Фандорин обогнал евнуха и даму. После долгой гонки по волнам земля будто покачивалась.
Дело шло к развязке.
Сзади послышался топот. Эраст Петрович оглянулся – увидел несущегося со всех ног Гасыма. Значит, очухался. Очень кстати. Саадат споткнулась, упала. Зафар помог ей подняться. Не ушиблась? Кажется, нет.
Всего на несколько секунд Фандорин выпустил из поля зрения бандитов, но когда вновь посмотрел вперед, не поверил глазам. Они исчезли!
Берег пуст. По крутому склону никто не карабкается. На сером фоне скалы спрятаться негде.
Что за бесовщина?
– Они пропали! – всплеснула руками Саадат. – Где они?
Гасым, тяжело дыша, остановился, почесал затылок под папахой. Прогудел:
– Вай, шайтан…
Даже Эраст Петрович был растерян. Три головореза – не ангелы небесные, чтоб взять и вознестись в горние выси.
Лишь Зафар не выразил никаких чувств – ни удивления, ни отчаяния. Подбежав к подножию обрыва, он покрутился там, переместился влево, потом вправо. Обернулся, помахал рукой: сюда, скорей!
Меж двух валунов, почти неразличимая во мраке, серела дверь. Она была без замка и даже без замочной скважины, но с ручкой. Фандорин дернул – заперто. Вероятно, внутри засов.
Выходит, похитители неслучайно свернули к берегу именно в этом месте.
– Гасым!
Гочи подобрал с земли огромный камень, поднял его над головой и швырнул в дверь. Та с грохотом провалилась.
Эраст Петрович ожидал увидеть зияющую темную дыру – и был удивлен. Из щели, прорезанной в камне, сочился слабый электрический свет.
– За мной!
Через несколько метров проход сделался выше и шире. Где-то впереди, не очень далеко, перекатывалось дробное эхо – быстрые шаги нескольких человек.
До ближайшего поворота Фандорин добежал первым, но на углу его обогнал евнух. Он двигался так же бесшумно, только еще стремительней.
Галерея, под каменным потолком которой горели плоские лампы, сделала еще один зигзаг – и Эраст Петрович увидел впереди три спины. Зафар уже почти догнал их. В поднятой руке перса что-то блеснуло.
– Не убивать! – крикнул Фандорин.
Евнух махнул – один из бегущих с воплем рухнул, двое остальных припустили еще быстрей. Эраст Петрович тоже прибавил скорости.
Не останавливаясь, Зафар перепрыгнул через упавшего.
Сбитый с ног был живехонек, из правой ляжки у него торчал черенок метательного ножа, раненый держался за него, подвывая от боли.
Ай да евнух! Не замедляя бега, Фандорин стукнул лежащего ребром ладони по затылку. Вой оборвался.
– Гасым, подбери!
Зафар снова взмахнул рукой. Крик. Звук падения. На земле снова валялся человек, только этот держался не за правую ляжку, а за левую.
Работа у Эраста Петровича была легкая: подбегай на готовенькое да лупи по шейным позвонкам.
– Гасым, и этого!
Последнего перс дырявить не стал, а оглушил – влепил удар рукояткой по макушке. Чувствовался почерк настоящего художника, которому скучно повторяться.
Когда Фандорин приблизился, евнух уже сидел верхом на пленном, стягивал ремешком руки.
– Браво, Зафар. П-прекрасная работа!
Перс оглянулся. Ничего не сказал, на смуглом лице никаких эмоций.
«А ведь он немой. Кажется, в гаремах особенно ценятся евнухи с вырезанными языками. Бедняга!»
Приблизилась запыхавшаяся Саадат. Сзади сопел Гасым, волочил за шиворот по полу два бесчувственных тела.
– Смотрите! – воскликнула госпожа Валидбекова, заглядывая за угол.
И кинулась куда-то.
– Стойте! Без меня ни шагу!
Эраст Петрович бросился за ней.
Впереди блестела металлическая решетка, за которой было темно. Саадат выдернула из волос заколку, наклонилась к замку.
Место показалось Фандорину знакомым. Скрипнула дверца. Отстранив женщину, Эраст Петрович шагнул первым. Свет почти не проникал в тесный закуток, но стенка впереди была странная – будто бы слегка покачивалась.
Он протянул руку.
Бархат. Это штора!
Отдернул – и не увидел (было темно), а ощутил обширное пустое пространство. Где-то неподалеку монотонно журчала вода. Здесь вообще было много воды – из мрака несло сыростью и прохладой.
– Мы у Арташесова, – шепнула Саадат. – Это его подземный пруд.
Так и есть! Значит, галерея, где Эраст Петрович познакомился с веселой вдовой (тогда она еще была веселой), вела к берегу моря.
– Я вырву ему сердце, – неестественно сдавленным голосом сказала Валидбекова. – И брошу свиньям. Подлая, гнусная, мерзкая тварь! Теперь я поняла!
Вздрогнув, Фандорин обернулся. Даже во мраке было видно, что глаза нефтепромышленницы светятся яростью.
– Вы поняли, а я еще нет, – вздохнул Эраст Петрович. – Пора побеседовать с п-похитителями.
Он вернулся назад в освещенный коридор. Трое захваченных бандитов лежали рядком, аккуратно связанные. Над ними грозно возвышался Гасым. Когда Фандорин сообщил, что это вилла Арташесова, гочи вдруг впал в ярость, причем обрушилась она почему-то исключительно на одного из пленников – того, который был не ранен, а только оглушен. Разбойничьего вида малый, с небритой щетиной, вислыми усами, в низкой барашковой шапке, только взвизгивал.
Выкрикивая что-то гневное, Гасым влепил ему две затрещины – у бедолаги слетела папаха, а вслед за ней, казалось, сейчас отскочит и голова с плеч.
– Прекрати! Ты что? – Фандорин оттащил товарища. – Ты его з-знаешь?
– Не знаю! Откуда знаю?
– Тогда почему бьешь?
– Тот и тот армяне. Но этот наш, мусульманин. Гочи, как я! Как может гочи служить собака Арташесов!
Перепуганный бандит сморщил красную от оплеух физиономию и завопил по-русски:
– Я не Арташесову служу! Я Гаджи-ага-муаллим служу!
– Гаджи-ага – это Шамсиев? Такой старый, почтенный п-промышленник? – спросил Фандорин.
Ответила подошедшая госпожа Валидбекова:
– Все они почтенные. До поры до времени.
Эраст Петрович наклонился над вжавшимся в стену пленником:
– А пятеро, которых мы застрелили? Они были чьи?
– Один Джабарова, один Манукяна, один Расулова, один Арташесова, – поспешно ответил шамсиевский гочи. – Эти тоже арташесовские, – кивнул он на раненых.
Оба закивали.
– Джабарова я видел. Это молодой предприниматель, миллион п-пудов. – Фандорин обернулся к женщине. – Кто остальные?
– Все они члены правления Совета нефтепромышленников. Значит, революционеры ни при чем. Арташесов меня предупреждал, чтобы я не шла на уступки моим рабочим…
Саадат вынула из-за лифа свой пистолетик, приставила дуло ко лбу вислоусого.
Голосом, который напоминал шипение атакующей змеи, что-то проговорила.
Гасым перевел, неодобрительно покачивая головой:
– Хочет знать, где сын. Сказала: «Будешь молчать – те двое расскажут. Но ты уже не услышишь». Ай, женщина нельзя так с мужчина говорить, даже если мужчина совсем плохая. Нельзя отвечать, лучше умирать.
Но пленный был на сей счет иного мнения. Зажмурившись, он что-то прохрипел, и Саадат убрала оружие. Теперь сказанное перевела она сама:
– Турал здесь. Где именно, он и его сообщники не знают. Днем за Туралом в Катер-клуб пришла арташесовская яхта и увезла куда-то. А эти остались ждать дальнейших указаний. Господи, куда они дели моего мальчика? Где его искать?! Как?!
Она заплакала.
– Очень п-просто, – пожал плечами Фандорин и подошел к пленникам-армянам. – Значит, вы служите Арташесову? На вилле часто бываете?
Обоих бандитов накрыло широкой тенью. Это рядом с Эрастом Петровичем встал Гасым.
– Лучше правда говори, – посоветовал он.
* * *
В спальню господина Арташесова удобней всего было проникнуть через окно. На третий этаж пришлось вскарабкаться по водосточной трубе и потом еще пройти десяток метров по узенькому пятидюймовому карнизу, но иначе понадобилось бы уложить десяток телохранителей, стороживших внизу.
Зато поблизости от спальни, по уверениям пленных, ночью не было ни души. Миллионер засыпал с трудом и просыпался от малейшего постороннего звука. Подниматься по лестнице кому бы то ни было строжайше воспрещалось.
Эраст Петрович перелез через подоконник очень деликатно. В его планы не входило тревожить чуткий сон хозяина раньше времени.
Мягкий свет ночника розоватым сиянием освещал пышное ложе. В комнате заливисто пели соловьи – не живые, а с граммофонной пластинки. Пластинка была гигантского размера, как, впрочем, и сам граммофон. Ничего подобного Фандорин прежде не видывал. Наверняка изготовлено по специальному заказу: чтобы записи хватило на всю ночь.
Арташесов сладко спал, по-детски подложив обе руки под щеку. Голову прикрывал шелковый ночной колпак с пумпончиком.
Под подушкой – рассказали пленные – кнопка аварийного вызова охраны. Эраст Петрович обрезал провод и только после этого прервал мирные грезы столпа нефтяной индустрии.
Зажал Месропу Карапетовичу ладонью рот. Приставил к переносице ствол «веблея». При необходимости Фандорин мог бы прикончить Арташесова одним пальцем, но оружие обладает особой силой убеждения.
