Ознакомительная версия.
— За то, что ты изнасиловал его? — спросил я, не отводя взгляд от его водянистых глаз. Ренард мгновенно взъярился. Он грохнул кулаком по столу так, что пыточные инструменты подпрыгнули и зазвенели. Закусив отбитую ладонь, Ренард некоторое время молчал, тяжело дыша и пронзая меня сумасшедшим взглядом. Но потом взял себя в руки.
— Изнасиловал? Этот поганец был любимчиком Краузе! Моего Краузе!
— Адъютанта великого князя? — быстро спросил я.
— Его! Стоило прислать ему приглашение, как он тут же мчался на наши собрания и уже в дверях сбрасывал штаны! Эта сволочь Аркадий подцепил мальчонку еще полгода назад! И он отбил у меня Краузе!
— Приглашение? — спросил я. — Эта бумажка с масками и словом «сестры»?
— Да! — обиженно крикнул Ренард. — Именно! Но Краузе был мой! Мой! Я почти два года обхаживал его! Он был мне нужен.
— Чтобы войти в высший свет? — догадался я.
Ренард застонал и схватил небольшой нож с острым концом.
— Слишком умный! — пробормотал он, глядя на меня. — Что тебе отрезать, чтобы ты не был таким умным? Змеюка на своем табурете взвизгнул и снова затрясся.
— Погоди, — сказал я торопливо. — Что-то не верится, чтобы ты сам придумал всю эту историю с шантажом. «Ангелы» все еще не ворвались в дверь. Болдоха валялся на полу — оставалось только надеяться на свои силы. Я мог бы прямо сейчас освободиться от веревок, но, полулежа на полу, я вряд ли сумел бы дать быстрый отпор этому сумасшедшему.
— Да? — иронически спросил Ренард. — Тогда представь себе — вот, стою я в той отвратительной каморке, у моих ног валяется это… тело. И я думаю — ну, хорошо, дело сделано. Чувствую себя на подъеме — в голове все бурлит, все сверкает! И мысли… Тут же мысли накатывают — разные, одна чудесней другой! А одна из них — если Краузе для меня потерян… а он мне не простит своего любимца, этого сопливого поэта… разве не прекрасный повод начать гениальную операцию по изъятию у этой курицы, у этой самозванки Ламановой ее незаслуженной славы, чтобы использовать ее для продвижения моего имени? Так все начало складываться у меня в голове! Мы с Антошей взяли тело, подвесили его на веревочке. Потом внизу я сказал Аркашке — пусть сбегает посмотрит, что там — наверху. Ну, уморительная у него была рожа, когда он вернулся! Все лепетал:
«Что теперь будет, что теперь будет?» Я говорю: «А вот сдам тебя полиции, как сутенера, вот что теперь будет». Он чуть в обморок не грохнулся. Тут я и потребовал — пусть принесет фотографии от своего братца.
— И он принес фотографии, — кивнул я, тихонько, чтобы Ренард не заметил, освобождая руки за спиной.
— Как миленький! Умолял меня отпустить его, не впутывать в это дело. Но Аркашка — дурак! Наделал долгов. Боялся. Хотел уехать. Я ему сказал — не бойся, долги твои я оплачу. Садись и пиши письмо Ламановой — мол, если не выплатит тебе деньги, то ты пошлешь эти снимки в газеты.
— И он написал.
— Уж конечно!
— А если бы Ламанова отдала деньги?
Ренард поморщился и снова вытащил свою коробочку с кокаином.
— Ламанова? Она скупа, как еврей! Мне ли не знать! Не считай меня идиотом — я хорошо знаю, кто такая Ламанова, какие у нее расходы. Я знаю, что она строит дом на Тверском бульваре. У нее нет таких денег сейчас. Нет, деньги — это ерунда. Надо было просто прицепиться к чему-то, с чего-то начать. И я все правильно рассчитал — Ламанова пожалела денег! Курица! Сама полезла в ловушку — из-за своей скупости!
Я почувствовал, как руки мои освободились. Но где же эти чертовы «ангелы»? Сколько еще мне тут валяться?
— Зачем же ты убил Ковалевского?
— Ивана? Ну, разве ты не понимаешь? Это вы с Ламановой подписали ему приговор, когда отказались платить! Мне нужно было серьезное доказательство намерений. Кроме того, Иван мне никогда не нравился — от него всегда пахло плохим одеколоном. И он был груб! Будь моя воля — я бы вообще гнал его из «сестер»! Но Краузе… Он такой транжира — ему вечно не хватало денег. Он задолжал Ковалевскому более ста тысяч, потому мне и приходилось его терпеть!
— Ты ударил его кистенем, который подложил потом Аркадию Брому? А потом переодел в платье и надел маску — как послание Ламановой?
— Неплохо придумано, да? — спросил Ренард, откладывая нож. Он взял со стола шило и показал его мне. — Смотри! Модельер подошел ко мне, сел на корточки и поднес шило к моему правому глазу.
— Можно вонзить, а потом вынуть глаз. Никогда так не делал? — А ты? — спросил я с пересохшим горлом.
— Тоже нет. Пока не делал. Хочу попробовать. Давай? Давай попробуем, дружок? — Сначала скажи, за что ты убил Аркадия?
— Тебе интересно? — спросил Ренард удивленно.
— Конечно! Никогда бы не подумал, что ты такой находчивый.
«Немного лести не повредит, — подумал я, — люди любят, когда их хвалят. Они становятся разговорчивыми». Старая добрая журналистская уловка сработала и на этот раз.
— Аркашка и не подозревал о Ковалевском, пока я не заставил его написать второе письмо. Он его написал под мою диктовку и тут словно с цепи сорвался — валялся у меня в ногах, просил отпустить его… Он очень, очень меня разозлил! А если меня разозлить… Он сорвал мой план! Я собирался сам ехать к этой курице Ламановой и предложить ей посредничество — подружиться с ней. Для виду. Довести ситуацию до полного краха, а потом потребовать взамен за свои услуги ее марку. Но дурак Аркашка меня разозлил, и я его прикончил! Представляешь? И что мне оставалось делать? Но все оказалось не так плохо! Не так плохо!
— Потому что появился его брат Леонид, на которого перешел долг брата? — спросил я.
— Именно! Сама судьба была за меня! Черт!
Он встал, раскрыл коробочку с кокаином и принял еще дозу. Потом повернулся к Змеюке.
— Антоша, хочешь кокаину?
Змеюка что-то промычал.
— Вот дурень, — сказал Ренард. — Явился ко мне после каторги. Я хотел его гнать взашей, но потом присмотрелся — вид устрашающий. Хоть и дурак дураком. Дай, думаю, пристрою его у себя. Еще пригодится, если дела пойдут плохо.
— И что Леонид? — прервал я его.
— А что Леонид? — удивленно спросил Ренард.
— Он не догадался, что это ты убил его брата?
— Нет, конечно. Я сказал, что его братца зарезали азиаты. И теперь ищут его самого. Это так его напугало, что дурачок согласился тут же сделать все, что я прикажу. Я прикинулся, что денег у меня для него нет, но что есть письмо, по которому должны передать такую сумму — главное, взять эти деньги и исчезнуть. Леонид оказался намного умнее братца-идиота. Этот фокус с магнием был не плох. Но ты, Гиляровский, обманул Леонида. Ты подсунул ему резаные газеты. И этим подписал приговор и Леониду. — Так это я виноват?
— Если бы ты принес деньги… Леонид был бы жив. А так… Леонид стал уже ненужным. Все это была какая-то возня, которая нисколько не приближала меня к цели. К тому же этот идиот попался азиатам и прислал мне записку! Он додумался прислать мне записку — то есть раскрыть мое участие во всем деле! — И пришлось заплатить за него? — кивнул я.
— А что делать? Что делать? Иначе он все рассказал бы азиатам — кто знает, что бы решили они, получив всю информацию? Мне лишние люди в этом деле не нужны. Да, пришлось заплатить им. Но зато потом я все взыскал с Леонида сполна… Я развлекался с ним полдня в подвале моего ателье… А он даже кричать не мог, потому что… вот!
Ренард вытащил из кармана большой платок и быстрым движением засунул мне его в рот вместо кляпа. Я рефлекторно вскинул руки, защищаясь, но Ренард тут же прижал шило к моему горлу.
— А! Вот как! Мы тут прикидываемся связанными! Ну-ка, руки опусти!
Я возмущенно промычал, показывая, что не собираюсь подчиняться. Но модельер сделал короткое движение, и я почувствовал укол сбоку шеи. Еще чуть-чуть и он проколет мне сонную артерию!
Я опустил руки.
— Ну и что же нам теперь делать? — спросил Ренард, не убирая шила. — Антоша! Дядя меня обидел! Дядя сделал мне больно! Помоги мне, братишка!
Змеюка замычал и поднялся со стула.
— Он безобидный, — сообщил мне Ренард. — Но очень меня любит. Так было всегда, понимаешь? Я озорничал и сваливал все на Антошку. Ему доставалось от отца, но Антоша был не против. Он же дурачок. Но очень преданный дурачок. Только дурачки и бывают преданными, понимаешь? Умные люди не могут быть преданными — потому что они умны. Антоша! Скорее — держи дядю!
Змеюка как-то боком подскочил к нам, раскинул руки и вдруг, повалившись на пол рядом, облапил меня, крепко сжимая.
— Хорошо, Антоша, вот хорошо, — сказал Ренард, поднимаясь. — Так и держи его. Помнишь, как ты держал в карете того противного мальчишку? Пока я резал ему уши. Жаль, удалось выколоть только один глаз — до чего мальчишка оказался изворотливым.
Природа не обидела меня силушкой — бывало, в молодости я и пятаки гнул пальцами. Впрочем, это не такое уж и сложное дело, если знать, как. И в бурлаках я ходил по Волге-матушке. И мешки таскал в крючниках. Да и сейчас постоянно занимался в Гимнастическом клубе. Но попытавшись разорвать объятия Змеюки, я понял: это не так-то просто — сумасшедший держал меня всеми силами, всеми мышцами, что делало его захват поистине титаническим.
Ознакомительная версия.
