– Во что же?
– В традиционные баварские костюмы. Как тот любезный господин, с которым вы беседовали у себя в лавке.
– Хранители! – вырвалось у Стивена. – Только их нам и не хватало!
Сара успокоила его жестом.
– Без паники. Пока мы на людях, нам ничего не грозит. И по пути к вам меня никто не преследовал, в этом я уверена.
– А где дядя Лу?
– Набивает живот в ресторане и болтает с официантами. Со временем его заумные речи начинают надоедать, – Сара скривилась. – Вот я и решила погулять в одиночку – в надежде, что решение само свалится мне на голову.
– Мне кажется, если мы и найдем что-нибудь, то только в замке, – сказал Стивен. – Надеюсь, до вечера я успею прочитать еще несколько страниц.
Сара улыбнулась ему. Букинист вдруг почувствовал, как сердце подпрыгнуло в его груди. Он не привык, чтобы женщины смотрели на него вот так.
– Вам нравится, не так ли? – спросила Сара тихим голосом. – Читать этот старый дневник. И вам хотелось бы жить в то время…
Лукас пожал плечами.
– Стоматология без наркоза, чахотка и детская смертность? Жить в городской грязи, дышать дымом и зимой с пяти утра ворошить угли? Не знаю, так ли это заманчиво. – Он подмигнул Саре. – Но вы правы, иногда мне действительно кажется, что в девятнадцатом веке мне жилось бы лучше. Бедный поэт, посреди множества книг, в маленькой квартирке под крышей, как на той картине Шпицвега… Неплохой образ, чего уж там.
– Во всяком случае, романтический.
Сара как-то странно на него посмотрела. Она придвинулась к нему почти вплотную, и Стивена попеременно бросало то в жар, то в холод. Букинист поневоле признавал, что неприязнь, которую он поначалу испытывал к этой самоуверенной девушке, странным образом перерастала в привязанность.
Некоторое время они сидели в молчании, и тишину нарушало лишь пение птиц в ветвях. Лукас чувствовал спиной ствол дерева, и ему представилось, что Теодор с Марией тоже могли сидеть здесь. Под этим самым буком, на этом самом месте.
– Увлечение книгами, – спросила вдруг Сара. – Это у вас семейное?
Стивен медленно кивнул.
– Мой… отец был известным профессором по литературе в Бостоне и долгое время изучал немецкий романтизм. Вокруг меня всегда были книги. Мама, наверное, даже спать меня укладывала среди книг. – Лукас рассмеялся, но получилось не совсем искренне. – Она постоянно читала мне немецкие сказки и баллады, – продолжил он тихим голосом. – Потом, когда его родители умерли, мы вернулись в Германию, поселились в их доме. Мне тогда было шесть лет. У нас всегда была большая библиотека – что в Штатах, что в Кёльне.
Сара усмехнулась.
– Единственная книга, которая была у моей мамы, называлась «Сто коктейлей в домашних условиях». Вслух она мне никогда не читала, да и мне это быстро наскучило бы.
В этот раз Стивен действительно рассмеялся.
– Я начинаю понимать, почему Интернет так много для вас значит. Он, видимо, был для вас чем-то вроде всезнающего друга… А ваш отец, он-то читал хотя бы?
Сара улыбнулась, но в глазах ее была пустота.
– Мой отец… покинул нас довольно рано. Я очень редко его вижу. Но каждый раз приношу ему художественные альбомы.
– Ваш отец увлекается искусством?
– Да… Даже слишком. И это не всегда идет ему на пользу.
Стивен вдруг почувствовал, как Сара ускользает от него, уносится прочь, подхваченная собственными мыслями. Лишь спустя какое-то время она встряхнула головой, как после холодного душа.
– А ваши родители? – неожиданно спросила девушка, и голос ее звучал так же буднично, как и всегда, словно ей хотелось разогнать собственные мрачные воспоминания. – Дайте угадаю. Они живут в домике на Штарнбергском озере. Вы навещаете их каждую неделю, выпиваете с ними по чашечке чая и читаете сонеты Шекспира в гостиной, а в камине потрескивает огонь.
Стивен вздрогнул. Эти последние слова, казалось, смели все прекрасное вокруг: тенистые буки, желтую и багряную листву на земле, Сару рядом с ним на скамейке. Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох.
Гул пламени. Страницы, охваченные огнем. Хлопья серого пепла в воздухе. Из библиотеки доносятся крики. Мальчишка вырывается и вопит, пожарный тащит его из укрытия, несет к сигнальным маякам, на улицу, наводненную зеваками. Взгляд девочки, полный ненависти. Ее волосы в копоти, платье обуглено по краям…
– Господи, что с вами? – спросила Сара, растерянно глядя на Стивена. – Вы прямо побледнели. Я что-то не то сказала?
– Нет… всё в порядке, – пробормотал букинист. – Хотя не совсем.
Неожиданно для себя Стивен решил рассказать. Он слишком долго молчал об этом. Слишком долго был один на один со своими воспоминаниями.
– Это… был несчастный случай.
Во рту у него вдруг пересохло. Прошлое захлестнуло его волной. Он так долго подавлял в себе эти образы, но теперь они вернулись. К горлу подступила тошнота, стало трудно дышать.
– Мои родители… Они очень рано меня оставили, – прошептал Стивен. – Я был еще ребенком.
Он неуверенно поднялся и походил из стороны в сторону, некоторое время чувствуя себя как на палубе посреди моря.
– Боже мой, мне так жаль! – Сара вскочила и обняла его за плечи. – И зачем я только спросила…
– Вы же не знали.
Стивен остановился под кроной бука и стал смотреть сквозь ветви. На лицо ему упал красный листок. Наконец букинист попытался улыбнуться.
– Тем более что в сорок лет с этим давно пора смириться. Или обратиться к психологу.
– Есть вещи, смириться с которыми не поможет даже психолог.
Сара погладила его по щеке. Стивен заметил, что ему становится легче.
– И уж поверьте мне, у каждого в прошлом имеются темные пятна, – продолжала она тихим голосом. – Вот посмотрите на меня. Сплошной набор комплексов. Тут ни один психиатр не справится.
Лукас невольно усмехнулся.
– Для начала вам пришлось бы кого-нибудь подпустить к себе, – ответил он. – Это вообще возможно?
– Попытаться определенно стоит.
Сара провела рукой по его волосам. Потом губы их вдруг соприкоснулись. Только вскользь, но и этого хватило, чтобы по спине пробежали мурашки. Момент миновал так же внезапно.
– Боюсь… сейчас не время для этого.
Сара отступила на шаг, так, словно сама испугалась того, что сделала. Стивен впервые заметил в ее глазах смущение.
– Вы… наверное, правы, – ответил он после долгого молчания и смахнул волосы со лба. – Я… я, видимо, слишком изнервничался.
Сара рассмеялась.
– Неудивительно, когда тебя разыскивают за убийство! Будем считать это смягчающими обстоятельствами. – Она протянула ему руку. – Но мы можем хотя бы перейти на «ты». Мы ведь, можно сказать, друзья по несчастью.
– Тут вы… ты права. В этом мы действительно близки.
– Может, и не только в этом. – Девушка едва заметно улыбнулась. – Сара и Стивен, звучит неплохо. Пожалуй, это дело надо закрепить.
– Закрепить? Это как?
Сара закатила глаза.
– Как же еще, болван! Нормальным поцелуем! То, что было до этого, не считается.
Она взяла его голову в ладони и решительно поцеловала.
Стивен почувствовал себя лучше, чем с томом Вольтера в руках.
Гораздо лучше.
* * *
Белая яхта покачивалась на кристально-синей поверхности Химзее. Над палубой с криками кружили чайки. Дул сильный фён [24], отчего создавалось впечатление, что укрытые снегом Альпы высятся у самого берега.
Ланселот сидел, склонившись вперед, в тесном шезлонге и изучал оснастку яхты. Два мотора развивали мощность в 435 лошадиных сил. Бак вмещал 1600 литров дизельного топлива. Пятнадцати метров в длину. Примерно такую хотел себе Ланселот. Хотя во внутренней отделке вместо тика он предпочел бы палисандр и установил бы алюминиевое кресло для рыбалки в открытом море. Но в общем и целом собственная яхта представлялась ему именно такой. Не считая, конечно же, девушек в бикини. Хотя их, возможно, и напугает его нынешний внешний вид. С повязкой на правом глазу, хвостом черных волос и шрамом на щеке, Ланселот походил на злобного пирата. Как Капитан Крюк в версии для взрослых.
