Загорский молчал. Молчал и Ганцзалин, вопросительно поглядывая на хозяина – не пришла ли пора применить сюрикены? Но тот еле заметным движением глаз показал: погоди, еще не время. Китаец произвел длинный неслышный выдох через нос и замер в своем кресле, словно какой-то яшмовый будда.
Аргентинец, победительно улыбнувшись, подошел к одному из охранников. Он смотрелся не таким мощным, как остальные и, судя по умному и жестокому лицу, видимо, являлся главой домовой стражи сеньора Вальенте. Хозяин дома, стоя спиной к Загорскому, обменялся с охранником несколькими словами, после чего тот вместе с подчиненными быстро вышел из комнаты.
– Ну вот, господа, наконец мы остались с вами одни, и, надеюсь, никто нашего уединения не нарушит, – весело сказал сеньор Алехандро, усевшись на подоконник у ближнего к выходу окна и поигрывая кольтом. Загорский пропустил момент, когда на руках у Вальфьерно появились белые перчатки, они смотрелись странно в сочетании с почти черным револьвером.
– Позвольте заметить, что вы совершили непростительную ошибку, услав ваших преторианцев, – очаровательно улыбнулся Загорский.
– В самом деле? – удивился Аргентинец. – Вы полагаете, мне угрожает какая-то опасность? Не спорю, вас двое. Но вы сидите, а я стою, нас разделяет по меньшей мере десяток метров, и у меня револьвер, а у вас нет оружия. У вас нет даже ножа для разрезания бумаги, который я на всякий случай положил себе в карман. Только шелохнитесь – и я пристрелю вас на месте. Впрочем, я пристрелю вас, даже если вы будете неподвижны, как статуя.
И он направил револьвер прямо в лицо Загорскому.
– Давай, – сказал тот по-русски.
Китаец произвел неуловимо быстрое движение рукой к затылку… и тут рука его замерла. Он растерянно ощупывал пальцами воротник, очевидно, не находя того, что искал. Загорский бросил на него быстрый взгляд и нахмурился.
– Вы, вероятно, это ищете? – осклабился Аргентинец – в пальцах у него посверкивала звездочка сюрикена.
– Как? – только и смог сказать Ганцзалин.
– Нет ничего проще, – явно наслаждаясь ситуацией, отвечал сеньор Алехандро и повторил, – нет ничего проще. По случайному совпадению глава моей здешней охраны – бывший вор-карманник, по части ловкости рук это истинный чародей. Он не только обнаружит на человеке любой предмет, но и изымет этот предмет так, что владелец даже не почувствует. Как, очевидно, и случилось с вашим слугой.
Не опуская пистолета, он с интересом оглядел сюрикен и покачал головой: как интересно, работает такая штука? Вероятно, ее смазывают каким-то особым ядом. Но если так, то это должно быть опасно и для хозяина подобного оружия – небольшая ранка, и он покойник.
– Если вы дадите мне эту вещь, я вам немедленно продемонстрирую, как именно она работает, – проговорил Загорский, который незаметно подвинулся к краю кресла, так, чтобы можно было выпрыгнуть из него как можно дальше, совершить кувырок, прокатиться вперед, и обезвредить ошарашенного врага.
– Нет-нет, не стоит, – живо отвечал собеседник и спрятал сюрикен в карман. Он снова смотрел прямо в глаза Загорскому, туда же смотрел и его револьвер. – Не могли бы вы, любезный князь, немного откинуться на спинку кресла?
– Это еще зачем? – удивился действительный статский советник.
– Если вы будете сидеть на краю, то после того, как я вам прострелю голову, вы упадете, и запачкаете мне пол, – с охотой объяснил сеньор Алехандро. – А если сядете поглубже, то так и останетесь сидеть, и смерть ваша с эстетической точки зрения не будет такой отвратительной. Вы ведь ценитель прекрасного и должны печься о красоте.
Однако Загорский напрочь отказался двигаться, говоря, что даосы, которых он считает своими учителями, предпочитают некрасивую жизнь эстетичной смерти. На этот счет существует даже притча о мудреце, который отказался служить при дворе императора, а на вопрос, почему он так поступил, отвечал, что чиновника можно сравнить с черепахой, панцирь который позолотили и используют его для ритуалов и гаданий, в то время как сама черепаха давно уже мертва. Мудрец был уверен, что если бы у той черепахи спросить, чего она хочет больше – лежать с золоченым панцирем мертвой во дворце, или тащить свой хвост по грязи, но быть живой, та непременно предпочла бы тащить хвост по грязи…
– Довольно, – прервал его Вальенте, – я понял вашу тактику. Вы тянете время, надеясь на какой-то счастливый случай. Увы, его не будет, всеми случайностями здесь командую я. А я, князь, даже не дам вам времени помолиться вашему полицейскому богу, просто застрелю вас и вашего помощника, как бешеных собак. Итак, как говорят у нас в Аргентине, адьос, амигос [21]!
С этими словами он нажал на спусковой крючок. Точнее, попытался нажать, поскольку за миг до этого в раскрытое окно со двора просунулась чья-то крепкая рука с пистолетом и ударила хозяина дома рукояткой по затылку.
Глаза Вальенте стали закатываться, ноги ослабли, подкосились, и он мягко осел на пол. Вслед за тем в комнату через окно впрыгнул черноволосый и смуглый молодой человек, в котором Загорский и Ганцзалин не без удивления узнали Виктора Сайеса Мануэля Герреро.
– Кель сюрпри [22]! – не удержался Нестор Васильевич, а затем, перейдя на испанский, осведомился, как Виктор ухитрился пробраться во двор мимо охраны.
– Вся охрана перешла с улицы в дом, после того, как вы сюда явились, – отвечал тот. – Видимо, они ждали только вас.
– Ладно, – кивнул Загорский, – но как вы отыскали дом Вальенте?
– Следил за вами, – просто отвечал тот.
После того, как Загорский вытащил сеньора Герреро из полицейского участка, у них, как известно, состоялся небольшой разговор. По тем вопросам, которые задавал действительный тайный советник, молодой человек понял, что Вальенте интересует его не меньше, чем самого Виктора. Ему с первого взгляда стало ясно, что Загорский и Ганцзалин – люди бывалые и состоятельные, а, следовательно, у них гораздо больше шансов обнаружить его врага первыми. Поэтому он решил проследить за ними в надежде, что те приведут его прямо к Вальенте.
– Весьма разумная тактика, – похвалил Нестор Васильевич. – Однако позвольте узнать, что вы намерены делать теперь?
Глаза Виктора полыхнули мрачным огнем. Он намерен забрать у Вальенте золотую богиню, а затем отправить его к праотцам. Выслушав изложенный им план, действительный статский советник понимающе кивнул.
– Не смею вас отговаривать, – вежливо сказал он. – Однако хотел бы попросить об одном одолжении. Мы с Ганцзалином давно гоняемся за этим мошенником, нам надо кое-что у него уточнить. Если позволите, мы зададим ему пару вопросов, после чего делайте с ним, что пожелаете.
Виктор не возражал: они могут спрашивать у Вальенте все, что хотят, он подождет. Нестор Васильевич склонился над аргентинцем, который по-прежнему лежал в беспамятстве на ковре, и стал хлестать его по щекам, надеясь привести в чувство. Кубинцу показалось, что он делал это чуть более жестоко, чем требовалось, однако этот суровый метод очень быстро дал свои результаты. Сеньор Алехандро застонал, потом открыл глаза и в недоумении уставился на склонившегося над ним Загорского.
– Простите, что нарушили ваши, вне всякого сомнения, сладкие грезы, – церемонно произнес действительный статский советник.
– Кто вы такие? Что вам от меня надо… – начал было хозяин дома, но, тут, видимо, память стала к нему возвращаться, и он кивнул: – ах, ну да, конечно…
Загорский молча взглянул на помощника. Ганцзалин весело оскалился и, схватив Вальенте за шиворот, поволок его через всю комнату, словно черт грешника. Бросил в ближайшее кресло и воздвигся над ним, как статуя пушкинского Командора, только в два раза ужаснее. Тем временем к креслу подошел действительный статский советник, вид у него был бесстрастный.
– Итак, – сказал он, – как уже говорилось, я знаю, что с момента, когда Джоконда была украдена, вы продали разным людям несколько ее копий, выдавая их за оригинал. Впрочем, ваши маленькие шалости меня не интересуют, я лишь хотел бы знать, где нам искать настоящую «Джоконду»?
