class="p1">– Не так велика? – префект уставил на него налившиеся кровью глаза. – Не так велика? Что вы имеете в виду, господин дипломат?!
– Я имею в виду, что это всего лишь копия, – спокойно отвечал действительный статский советник.
Мсье Лепэн глядел на него ошеломленно. Как это – копия? А где же оригинал? Загорский пожал плечами. Этого он узнать так и не успел – бравые парижские ажаны затеяли стрельбу, и господин Ларусс почел за лучшее удалиться в неизвестном направлении.
– Удалиться? – обычно выдержанный префект кричал сейчас, как раненый зверь. – Вы, наверное, хотите сказать, что он сбежал! Сбежал, как заяц, как последний трус!
– Скорее, как благоразумный человек, – парировал Нестор Васильевич. – Во-первых, его могли подстрелить, во-вторых, в его положении встреча с полицией могла оказаться делом не таким уж приятным.
– Но вы хотя бы узнали, где находится подлинник? – спросил Лепэн, понемногу приходя в себя.
Загорский только руками развел: увы, нет. Вот если бы бравые парижские ажаны ворвались в дом хотя бы на минуту позже… Но на нет, как говорится, и суда нет.
* * *
– Вы действительно ничего не узнали? – спросил Ганцзалин у Загорского, когда они вернулись в гостиницу.
– Не совсем, – отвечал действительный статский советник, завязывая пояс на белоснежном банном халате, в который он облачился, приняв душ. – Кое-что выяснить все-таки удалось. А именно, что копию «Моны Лизы» доставил Ларуссу некий аргентинец, называющий себя маркизом де Вальфьерно.
– Думаете, это маркиз украл нашу Лизу?
– Вряд ли он сделал это лично, но есть все основания подозревать его в организации похищения. Во всяком случае, он явно пользуется тем, что оригинал кем-то украден. Полагаю, что если расспросить его подробно, он может рассказать о похищении много интересного.
– Почему же вы не сказали этого префекту? – удивился помощник.
– Потому что он все испортит, – объяснил Нестор Васильевич. – Здешние стражи закона действуют слишком топорно даже для полиции, которая в любой стране не отличается особым изяществом. Они уже сорвали мое дознание, и я не хочу, чтобы Лепэн окончательно погубил расследование. Тем более, маркиз, насколько я понимаю, уже за границей, или, по меньшей мере, попытается пересечь границу прямо сегодня.
– Так давайте расскажем все префекту, он закроет все порты и все сухопутные границы. Мышь не прошмыгнет.
Нестор Васильевич пожал плечами. Лепэн не президент, Франция не в его власти. К тому же он опять все испортит. Нет, это дело действительный статский советник намерен довести до конца самостоятельно.
– Значит, плывем в Америку искать маркиза? – спросил помощник.
Однако Загорский не успел ответить – в дверь постучали. Нестор Васильевич посмотрел на китайца с легким удивлением: кто бы это мог быть? Помощник мгновенно встал сбоку от входной двери – это положение было очень удобно для нанесения быстрого и совершенно смертоносного удара в горло. Одна только была незадача – ударить было можно, даже толком не разглядев вошедшего, но в этом случае, как говорил когда-то действительный статский советник, возникала некоторая избыточность. Если Ганцзалин будет убивать всех, кто неосторожно постучится к ним в двери, Париж довольно скоро опустеет.
Тем не менее, проявлять беспечность было нельзя – особенно, учитывая, что обозленный на Загорского Ларусс все еще находился на свободе. Именно поэтому китаец встал сейчас сбоку от двери, еще не зная, придется бить или нет и полагаясь в этом деликатном вопросе на свою безошибочную интуицию. В конце концов, рассуждал он, лучше убить, чем быть убитым. Надо признаться, эту философию действительный статский советник разделял не вполне, но сейчас ему было не до ученых диспутов с Ганцзалином.
– Кто там? – спросил Нестор Васильевич, берясь за ручку двери.
– Почта для господина Загорского из русского посольства, – отвечали из-за двери.
Загорский поднял брови и отпер дверь. На пороге неподвижно стоял посыльный в синей униформе. На миг Загорскому показалось, что у юноши нет лица, но это был морок – лицо, конечно же, имелось, просто было оно стертым, как пятак – идеальное лицо посыльных и шпионов. В руке посыльный держал большой желтоватый конверт с печатью посольства.
Нестор Васильевич изъял конверт из руки посыльного и подойдя к столику, вскрыл его бумажным ножом.
– Он не уходит, – по-русски заметил Ганцзалин, поглядывая на посыльного. – Он, наверное, чаевых хочет.
– Наверное, – рассеянно сказал действительный статский советник, пробегая глазами письмо.
– Так дать ему или нет? – похоже, Ганцзалин сегодня обнаруживал удивительную бестолковость.
– Не говори глупостей, – сердито отвечал Загорский, по-прежнему не отрываясь от письма.
– Значит, не давать, – обрадовался Ганцзалин и начал молча, но решительно вытеснять посыльного за порог.
– Погоди, – остановил его Нестор Васильевич, дочитавший письмо до конца. – Я сам с ним расплачусь.
Он подошел к юноше и дал ему целый франк. Обрадованный посыльный, низко кланяясь, попятился в коридор.
– Стой! – завопил вслед ему Ганцзалин. – Держи его! Держи жулика!
Но посыльного уже и след простыл.
– Что с тобой? – недовольно осведомился господин. – Где ты увидел жулика?
– Да вот же, – не унимался китаец, которому Загорский загородил выход из номера и не давал броситься в погоню. – Вон он! Сбежал и унес наши деньги!
Нестор Васильевич только плечами пожал. Во-первых, он сам дал чаевые…
– Но он не дал вам сдачу! – негодованию экономного Ганцзалина не было предела.
Загорский отвечал, что он и не ждал никакой сдачи. Китаец несколько секунд глядел на действительного статского советника с изумлением, потом переспросил, точно ли тот не ждал сдачи? Неужели дошло до того, что господин в качестве чаевых дает целый франк? Чем, в таком случае, он станет расплачиваться дальше? Часами? Брильянтами? Императорскими коронами?!
Однако Нестор Васильевич не намерен был выслушивать филиппики Ганцзалина. Он заявил, что они меняют планы, поскольку полученное им письмо написал его превосходительство, патрон Загорского тайный советник С.
– Меняем планы? – переспросил помощник.
– Именно так, – подтвердил действительный статский советник. – Мы слишком задержались в чужих палестинах, пора, как говорится, и честь знать. Дела требуют нашего присутствия в Санкт-Петербурге.
Глава девятая
Золотая богиня
Виктор Сайес Мануэль Герреро стоял на верхней палубе парохода «Джеймс Ли» и глядел вдаль, туда, где на горизонте сходились в тесном объятии две вечных природных стихии – синее, как море, небо и голубое, как небо, море.
Солнце, висящее прямо над головой, отражалось в желтоватой, натертой до блеска палубе, слепило глаза, и жар его многократно усиливался и охватывал истомой все тело. Впрочем, может быть, причиной истомы был не жар – Виктор родился на Кубе и всю жизнь провел здесь, так что жарой его было не удивить.
