— Глициния, уходя, могла захватить его с собой, — предположил Хосина.
«Или же дневник кто-то украл», — подумал Сано, не собираясь обсуждать это с начальником полиции. Итак, каковы же возможные версии преступления? Убийца проник в комнату, когда Глициния и Мицуёси спали, убил Мицуёси, похитил Глицинию и взял дневник. Или Глициния сама убила Мицуёси, а затем убежала, прихватив дневник. Обе версии выглядели правдоподобно, и Сано понял, как мало знает о своей бывшей возлюбленной. Что произошло с ней после того, как их пути разошлись? Способна ли она на столь жуткое убийство? Эта мысль встревожила его не меньше, чем опасение снова увидеть Глицинию.
Скрывая озабоченность, он повернулся к хозяину заведения.
— А теперь я хочу повидать яритэ.
Сано вышел во двор и сказал солдатам, которых отослал из агэя, что они могут нести останки правителя Мицуёси в замок. Он бы с удовольствием отправил их к своему другу и советчику, доктору Ито из морга Эдо, но не мог подвергнуть тело важной персоны столь оскорбительной, противозаконной процедуре, как научное обследование. Когда Сано вернулся в агэя, Хирата встретил его в коридоре.
— Мы опросили всех в доме, — сказал он тихо, чтобы маячивший неподалеку начальник полиции его не услышал. — Клиенты и проститутки показали, что прошлую ночь провели в спальнях. Тут была вечеринка, и служанки с хозяином и камуро все время обслуживали гостей. Никто не заметил ничего необычного, пока не обнаружили труп, и возникла суматоха. Похоже, они говорят правду. Они знали, что правитель Мицуёси находился в доме, но знакомы с ним не были. Я не обнаружил ни одной причины, по которой кто-то из них мог его убить.
— А что вассалы? — спросил Сано.
— По их словам и показаниям других гостей, они были на вечеринке. Если им что-то и известно об убийстве, они молчат.
— Позднее мы их снова допросим, — решил Сано.
Хосина слегка усмехнулся, словно говоря, что, как бы они ни старались скрыть от него что-либо, он и так все узнает, и исчез.
— Любой на вечеринке мог подняться наверх и убить Мицуёси, особенно если тот пребывал в бессознательном состоянии. — Сано описал место преступления. — Придется отработать всех гостей.
К счастью, квартал Ёсивара был невелик и полон любителей посплетничать, так что выявить скандалы, в которых мог быть замешан правитель Мицуёси, труда не представляло. Но работу Сано осложняла вечеринка, поскольку из-за нее увеличивалось количество потенциальных свидетелей и подозреваемых.
— Я послал детективов расспросить людей в соседних домах, не видели ли они чего-то, что может нам помочь, — сказан Хирата.
— Хорошо. — Сано сообщил Хирате, что правитель Мицуёси провел вечер с госпожой Глицинией, которая исчезла вместе со своим дневником. Описывая дневник, Сано понял, что ему придется поведать Хирате о своих прежних отношениях с Глицинией, но время для этого сейчас было неподходящее — нельзя, чтобы их подслушал Хосина или кто-то из полицейских. — Попробуй что-нибудь раскопать по Глицинии или ее дневнику.
— Да, сёсакан-сама. Кстати, когда я допрашивал слуг, они показали, что тело обнаружила яритэ Глицинии. Она ушла в «Великий Миура» — бордель, где она живет, — но я привел ее сюда, зная, что вы захотите с ней побеседовать.
— Молодец, — похвалил Сано, довольный, что у него есть такой сообразительный, верный вассал, как Хирата. — Где она?
Из дома послышался скрипучий женский голос. Хирата оглянулся:
— Момоко уверяла меня, что некогда была великой таю, но вряд ли с ее манерами можно доставить удовольствие кому-нибудь из мужчин…
Сано прошел на голос в заднюю часть агэя. В гостевой комнате находились две женщины. Младшей не было и двадцати лет. Сано решил, что это одна из проституток, которых он видел в гостиной. Она стояла на коленях перед пожилой женщиной, на которой были коричневое кимоно с черным кушаком и шапочка наставницы. Последняя, догадался Сано, и есть Момоко. Она ткнула шелковое одеяло в испуганное детское личико проститутки.
— Надо быть осторожней, когда пьешь вино в постели! — кричала она, тряся одеялом, на котором расплылось большое красное пятно. Голос ее стал скрипучим от частого крика. Волосы, собранные над длинной тонкой шеей, были покрашены в блеклый черный цвет. — Его ни за что не отчистить. Испортила дорогое одеяло, ты, маленькая дура!
Проститутка съежилась и что-то бормотала.
— Не надо винить клиента! — бросила Момоко. Ее профиль был изящным, но злым. — И как ты смеешь огрызаться?!
Она отвесила проститутке звонкую пощечину. Та взвизгнула от боли. Момоко швырнула, в нее одеяло.
— Его стоимость будет вычтена из твоего вчерашнего заработка. Забудь о выкупе за свободу — такими темпами ты никогда не выберешься из Ёсивары, пока не станешь старой и безобразной и тебя не вышвырнут на улицу. А теперь ступай домой!
Проститутка всхлипнула, пробегая мимо Сано. Яритэ обернулась и увидела его; злость на ее лице сменилась удивлением, затем испугом.
— Ой! Вы сёсакан-сама сёгуна? — выдохнула она и, когда Сано утвердительно кивнул, поспешно поклонилась. — Ваш приход для меня великая честь. Ваш вассал сказал, что вы хотите меня видеть. Чем могу служить?
Сано отметил, что когда-то она была красива, но последние лет сорок изуродовали ее лицо и фигуру. Робкая улыбка обнажила гнилые зубы и не могла скрыть испуга. Ей наверняка известно, почему он хочет ее видеть и насколько сомнительно ее положение.
— Я расследую убийство правителя Мицуёси, — сказан Сано, — и должен задать вам несколько вопросов.
— Конечно. Постараюсь, чем смогу, помочь вам. — Момоко просеменила поближе к Сано, всем своим видом демонстрируя готовность услужить и прикрываясь улыбкой словно щитом. — Может быть, пройдем в гостиную? Принести вам что-нибудь выпить?
«Возможно, ее нервозность — всего лишь следствие нервного напряжения, — подумал Сано, — как и взбучка проститутке. Или же яритэ — жестокая убийца, пытающаяся за болтовней спрятать свою вину?» Не торопясь с выводами, он прошел с Момоко в гостиную. Она усадила его на почетное место перед альковом и захлопотала — достала графин с саке, подогрела его на угольной жаровней налила чашку для Сано.
— Какая жалость эта смерть правителя Мицуёси, — причитала она. — Такой молодой, такой симпатичный. И как страшно все это произошло! — Момоко говорила все быстрее и быстрее, то, улыбаясь, то, кусая губы и бросая на Сано отчаянные, кокетливые взгляды.
— Давайте припомним, что вы делали вчера вечером, — сказал он.
— Что я делала? — Момоко застыла, паника плеснулась в ее глазах, словно Сано обвинил ее в убийстве.
— Мне нужно установить, кто чем занимался, и прояснить обстоятельства, приведшие к преступлению. — Сано подумал, что ее реакция либо свидетельствует о виновности, либо она просто боится, что он заподозрит ее, хотя это не так.
— А-а… — Яритэ вздохнула с облегчением; правда, тут же снова напряглась.
— Вы сопровождали госпожу Глицинию в агэя? — спросил Сано. Момоко кивнула. — Расскажите мне об этом.
Яритэ опустилась перед ним на колени и сцепила руки.
— Вскоре после ужина владелец «Великого Миура» сказал мне, что правитель Мицуёси хочет встретиться с госпожой Глицинией.
Все сделки в Ёсиваре совершались в соответствии со строгим протоколом. Сано знал, что Мицуёси должен был обратиться в агэя с просьбой о встрече с Глицинией, а служащие — написать в бордель официальный запрос.
— Я помогла госпоже Глицинии одеться, — продолжала Момоко, — потом вместе с сопровождающими мы отправилась в «Оварию», куда и добрались час спустя.
Шествие таю к месту встречи с клиентом в агэя было тщательно продуманным действом, в котором участвовало человек десять — двадцать. Процессия двигалась очень медленно, и путешествие от борделя к «Оварии», которые разделяло всего несколько кварталов, заняло довольно много времени. Сано словно наяву увидел Глицинию в ярком кимоно, шествующую мимо восхищенных зевак, описывая ногой при каждом шаге ритуальный полукруг. Сейчас ей, должно быть, лет двадцать пять, но она по-прежнему миниатюрна, стройна и элегантна, с необычайно круглыми глазами, придающими ее маленькому личику экзотическое очарование…
— Что было потом? — спросил Сано.
— Я отвела госпожу Глицинию в гостиную, где ее дожидался правитель Мицуёси, и поднесла им саке.
Ритуал приветствия между таю и клиентом напоминал свадебную церемонию, во время которой пара пьет из одной чашки, чтобы скрепить союз. Сано представил, как Глициния сидит наискосок от Мицуёси, безучастная и безмолвная, и соответствии с обычаем. Она пьет из своей чашки, а Мицуёси смотрит на нее с предвкушением…
Сано взглянул на яритэ. Ее руки оставались сцепленными, глаза бегали.
