темных углах земного шара, есть государства, в которых правящие классы не хотят довести до конца разгром фашизма и укрывают его деятелей.
Гитлеровская Германия разгромлена. Но опасность фашизма еще не устранена полностью. Перед концом безнадежного сопротивления, предчувствуя свою гибель, руководители германского фашизма подготовляли уход своей партии в подполье. Они заранее переводили на нелегальное положение свои учреждения, рассчитывая, что, рано или поздно, придет такое время, когда они смогу открыто возобновить свою разбойничью деятельность. Гитлеровцы не скрывали, что они хотят сохранить свои кадры, чтобы использовать их во время «третьей» мировой войны, которую они начали готовить еще тогда, когда не закончилась вторая.
Из этого следует, что литература, подобная книге Алана Хинда, нисколько не утратила своего актуального значения. Она не стала «исторической» книгой. О демократии требуется после победы над Германией не меньшая бдительность, чем во время войны. О чем думает Дюкен, заключенный на 18 лет в американской тюрьме? Быть может, о том же, о чем думают многие другие гитлеровцы, находящиеся в заключении. Они рассчитывают на то, что пройду годы, военная буря окончательно уляжется, страсти остынут, и фашистским провокаторам откроется возможность продолжать свое дело, готовить новую войну. Мы видим признаки того, что не разоружились те профашистские организации в США, которые были резервами «Германо-американского союза». Они и не разоружатся добровольно.
Подготовка новой войны начинается с усыпления бдительности демократии. Над этим уже работают реакционные политические деятели и реакционная печать в некоторых странах.
Многие сторонники гитлеровской Германии, вынужденные носить личину ее противников во время войны, теперь после победы, когда опасность для США миновала, сбросили маски американского патриотизма и выступают с откровенной пропагандой новых коалиций, направленных против Советского Союза. Уинстон Черчилль и его друзья, потерпевшие поражение в Англии во время выборов в парламент, ищут поддержки у американских реакционеров и хотят объединить все силы агрессии под лозунгом англо-американского союза.
Дело не ограничивается словесными угрозами. В Германии, в зонах английской и американской оккупации, сохранялись с темными целями формирования разбитой гитлеровской армии. Английские империалисты поддерживают Испанию фашиста Франко как очаг реакции и агрессии в Европе... Все эти и еще многие другие проявления воинствующего империализма обнадеживают ушедших в подполье гитлеровцев. Они рассчитывают на то, что им удастся возродить фашизм в Германии и в других странах.
Советская демократия была бдительна перед войной и во время войны. Она остается бдительной и после блестящей победы над Германией. О бдительности напомнил Красной Армии и советскому народу товарищ Сталин в приказе 1 мая 1945 г.: «Находясь за рубежом родной земли, будьте особенно бдительны!»
Бдительность всего народа — это черта подлинной демократии. Там, где народ дает усыпить себя, обмануть, там исчезает демократия.
«Отныне над Европой будет развеваться великое знамя свободы народов и мира между народами» (И. Сталин).
Залогом этого являются сила и бдительность советской демократии.
Март 1946 г.
Д. Заславский
Цель этой книги — впервые исчерпывающе ознакомить американское общество с деятельностью немецких шпионов и диверсантов с 1939 по 1943 год. История, которую я хочу рассказать, известна лишь относительно небольшой группе лиц — членам суда присяжных в Нью-Йорке, Бруклине, Хартфорде и Чикаго, некоторым членам корпорации юристов в указанных городах, нескольким федеральным судьям и, разумеется, ФСБ [2]. Я присутствовал на некоторых процессах, чтобы дать правдивый, фактический фон... Постепенно из рассказов агентов ФСБ, признаний самих шпионов и свидетельских показаний предо мной вырисовывалась общая картина.
Старое изречение, что истина менее правдоподобна, чем вымысел, приобретает новый смысл в применении к фактам, изложенным в книге «Паспорт предателя». Если б я хотел написать основанный на фактах детективный роман, то не мог бы пожелать более богатого источника, чем предоставленные в мое распоряжение различными юристами Соединенных Штатов сухие официальные архивы. Но даже попросту описывая факты так, как их излагали агенты ФСБ и работники прокуратуры, я пришел к убеждению, что имею дело с материалом, содержащим все элементы захватывающего романа. В известном смысле книга эта — действительно плод воображения: воображения преступных умов в Берлине, которые измыслили невероятные вещи, осуществленные шпионами и диверсантами.
Основная задача автора — ознакомить среднего американца с методами немецко-фашистских шпионов, раскрыть ему глаза на актуальность этой угрозы, разоблачить лицо врага и дать оружие для распознавания шпионажа и борьбы с ним.
Автор, как и работники прокуратуры, любезно согласившиеся просмотреть рукопись с точки зрения документальной достоверности, считает, что народ, хорошо осведомленный о действиях вражеских шпионов и диверсантов, — это народ, хорошо вооруженный.
Нью-Йорк, 21 февраля 1943 года.
Глава первая
Методы гестапо
В июньский день 1939 года по трапу парохода «Дейчланд» в Гамбурге сходил на берег высокий, слегка сутулый человек лет сорока. Это был Вильям Себольд, уроженец Германии и американский гражданин, работавший в последнее время чертежником авиационного завода «Консолидейтед Эркраф Компани» на тихоокеанском побережье. Мысли, занимавшие его в это жаркий и душный день, были самого приятного и невинного свойства. После длительного отсутствия он вернулся в Германию. Его привели сюда сентиментальные побуждения: хотелось посетить места своего детства и, быть может в последний раз, повидаться с матерью, с двумя братьями и сестрой, ныне подданными Третьей империи. Разумеется, у Вильяма Себольда, ожидавшего своей очереди в таможне на гамбургской пристани, и в мыслях не было, что сейчас поднимается занавес над драмой, центральную роль в которой суждено сыграть ему самому.
Кто-то дотронулся до его плеча. Себольд обернулся и увидел хмурое лицо. Человек показал значок гестапо. Себольд рассказывал потом, что в тот момент вся кровь вскипела в нем: он ненавидел гестапо и все связанное с ним. Вильям Себольд теперь был таким же настоящим американцем, как если бы родился где-нибудь в Индиане, а не в Мюльгейм-на-Руре.
Человек из гестапо сказал:
— Пойдемте со мной; нам хотелось бы побеседовать с вами.
Он говорил по-английски, как немец, который несколько лет прожил в Соединенных Штатах.
— Что это значит? — спросил Себольд по-немецки.
— Это простая формальность, — ответил гестаповец.
Себольд пожал плечами и последовал за ним к будке на другом конце пристани, очевидно, предназначенной для подобных случаев. В будке за маленьким некрашеным столом сидел человек с неприятным лицом; держался он прямо, с военной выправкой, и одет был в костюм из блестящей черной саржи. Он внимательно изучал небольшую табличку, которую достал из папки со стола; казалось, человек в черном не заметил вошедших.
Затем, даже не ответив на приветствие, он начал перечислять по-английски цифры
