление, детский восторг и легкая робость. В круглой коробке лежала бордовая шляпа с широкими волнистыми полями, украшенная бантами из атласной кремовой ленты.
– Это мне? – промолвила растерянная Татьяна.
– У тебя же бордовое пальто. К нему подойдет.
– Но шляпа… это так вызывающе.
– Это модно. В Европе все так ходят, – слукавил Феликс. – Не успеешь оглянуться, и у нас каждая вторая будет по Невскому в роскошных шляпах щеголять. Надень и посмотри. Только сначала – сапоги и пальто.
Завороженная необычным подарком молодая женщина послушно повиновалась уверенному мужчине. Черные сапожки обхватили стройные лодыжки, пальцы с маникюром затянули узлом ремень на пальто и расправили волосы над приподнятым воротником. Она повернулась к Феликсу, сияющие глаза ждали чуда. Базилевич мягко водрузил на нее шляпу.
Из кухни появилась Надежда Сергеевна и всплеснула руками:
– Батюшки! Какая прелесть!
Татьяна Архангельская смотрелась в большое зеркало и не узнавала в гордой вытянувшейся женщине затюканную научную сотрудницу. Она представила себя на грязной улице с тающим снегом, в тесном метро и смутилась:
– Куда же я пойду в ней? Разве что в театр.
– Нет. Ты будешь ходить так на работу, – твердо заявил Базилевич и обратился за поддержкой: – Надежда Сергеевна, попрошу проследить, чтобы Татьяна утром надела шляпу.
Старшая Архангельская поправила дочери шейный платок и задумчиво нахмурилась.
– Этот не подходит. Надо ярче. Подожди, я принесу свой. – Она скрылась в комнате, а когда вернулась, в ее руках шуршал вскрываемый целлофан. – Примерь-ка. Он новый, я его берегла зачем-то.
Платок был заменен. Женщины вертелись перед зеркалом.
– Так лучше, – одобрил Феликс, обходя коробку. Он встал за спиной Татьяны, сжал ее плечи и, глядя в ее зеркальное отражение, прошептал: – Если ты не будешь в ней ходить, я серьезно обижусь.
На минуту их глаза сцепились в зеркале, по-новому изучая друг друга.
– Даже не знаю… – промямлила Татьяна.
– Никаких сомнений! – заявил Базилевич и обернулся к Надежде Сергеевне. – Представляете, коробка никуда не помещалась. Пришлось весь полет держать ее на коленях. Зато сколько внимания со стороны стюардесс…
В прихожей появился Константин.
– Как тебе? – кокетливо спросила его Татьяна.
Данин задумчиво провел кончиком пальца по тулье и волнообразным полям шляпы.
– Интересная эллиптическая поверхность, – пробубнил он под нос, рывком взъерошил волосы на лбу и быстро удалился в комнату.
– Гений! – издевательски передразнила зятя тёща и деликатно взяла под руку Базилевича. – А ты проходи, Феликс, проходи. Чай мы все равно попьем. Если бы ты знал, как приятно посидеть с нормальным человеком.
Татьяна, обычно одергивающая в таких случаях маму, на этот раз промолчала.
Большая дерзкая шляпа чудодейственным образом преобразила Татьяну Архангельскую. Элегантный головной убор вынудил ее изменить походку, осанку и даже выражение лица. Она распрямила плечи, подняла голову и смотрела на жизнь с уверенностью победительницы. Порой она ощущала себя "Незнакомкой" с картины Крамского, возвышавшейся над толпой. Ложные страхи и скованность остались в прошлом, она впервые почувствовала себя полноценной женщиной, Женщиной с большой буквы. Шляпа невольно заставила ее тщательно подходить к макияжу, приобрести соответствующие туфли и перчатки. Мужчины теперь заинтересованно глядели ей вслед, а женщины саркастически шушукались, но в душе откровенно завидовали ее смелости и независимому виду.
Татьяна раскрепостилась и теперь смотрела на возможную связь с Феликсом Базилевичем совсем по-другому. Она увидела в нем умного, сильного, ответственного мужчину, хорошо знающего, чего он хочет от жизни, и вдобавок, умеющего ухаживать. Он тоже разбирался в математике, но разительно отличался от вечно поглощенного своими мыслями Данина.
И она не устояла. Ее встречи с Феликсом происходили всё чаще. Она, не таясь, садилась одна в его машину.
К доказательству теоремы Ферма уже вплотную подошли на Западе, и Татьяну ничто не удерживало рядом с неудачником Даниным. Она переехала к Базилевичу.
Надежда Сергеевна, всецело одобряющая решение дочери, сама вызвалась сообщить об этом Константину. Вечером при входе в квартиру его ждал чемодан с вещами и огромная сумка с книгами. После короткого сообщения, больше похожего на зачитывание приговора, теща любезно заказала такси, и Константин Данин вернулся в однокомнатную квартиру матери.
Формальности с разводом решили быстро, и вскоре Татьяна Архангельская стала официальной женой Феликса Базилевича.
Для Константина, между тем, мало что изменилось. Он только сидел теперь за другим столом, по ночам лежал с открытыми глазами на другом диване, да порой стал опаздывать на работу. Феликс по-дружески его прикрывал, но гораздо меньше прежнего интересовался трудами Данина.
В некогда великой стране наступили совсем другая эпоха, и Базилевич нацелился на научно-административную работу на уровне отделения академии наук. И в этом ему помог новый тесть. Наступили времена приватизации и коммерческих отношений. Сдача в аренду помещений академии приносила несравнимо больше денег, чем фонды, выделяемые министерством. Бесхозная загородная собственность академии требовала смелых решений и чиновничьей ловкости. Расчетливый практичный Базилевич блеснул на этом поприще своими талантами.
А роль оформителя научных изысканий Константина Данина взял на себя влюбленный в математику Михаил Фищук. Его регулярно стали видеть рядом с Даниным.
– Вы быстро бегаете.
Валентина Ипполитовна, оцепенев, смотрела на острый подбородок, торчащий из-под капюшона. Он очень похож на тот, что промелькнул вчера в ее квартире. И голос ей показался знакомым.
– Не пробовали участвовать в соревнованиях инвалидов?
Человек, догнавший Вишневскую, откинул капюшон. Теперь сомнений не осталось. Перед ней стоял Михаил Фищук.
– ВИ? Кажется, так вас зовет Данин. Вы его школьная учительница. Зачем вы вертитесь вокруг него? Рассчитываете еще чему-то обучить? Но ведь это просто смешно, – Фищук осклабился, изображая улыбку.
Валентина Ипполитовна постепенно приходила в себя от пережитого страха.
– Отпустите меня! – потребовала она и смело стряхнула ладонь Фищука, сжимавшую ее плечо. – И не вздумайте мне угрожать!
– Я? Вам? Это вы мне угрожали! Сначала в институте наговорили каких-то мерзостей. А сегодня по телефону продолжили свой бред. Вы на что намекали?
"Это и есть вспышка лампочки? Неужели сработал мой второй "выключатель"? – решала окончательно успокоившаяся учительница. – Надо продолжать давить на него. Пусть сорвется".
Что будет, если перед ней убийца, и он действительно сорвется, она предпочитала не думать.
– Я не учительница словесности и не привыкла к иносказаниям. Я предпочитаю точные формулировки.
– Как и все мы, математики. Тогда растолкуйте, о чем вы наболтали мне по телефону?
– Сами решите эту простенькую задачу.
– Условия некорректные.
– А мне кажется, вы сделали правильный вывод, раз явились ко мне.
– Я пришел не к вам. Я хотел встретиться с Даниным.
– Он живет в соседнем доме.
– Я знаю… Я знаю также, что его сегодня должны выпустить. И пришел сюда, чтобы поддержать друга. Но его пока нет. Вот я и решил, спросить у вас, когда он будет? Вы же всем заявляете, что являетесь единственным другом семьи. А между тем, вы много не знаете о жизни Константина Данина. Очень многого.
Вместо ответа на упрек, учительница продолжила наступление:
– Откуда у вас мой адрес?
– У меня отличная память на цифры, госпожа ВИ. В отличие от букв. Как впрочем, и у Данина. Даже ваше краткое имя ВИ, я никогда бы не запомнил, если бы Данин тут же не перевел его в цифры. 8, 11! Согласитесь, хорошая ассоциация. Тем более он упомянул, что цифры совпадают с номером вашего дома и квартиры. Вот так математики запоминают информацию.
– Значит, вы знали, где я живу.
– Поэтому и пришел. Но не успел подняться.
Вишневская демонстративно поприветствовала соседку, проходившую мимо. Та с любопытством осмотрела незнакомого мужчину и раскланялась. Это придало учительнице уверенности.
– Вы явились, чтобы расправиться со мной? – прямо спросила она, наблюдая за реакцией Фищука.
