тебя встретят настоящие силки и западни - ямы, полные кольев, растяжек, заряженных самострелов, падающих сверху камней … Так говорят. Ни один человек не сможет найти дорогу к «Гнезду Кукушки» случайно.
— Я бы сказал, что ни один человек не доберется туда живым! - сказал Джет.
Хепу хихикнул: — Умный мальчик!
Я обдумал все, что рассказал мне старик, и почувствовал смесь надежды и страха. Бетесда, возможно, все еще жива и здорова и находится совсем рядом, но как мне до нее добраться, когда передо мной стояли такие ужасные препятствия?
Разговор перешел на другие темы - погоду, урожай, местные сплетни. Я спросил Менхепа, не может ли он порекомендовать место, где мы с Джетом и верблюдом могли бы переночевать. Он сказал мне, что примерно в миле к востоку есть деревня, где я мог бы остановиться, и где за очень небольшую плату мне предложили бы там ужин и позволили переночевать в маленькой пристройке за факторией. Поскольку на следующий день я намеревался отправиться на юг, а деревня была бы мне не по пути, я принял его предложение.
Чтобы поблагодарить всех за гостеприимство, включая и хозяина, я купил по кружке пива для всех. Пиво Менхепа показалось мне довольно жидким и слегка кисловатым, но местным, похоже, понравилось, особенно старому Хепу. Когда все утолили жажду, я извинился и отправился с Джетом ухаживать за верблюдом и устраивать для нас удобные спальные места на утрамбованном земляном полу навеса.
Менхеп налил мне еще пива к нашему скромному ужину. Должно быть, именно пиво помогло мне уснуть той ночью, несмотря на охватившее меня возбуждение. Утром я отправлялся на юг, высматривая признаки, о которых говорил Хепу. К концу дня я, возможно, доберусь до «Гнезда Кукушки» или буду безжизненным трупом плыть вниз по Нилу, потерпев неудачу в своем поиске.
Еще не рассвело, когда я проснулся от знакомого, но неожиданного голоса старого Хепу, настойчиво повторявшего одно и то же снова и снова.
— Проснись, римлянин! Проснись!
Я открыл глаза, но не увидел ничего, кроме темной фигуры, нависшей надо мной. Хепу, сам цвета ночи, был практически невидим в темноте. Он быстро пнул меня ногой. Старик был не так слаб, как выглядел.
Я сел прямо. Рядом со мной Джет перекатился на бок, но продолжая храпеть.
— Хепу! — прошептал я. — Что ты здесь делаешь? Чего тебе нужно?
— Всю дорогу от своего дома за пределами деревни я шел в темноте, перешагивая через только боги знают сколько скорпионов и змей, а ты меня так благодаришь?
— За что я должен тебя благодарить? Ты разбудил меня посреди ночи?
— Сейчас не середина ночи. Уже почти рассвет. А это означает, что они, вероятно, придут за тобой в любое время.
Я почувствовал укол страха: — О чем ты говоришь, Хепу?
— Ты вор, не так ли? Молодой римлянин, который убил того человека в Канопусе и сбежал с его ожерельем с рубином?
— Я...
— Не отрицай этого! Сколько молодых римлян путешествуют по Дельте на верблюде, да еще и с мальчиком? Это, должен быть, ты.
— И что, если это так? Что ты пытаешься мне сказать?
Джет что-то пробормотал, затем громко шикнул на нас. Я сильно толкнула его локтем, но он обхватил себя руками и продолжал спать.
— Они придут за тобой, очень скоро, юный римлянин. Придут за тобой и за ожерелье с рубином, чтобы потребовать награду.
— Кто придет? И откуда ты знаешь об этом ожерелье?
— Вчера, покинув торговую лавку, я пошел домой пешком. Когда стемнело, меня навестил сосед. Он сказал, что несколько человек из Саиса прибыли в деревню, пока я был здесь, у Менхепа.
— Мужчины ... из Саиса?
— Да. Их привел человек с длинной бородой по имени Хархеби.
Я поднялся на ноги и дал Джету пинка. Он моргнул и потер глаза; — Продолжай, Хепу.
— Люди из Саиса созвали всех на собрание, где этот посланник Хархеби рассказал любопытную историю об ужасном убийстве в Канопусе и римском преступнике, который, как полагают, находится где-то в Дельте и путешествует на верблюде с мальчиком. Этот Хархеби, сказал, что за голову римлянина назначена щедрая награда и за возвращение сокровища, с которым он сбежал.
Джет наконец поднялся на ноги, с широко открытыми глазами.
— Все это мне рассказал мой сосед, сказал Хепу, - просто потому, что он любит посплетничать. Ни он, ни кто-либо другой из жителей деревни на собрании ничего о тебе не знали; только те из нас, кто был вчера здесь, на торговой точке Менхепа, где и встречались с тобой, и никто из них не был на собрании. Новость моего соседа так удивила меня, что я чуть не выпалил: «А римлянин сейчас ночует у Менхепа!» Но прежде чем слова сорвались с моего языка, я передумал и закрыл рот. Кто я такой, чтобы предавать такого бандита, как ты, после всего, что я наговорил тебе вчера? Жаль только, что я не знал, кто и что ты на самом деле. Какие истории ты мог бы мне рассказать о себе и своих друзьях-бандитах!
Я покачал головой: — На самом деле я не бандит, Хепу.
— Ах, ну, конечно, ты должен так говорить, не так ли? Клятва чести бандита? — Он одарил меня беззубой улыбкой. — После того, как мой сосед ушел, я пошел спать. Но сон не шел. Я ворочался с боку на бок. Наверняка, подумал я, кто-нибудь из тех, кто был здесь вчера, предаст тебя. Это сделает старый Раби, или кто-нибудь другой.
— Раби?
— Это он отпустил грубую шутку о римлянках и бросил на тебя такой кислый взгляд, когда ты заговорил о Кирене. Раби не любит иностранцев, и он жадный ублюдок. Если он не слышал о встрече, когда вернулся домой прошлой ночью, он наверняка первым делом услышит об этом сегодня утром, а затем сразу же
