– Где пятый? – спросил Николай, подобрав валявшийся браунинг. – Он где-то должен быть здесь. Стоять, зараза! – наставил он ствол на мелькнувшую во дворе тень.
– Только не стреляйте! – крикнул совсем молоденький боец, подняв руки. – Я здесь ни при чем!
– Шлепнуть бы тебя, большевистская зараза! Ну да ладно, живи!
Из хаты вышел Большаков, сжимая в руках винтовку.
– Прошу вас, – попятился боец. – Только не убивайте!
– Да заткнись! Кто водитель?
– Я.
– Это машина из гаража ЧК, так?
– Да.
Василий Большаков подошел к машине и проколол штыком колеса.
– Теперь ты отсюда долго не уедешь, – процедил он и отшвырнул винтовку в сторону. – Все, загружаемся.
Вынесли из избы чемоданы и аккуратно уложили в кузове рядком. Николай, прячась от порывов колючего ветра, поднял воротник и устроился в кузове рядом с ними на небольшой лавке.
Уже отъехали на достаточное расстояние, как бабахнул выстрел. Выпущенная пуля шаркнула по жестяной крыше автомобиля.
– Ты живой? – спросил Большаков, приоткрыв дверцу.
– Живой, – откликнулся Николай. – Совсем рядом прошла, зараза! Надо было пристрелить этого гаденыша! На поражение бьет! Ладно, трогай давай… Не до того!
Грузовик дернулся и вновь покатил по проселочной дороге.
Обыск в доме Фаберже продолжался до глубокой ночи. В охотничьем зале отыскалось еще три ружья, первые два были кремневые, раритетные, привезенные Карлом Фаберже из Пруссии, а третье, инкрустированное белоснежной эмалью, – подарок царя Николая Александровича. Чекист, проводивший обыск, покрутил в руках дорогую изящную вещицу, а потом уложил ее в запыленный мешок, в котором уже постукивало с десяток изъятых статуэток. Евгению Карловичу хотелось предупредить, чтобы с ружьем обращались особенно бережно, ведь даже его приклад состоял из десятка ценнейших пород дерева, но он раздумал – теперь эта вещь вряд ли ему послужит.
После ухода чекистов внутри Фаберже произошло какое-то опустошение. Да и сам дом, всегда такой уютный и располагающий, от нежданного враждебного вторжения как-то сразу поблек, сделался чужим и продолжал хранить запах едкого пота и грязных шинелей. Комнаты, лишившись множества милых украшений в виде статуэток, резных фигурок, китайских ваз и шкатулок, выглядели оскверненными. Хорошо, что не сняли портьеры на окнах (могло и такое произойти: материал дорогой, изготовленный на заказ, такого даже в Зимнем дворце не встретишь), за ними можно спрятаться от навалившейся трагедии.
Бронированный сейф не поддался. Продержался молодцом. На его стальной полированной поверхности оставались лишь небольшие щербины и вмятины. Но особо радоваться не стоило, в следующий раз новая власть заявится куда более подготовленной – с инструментами, сверлами – и непременно его вскроет, даже если для этого придется колотить целую неделю. Свое фиаско чекисты тоже не простят, и нет гарантии, что в следующий раз они сами не пополнят списки заложников.
На Евгения Фаберже накатила полнейшая безысходность, что делать дальше, он не знал. От подступившей напасти никуда не спрячешься. Даже его собственный дом был национализирован – в любую минуту новая власть могла приказать ему освободить помещение. И тогда только на улицу!
Раздался робкий стук в дверь.
– Входите, – растерянно произнес Евгений Карлович.
В кабинет вошел друг Евгения по гимназии Аркадий Старыгин.
– Аркаша? – невольно подивился Евгений Карлович.
– Он самый, Женя.
Следовало прижать друга к груди, похлопать по крепким плечам, но Евгений Фаберже, внутренне опустошенный, лишь протянул руку и тепло улыбнулся, ощутив крепкое пожатие.
– В моей жизни кое-что изменилось…
– Я в курсе всего, что произошло, – перебил его Аркаша. – Но я пришел не посочувствовать. Дело гораздо серьезнее… От вас все равно не отстанут. Вам нужно бежать!
Евгений Карлович выглядел растерянным. Подобная мысль посещала его в последние дни все чаще, вот только он никак не думал, что, высказанная вслух, она может прозвучать приговором.
– Бежать… Но куда?
– В Финляндию. Я уже договорился, – горячо заверил Аркадий. – Через Финский залив.
– Но я не готов, у меня еще много дел. Я не успел отдать распоряжения.
– Все ваши распоряжения будут бессмысленны, если вас самих не станет.
– Но ведь…
– В час ночи подъедет машина. Она отвезет вас в Морской порт, а уже оттуда мой человек перевезет вас на другой берег. Там вас тоже встретят, не беспокойтесь.
– Мы не можем покинуть Петроград, – растерянно произнес Евгений Карлович, опустившись на стул, – нам запретили. Мы дали расписку.
– Женя, о какой расписке может идти речь, когда вам угрожает смерть! Именно поэтому вы должны уезжать немедленно! Причем втайне. Когда будете уходить из дома, постарайтесь одеться так, чтобы вас никто не узнал. Старые вещи, шапка, все что угодно! Предупреждаю: никаких чемоданов или сумок.
– Но как в таком случае…
– Покидать Петроград лучше всего налегке.
– Дай мне хотя бы два часа, – взмолился Фаберже. – Нужно подготовить матушку, отдать последние распоряжения.
– Хорошо. Я подъеду за вами в три часа ночи. Но только умоляю вас, будьте готовы! Все очень серьезно! И никаких вещей. В городе много патрулей, налетчиков, бандитов разных мастей. Машину могут остановить, обыскать, отнять все, что у вас есть. И будет хорошо, если вас отпустят. Обычно свидетелей они не оставляют.
– Кажется, я тебя понял, – обреченно проговорил Евгений Карлович.
– Мне нужно уходить. Я к вам вырвался на свой страх и риск. Меня не должно быть здесь.
– Понимаю, я сделаю все, что нужно.
Аркадий ушел так же внезапно, как и пришел. Евгений Карлович нажал на звонок. Через несколько минут пришел Отто Бауэр.
– Отто Францевич, у меня к вам будет серьезное дело, давайте с вами спустимся вниз… Нужно забрать из сейфа все драгоценности.
– Я вам как раз хотел предложить то же самое, ведь большевики непременно придут и заберут остальное.
Отключив в сейфе напряжение, Фаберже вышел в холл и, нажав кнопку, вызвал лифт-сейф. Внизу напряженно заработали моторы, сейф остановился на втором этаже, как раз напротив кабинета Евгения Карловича.
– Заносим все драгоценности в мой кабинет!
– Может, пригласить слуг?
– Не нужно никого беспокоить. Мы сами справимся.
Евгений Карлович решительно набрал цифровой код, а потом открыл замок ключом. Дверцы послушно разошлись в стороны, впустив Фаберже в лифт-сейф, где стояли коробки с небольшими ящиками, аккуратно сложенными вдоль стен.
– Давайте побыстрее, у нас нет времени, – произнес он и, взяв в руки коробки, заторопился в свой кабинет.
– Да, да, конечно, – запричитал Отто Францевич, поднимая небольшой ящичек. – Вы хотите их припрятать? – удивленно спросил он, когда драгоценности были перенесены. – Но как? Их очень много!
– Это уже моя забота… Мне бы хотелось, чтобы вы мне в этом помогли. Я не буду скрывать от вас, но я бы хотел с матушкой на некоторое время отъехать из Петрограда.
– Евгений Карлович, можете всецело мною располагать, – охотно отозвался главный бухгалтер.
– За долгие годы вы доказали дому Фаберже свою преданность. Кому доверять, как не вам. – Евгений Карлович открыл коробку. – Здесь тридцать два пакета…
– Да, мы с вами вместе составляли опись, она лежит в вашем сейфе…
– Все так, – перебил Фаберже. – Вы как-то говорили, что у вас на таможне работает племянник.
– Да, верно. Он сказал, что я могу к нему обратиться в случае необходимости.
– Вы могли бы мне помочь?
– Все, что угодно.
– Мне бы хотелось, чтобы вы забрали эту коробку и привезли ее в мою усадьбу Мудули под Ригой.
– Евгений Карлович, я все исполню. Но что вы будете делать с остальными драгоценностями?
– Придумаю что-нибудь. А сейчас идите к себе.
– Я вас понял.
– Давайте не будем с вами прощаться, очень надеюсь на скорую встречу.
Кивнув, Отто Францевич вышел из кабинета. Оставшись один, Фаберже открыл следующую коробку, где лежали плотно уложенные пакеты с золотыми монетами. Отодвинув небольшой шкаф, стоявший в самом углу, он вытащил из стены два кирпича и аккуратно уложил в проем восемь пакетов. После чего так же осторожно задвинул кирпичи и припер тайник шкафом. Подняв со стола блокнот, написал в нем красным карандашом: «Кабинет – 8».
Взяв чемодан, Евгений Карлович уверенно зашагал в подвал. Здесь в одном из помещений был оборудован тайник, о котором знал только Карл Фаберже и его сыновья. Открыв одну из комнат своим ключом, он прошел в аскетически оборудованную мастерскую, встал на стул, стоявший в самом углу. Отодвинув решетку вентиляции, нащупал металлическую небольшую дверцу и, открыв ее ключом, бережно уложил в тайник золотые монеты, несколько платиновых браслетов с бриллиантами, два ожерелья и пять изумрудных колец. Так же осторожно прикрыл дверцу и вышел из подвала.
