– А та контузия в шею? Ты ведь чуть не погиб от неё!
– Это незапланированная случайность. Целили в тебя, а попали в меня. С сошек почти невозможно промахнуться со столь близкого растояния. Если бы ты не потянулся в эту секунду за винтовкой… Нет ни одного плана, который прошёл бы так, как было написано на бумаге.
– А схватка с байгушами? Мы оба были там под пулями!
– Да, но тебе пуля угодила в сердце и, если бы не газыри, ты был бы убит. А меня свинец аккуратно обошёл…
– Это всего лишь везение, – не согласился Лыков. – Если бы действительно запретили стрелять в тебя, то пленный абрек не преминул сказать об этом. Нет, целили в нас обоих, и убить могли обоих. Я чувствовал это по бою!
– Ты прав. Такую возможность Иблис тоже допускал. Когда пули стали бы меня обходить, я заподозрил бы нечестную игру, чужую пьесу. Это могло стать подсказкой, что ход событий управляется извне. Тогда я не поверил бы и в невиновность Ильина. Этого наш сартип допустить не мог, поэтому он учёл и риск моей гибели. Всё должно было быть всерьёз, по-настоящему. Если бы я оказался подстреленным, то командование отрядом, как старший в чине, принял бы Артилевский. И тогда уже перед ним разыграли бы знакомый нам сюжет. Эспер Кириллович вернулся бы с Ильиным в Шуру и доложил: предатель – Даур-Гирей.
– Но ведь он сам был под подозрением! Кто бы ему поверил?
– Во-первых, были бы свидетели – казаки. Во-вторых, он привёз бы трупы Малдая и Лемтюжникова. Как тут усомнишься?
– Что-то здесь не так. Я опять о том бое с байгушами. Англичане действительно дали приказ Лемтюжникову убить тебя за Неаполь? Но ты сам говоришь, что нужен был Иблису живым, чтобы засвидетельствовать невиновность капитана Ильина. Не понимаю… Противоречие получается.
– Нет никакого противоречия. Мы сейчас, после ареста Ерёменко и Кановцева знаем, что Иблис был двойным агентом – и турецким, и британским. Британцы приказали ему убить меня. Резидент подчинился – послал людей. Думаю, он предполагал, что босяки с нами не справятся… Лемтюжникова такое вполне устраивало. Для себя он давно решил: жертвует собой, да и всей бандой Малдая, чтобы провести своего человека на самый верх. Это было главной идеей его операции. Если меня убьют – и план в целом удался, и хозяева довольны. Если я выберусь – даже лучше! Реабилитация Ильина будет более убедительной, чем при Артилевском. А подстрелить Таубе на потребу англичанам можно и потом, как-нибудь, при случае…
– А захват лагеря и архива?
– Говорю тебе: у Лемтюжникова всегда было наготове несколько вариатнов. Нас, действительно, ждала засада на той стороне хребта. Но старик допускал, что кто-нибудь из местных жителей расскажет про лагерь в котловине, и мы туда нагрянем. Поэтому нам и подсунули архив. Им можно растапливать печку: бумаги сфальцифицированны. Засада же в пещере – ключевой пункт плана сартипа – удалась ему вполне. Мы попались, как мальчишки…
– Всё, что ты говоришь – только предположения! Ни одного факта, доказывающего вину Ильина, ты пока не привёл.
– Слова сыщика, а не разведчика! Это у вас там улики, свидетели; разведка чаще оперирует логикой. А логика такова: изменник тот, кто вернулся с волшебной горы живым, подставив вместо себя другого. Ты что, видел, как Даур-Гирей нас предал?
– Нет. Но «кри-кри», которым нас заманили в пещеру, был его. И он стоял там не связанный и с оружием.
– «Кри-кри» у него отбрали. А оружие… Ты держал его в руках? Разряженный револьвер в кобуре, и обломок шашки в ножнах. Не случайно ротмистра тут же увели. Если он был изменник, то почему не участвовал в наших допросах? Таиться уже ни к чему… А просто к этому времени Даур-Гирей был уже мёртв.
– Значит, старик-дезертир стал шахидом? И всё, что мы видели, был, как ты говоришь, спектакль?
– Да. Лемтюжников состарился, почувствовал, что век его кончается. А ненависть к России была у него таковой, что он решил пожертвовать остатком, чтобы помочь возвыситься своему лучшему агенту.
– Да, – вздохнул Алексей, – и ему едва это не удалось. По крайней мере, меня он провёл. Только я возомнил, что спас в пещере твою никчёмную жизнь, и вот… Ещё бутылку?
– Достаточно. Я же понимаю, что тебе хочется быстрее попасть домой. Иди, обними жену. Привёз ей что-нибудь с Кавказа?
Лыков порылся в кармане мундирного фрака, достал оттуда маленький серый комочек.
– Вот. Пуля, что ты велел сберечь.
– Ну, это же не дарят жене!
– Есть ещё пара вещиц из Кубачи. Красивые! И детёнышам игрушечные кинжалы.
– Уже лучше! – одобрил Таубе и встал. – Иди! Поклон от меня Варваре Александровне.
– Приходи завтра на обед.
– Вот, – барон похлопал себя по боковому карману. – Рапорт об отпуске удовлетворён. Сегодня же ночью выезжаю обратно на Кавказ. А ты не забудь, пожалуйста, о своём обещании – вернуть Лидию Павловну из ссылки.
– Сдалаю всё, что смогу. Где вы намерены жить? Может, приискать квартиру, пока ты катаешься?
– Ты у нас богач; наймёшь какие-нибудь хоромы. А у меня заповедных имений нет! Ищи лучше приличный подарок на свадьбу. А то, знаю я вас, скороспелых дворян с капиталами – вечно нас, бедных баронов, обижаете… Лапотники, и никакого вкуса!
И они дружно рассмеялись…
Алексей простился с другом, сел на извозчика, но поехал не к семье. У него было в столице ещё одно дело. Через полчаса он стучал в дверь скромной квартиры, снимаемой вдовой квартального надзирателя Кузнецова. Женщина открыла ему дверь, как всегда, тихо поздоровалась.
– Вот, Капитолина Ивановна. Простите, задержал на три дня – был в отлучке.
Лыков вручил вдове сто рублей. Та вполголоса поблагодарила, ждала, когда сыщик уйдёт. Но тот мялся на пороге.
– Капитолина Ивановна. Я убил того человека, который зарезал вашего мужа. На Кавказе, в Темир-Хан-Шуре, три недели назад.
Вдова несколько секунд молча смотрела на Лыкова, потом повернулась, прошла в комнату и стала беззвучно молиться на угольную икону.
Лыков так и не понял, за кого она молилась.
Заповедное имение – русский майорат. Переходит старшему в роду мужчине; его нельзя делить, продать, заложить в банк или проиграть в карты. Выморочное имение – не имеющее наследников на момент смерти владельца; поступало, постоянно или временно, в собственность казны.
Военно-Учёный комитет Военного министерства – русская военная разведка.
Андия – высокогорная область в Северном Дагестане.
Имамат – теократическое государство, созданное на Северном Кавказе имамом Шамилем в 1843-59 годах и воевавшее с Россией.
Мюриды (букв. – воители за веру) – название солдат Шамиля.
Конгриевы ракеты – реактивное оружие 19-го века. Стреляли зажигательными снарядами.
Аул Гуниб – последняя резиденция имама Шамиля. Был взят штурмом русским войсками 25 августа 1859 года. С его падением завершилось покорение Северного Кавказа.
Темир-Хан-Шура – столица Дагестанской области (нынешнее название – Буйнакск).
Т.е. крестьянина.
Гайменник – убийца (жарг.)
Надворный советник Н.фон Зон был убит с целью ограбления 7 ноября 1867 г.; Ф.Штрам убит собственными женой и сыном 11 сентября 1871 г. Архив останков сгорел вместе со зданием Окружного суда в феврале 1917 г.
Вирд – отделение. Кадири – одно из ответвлений суфизма. Основано великим персидским теологом Абдул Кадиром в XII веке.
Вольноопределяющийся первой категории – доброволец, окончивший полный курс гимназии.
Имеются в виду двуглавые орлы на мундирных петлицах и погонах, отличительные знаки камер-юнкера.
Современное название – Махачкала.
Саманные – выложенные из земляного, смешанного с соломой и высушенного на солнце кирпича. Турлучные – дома, в которых стены сделаны из плетня, обмазанного с обеих сторон глиной, смешанной с коровьим навозом.
Базалай – кинжал, названный так по имени знаменитого оружейного мастера.
Форштадт – часть города, в которой расположен гарнизон.
Саква – вьючная сумка.
Начальника Дагестанской области генерала Чавчавадзе.
Корта-когиш – баранья голова с галушками и чесночной приправой. Чепалгаши – лепёшки с различными начинками (чечен.).
Слово «шейх» имеет много значений. В данном случае – глава суфийского братства (тариката).
Амир аль-муминин – Повелитель правоверных – один из титулов Шамиля.
