– Занятная история, – кивнул Саша. – Всем бы подобное чутье.
– К сожалению, многие люди были слишком доверчивы, за что и поплатились, – вздохнула женщина.
– А фотография его у вас есть?
– Была. Где же она? – Екатерина Евгеньевна задумалась. – Ах да! Пойдемте…
Через несколько минут экскурсанты рассматривали лицо мужчины средних лет и ничего общего с Игорем Васькиным не обнаружили. Просто никакого сходства.
– Елена все придумала, намекая на родство с правоведом, – выдвинула версию Людмила.
– Зачем? – откликнулся Саша.
– Чтобы казаться значительнее. Если собственных заслуг не имеется, значит, надо найти выдающегося родственника, на которого можно будет ссылаться.
– А почему именно Бранденбургский?
– А почему не он? Во-первых, у прочих могут найтись потомки, которые живо поставит ее на место. У юриста же в России никого не осталось, все перебрались за границу. Во-вторых, история-то и в самом деле очень занимательная. Для любого семейства иметь такую в загашнике совсем неплохо.
– Значит, дух Бранденбургского вряд ли станет являться Маргарите с Игорем, – задумчиво произнес Саша.
– Тем более мужчина очень мало походит и на девушку в белом платье, – подхватила Люда.
Кивнув сама себе, она решительно направилась назад к фотографии Левы Федотова. Александр и Екатерина Евгеньевна поспешили за ней.
– Что вы имели в виду, назвав Леву мальчиком, предвидевшим будущее? – поинтересовалась Людмила, снова пристально разглядывая портрет.
– Ровно то, что сказала, – сообщила хранительница. – Он оставил после себя дневники, в которых описал события, произошедшие через много лет после его смерти.
Людмила резко развернулась и уставилась на женщину:
– Вы серьезно?
– Абсолютно.
– Но… Странно, я никогда об этом не слышала.
– И немудрено, – усмехнулась Екатерина Евгеньевна. – Наши люди предпочитают увлекаться иностранными персонами, например личностью Ванги. Вот о ней не слышал, наверное, только ленивый.
– Да уж… – пробормотала Люда. – А где можно ознакомиться с его дневниками?
– Сами дневники находятся в частных руках, а записи выложены в Интернет, я не раз на них натыкалась. Почитайте, если интересно.
– Спасибо, обязательно почитаю.
– Тебе в жизни мистики мало? – хихикнул Саша.
– Не в том дело.
– А в чем?
– Екатерина Евгеньевна права. Мы слишком много интересуемся иностранными знаменитостями и почти ничего не знаем о своих соотечественниках, среди которых немало значительных личностей.
– Но зачем тебе дневники парня?
– Для общего развития. Кроме того, Лев Федотов мог предсказать некоторые события, касающиеся дома.
– Ты так считаешь? – с сомнением произнес Александр.
– Именно, – кивнула Люда.
Пока они бродили по музею, на улице стемнело. Екатерина Евгеньевна заперла двери и отправилась домой. А Людмила с Сашей все стояли возле крылечка и думали каждый о своем.
Сложно было представить, глядя в безоблачное звездное небо, что когда-то, много лет назад, здесь так же стояли люди и размышляли о предстоящей жизни. Хотя, собственно, чем они отличались от теперешних? Да ничем! Конечно, поколение другое, нравы иные, но желания, стремления, переживания те же. Все мечтают о счастье и долгих радостных годах. Вот только каждому из поколений выпадает разная участь.
Откуда такая несправедливость? Ведь жизнь одна, и хочется прожить ее так, чтобы сердце разрывалось от счастья, а душа пела. За что сломали жизнь целым семьям? За что лишили будущего целые поколения? И все это с подачи людишек, возомнивших себя богами. Просто в голове не укладывается, как такое возможно. Какое право представители власти имели посягать на самое святое – на жизнь?
Люда тяжело вздохнула и крепко обняла Сашу. Что бы она сейчас чувствовала, если бы ее жизнь в одно мгновение изменилась? Навсегда, необратимо, неизбежно… Наверное, предпочла бы умереть, чем остаться без любимого мужчины и надежды на будущее.
– О чем ты думаешь? – прошептал Александр, прижимая Людмилу к себе.
– О том, как скоротечно счастье, – снова вздохнула та. – Никто не знает, что ждет его завтра. Вдруг чей-то больной мозг придумает новый способ лишить человека будущего?
– Не стоит забивать свою головку печальными мыслями. – Он ласково поправил завиток на виске девушки. – Люди испокон веков воюют, и никто еще не придумал, как остановить кровопролитие.
– Это вы, мужчины, виноваты, – сердито отозвалась Люда. – Вам все время нужно кому-то что-то доказывать. А зачем? Для чего? Что мешает вам просто жить и наслаждаться жизнью?
– Не знаю, – пожал плечами Саша. – Меня не тянет на подобные подвиги.
– Я не о тебе говорю – о мужчинах в целом.
– Наверное, борьба у нас в крови. Должно пройти еще немало времени, прежде чем инстинкты завоевателей нас покинут.
– Наверное, этого никогда не случится.
– Почему же? Лет через триста-четыреста…
– Я не хочу ждать так долго! – перебила Люда.
– Глупышка… – Он привлек ее к себе и нежно поцеловал. – Тебя никто не заставляет ждать. У нас и так все хорошо.
– До поры до времени. Вот ты, например, сможешь дать гарантию, что и через пятьдесят лет для нас ничего не изменится?
– Зачем какие-то гарантии? Живи себе спокойно и будь счастлива.
– А если завтра…
– Ты сейчас находишься под впечатлением от рассказов Екатерины Евгеньевны, – не дал договорить ей Саша. – А утром проснешься, и жизнь снова будет казаться тебе прекрасной. Вот увидишь!
– Хотелось бы верить, – проворчала Люда и затихла, еще плотнее прижавшись к любимому.
На улице стало совсем темно, но фонари все еще не горели. Одинокие прохожие спешили разойтись по домам, а они все стояли и стояли. Им почему-то совсем не хотелось двигаться. У обоих возникло ощущение, что время остановилось. Словно вся Вселенная замерла и даже не дышала, чтобы не тревожить их мысли.
Внезапно Люда напряглась и навострила уши. Очарование момента тут же исчезло.
– Что такое? – насторожился Саша.
– Мне показалось, что… – Она замолчала.
– Что?
– Как будто кто-то кого-то зовет. Голосок такой тоненький, жалобный…
– Тебе померещилось.
– Не думаю.
– Ты слишком разнервничалась, вот тебе и чудится то, чего нет.
– Шурик, я практически уверена, что…
И тут раздался довольно громкий хлопок. Где-то сработала автосигнализация, кто-то громко закричал, затем снова наступила тишина.
– Ты слышал? – Люда отпрянула от Саши и теперь напряженно прислушивалась.
– Пойдем посмотрим, что там, – сказал он и быстрым шагом направился в ту сторону, откуда донесся шум.
С каждым шагом Людмила все больше волновалась. Темнота не позволяла разглядеть, что явилось причиной беспокойства, и это еще сильнее ее нервировало. Девушка видела, что к одному из подъездов начал подтягиваться народ. Кто-то испуганно вскрикивал, кто-то просил о помощи.
Они прибавили шагу и заметили, что около подъезда прямо на дороге лежит какой-то куль, возле которого суетится народ, но темнота по-прежнему мешала разглядеть детали.
Люда не выдержала и побежала. Затем пробралась сквозь немногочисленную толпу к кулю и застыла, недоверчиво хлопая глазами. На земле, силясь что-то сказать, лежал Игорь Васькин. Парень открывал рот, словно выброшенная на берег рыбка, но не издавал ни звука. Его мутный взгляд скользнул по растерянным соседям и наконец остановился на Людмиле. В глазах проявилось понимание, он явно узнал ее – и чуть заметно улыбнулся.
– Она согласна, – прошептал Игорь и закашлялся.
– Кто? – недоуменно спросила Люда и сильнее наклонилась, чтобы лучше слышать.
– Моя Анечка, – с трудом, едва шевеля губами, вымолвил парень. – Пришла ко мне и сказала, что мы будем вместе. Несмотря ни на что.
– Когда пришла?
– Только что. Я открыл окно, а там она. Маленькая, беззащитная, в белом платье. Иди, говорит, ко мне. Я устала тебя ждать, истомилась от любви.
– Анна стояла под окнами? – нахмурилась Люда.
– Да, как раз на том месте, где я сейчас лежу. Кстати, где она?
Игорь попытался приподнять голову и оглядеться.
– Лежи-лежи, тебе нельзя двигаться, – прошептала Людмила и поискала глазами Александра. – Кто-нибудь вызвал «Скорую»? – спросила в толпу, так и не обнаружив его.
– Уже едет, – раздался чей-то голос.
– Скажите ей, что я ее люблю, – вновь заговорил Игорь. – И я готов на все, лишь бы быть с ней. Даже на серьезный разговор с мамой.
– Я скажу, – кивнула Люда, и на ее глаза вдруг навернулись слезы.
Молодой человек дышал все тяжелее.
– Обязательно скажите. Я не могу ее подвести.
Игорь судорожно вздохнул и снова закашлялся.
– Молчи, тебе нельзя говорить. – Людмила приложила ладонь к его губам.
– Хорошо, – опять слегка улыбнулся он, – я помолчу. Как же хорошо! Неужели я все-таки буду счастлив?
