— Так что там произошло? — спросил я.
— Не так громко, доктор Лафет.
— Отвечайте!
— Гелиос забрал доспехи, сейчас они в надежном месте.
— В греческих военных лабораториях?
— Конечно, нет! Они у Гелиоса, в соответствии с соглашением, заключенным с их секретной службой.
— Как вы смогли подчинить себе секретные службы и замять дело?
— У Гелиоса имелись веские доводы и необходимые связи. И не спрашивайте меня какие. Я не знаю.
— Армия оцепила весь сектор.
— Я знаю. Девять трупов фанатичных исследователей в тайной лаборатории — это, надо понимать, серьезно. Нет! — сказал он, видя, что я хочу что-то спросить. — Никаких вопросов на эту тему.
— Но почему они так тщательно изучали доспехи?
Он пожал плечами.
— Неужели мне не дозволено после всего пережитого узнать хотя бы часть правды?
— Скажу вам только, что нельзя было допустить, чтобы эти доспехи попали в чужие руки. Но теперь эта опасность миновала.
— Но что в них такого необыкновенного, кроме эпохи, в которую они созданы?
— Способ, которым они изготовлены, — доверительно сказал он.
— И это именно то, что Гелиос хочет выяснить?
— Совершенно верно.
— Зачем?
— У него есть свои основания.
Я устало усмехнулся.
— Ваша небольшая операция с боевой группой оказалась очень впечатляющей, — сказал я после минутного молчания.
— Микаэл получил приказ ничего не предпринимать самостоятельно и ждать нас, — сказал он, отводя взгляд. — Гелиос ему не очень доверял. Вы не должны были идти туда одни. Мы и мысли не могли допустить, что он осмелится нарушить приказ. Это было безумием. Вам повезло, что мы подоспели вовремя.
— Теперь я понимаю…
— Во время своей последней миссии в Мексике он совершил серьезный промах. Гелиос хотел отстранить его на какое-то время, но Микаэл предпочел продолжать, пусть даже с риском погибнуть. Вот почему он стремился защищать вас в Турции. Я думаю, он бы не перенес, если бы его отстранили. Он хотел доказать, что еще стоит чего-то. Мне очень жаль, Морган. Он не должен был нарушать указания Гелиоса. Нужно потерять разум, чтобы решиться на такое, — добавил он с дрожью в голосе. — Кстати… — Он протянул мне визитную карточку.
— Что это?
— Место, где вы найдете своего брата. У нас же было с вами соглашение.
— В Коринфе? — выдохнул я. — Он не покидал его с тех самых пор…
Стюардесса принесла нам ужин, но я был не в силах проглотить ни кусочка.
— Вон они!
Крик Ганса и Амины заставил меня вздрогнуть. Они ждали нас на площадке для выхода пассажиров аэропорта Орли в компании с элегантной женщиной в брючном костюме, которую Гиацинт мне представил как Акезу…
Мои друзья буквально набросились на меня, и я не отважился оттолкнуть их, хоть и испытывал сильную боль.
— Акеза сказала нам, что ты схлопотал пулю! — теребил меня Ганс. — И как? Расскажи! Давай! Мы не могли тебе позвонить. Слишком рискованно было…
— Ганс, — вмешалась Амина, — он устал! Дай ему время опомниться.
Гиацинт улыбнулся, а его коллега добродушно покачала головой.
— Итак, куда мы едем? — спросила она.
— Сначала к Моргану, чтобы все обсудить. А там будет видно.
— Акеза нас уже проинструктировала, что мы должны говорить и что нет, — недовольно пробормотал Ганс.
— Напоминание никогда не вредно.
Мы направились к парковке — Амина и Ганс совсем замучили меня вопросами — и наконец, разместившись в роскошной «БМВ» Акезы, двинулись в Париж. Вонь от выхлопных газов, гул клаксонов и отравленный парижский воздух… Господи, какое это счастье!
На следующий день в девять часов утра Амина позвонила у моей двери. Я только что вышел из душа и был взволнован больше, чем какой-нибудь юнец перед первым свиданием.
А до этого, ровно в восемь, пришел Людвиг за своим внуком, который ночевал у меня, и я на минуту даже подумал, что он сейчас расплачется от облегчения. За тот час, что он пробыл у меня, Ганс, конечно, рассказал ему всякие небылицы, выдуманные Гиацинтом и Акезой.
— Ты еще не готов?
Я пригласил ее войти и закрутился как белка в колесе. Я не знал, где мои трусы, где верхняя одежда, где ванная комната, короче, не знал, где я, на какой планете.
— Морган! Успокойся. Можно подумать, что ты принял допинг. Тебя не пропустят в аэропорту.
— Ты уверена, что хочешь лететь со мной?
— Конечно. Давай, одевайся.
Через два часа наш самолет вылетал в Грецию, а нам еще предстояло выстоять очередь на регистрацию.
— Ты действительно будешь работать на Гелиоса? — натягивая джинсы, спросил я, чтобы перевести разговор.
Акеза предложила Амине поработать с группой сотрудников архива, которые косвенно помогли нам в наших расследованиях.
— Я обожаю копаться в архивах и библиотеках, это правда, но боюсь оказаться не на высоте. Вчера вечером я встретилась с их парижским руководством. Все, что я сумела сделать до сих пор, мне кажется ничтожным по сравнению с материалами, которыми они занимаются. Если бы ты видел, какими возможностями они располагают… Это просто непостижимо!
— А именно?
Она поджала губы со смущенной улыбкой и помотала головой:
— Я не могу рассказывать, ты прекрасно это знаешь.
Немного раздосадованный, я все же согласно кивнул.
Без сомнения, Гелиос умел выбирать сотрудников, и скромность была самым важным их качеством.
— Думаю, я уже готов.
— Можно подумать, что ты собрался к дантисту!
— Как ты думаешь, он меня узнает? — с тревогой спросил я.
— Уверена в этом. Ладно, пошли.
Я взял свою дорожную сумку, и мы торопливо спустились по лестнице. У подъезда нас ждало такси, которое взяла моя спутница, и я с бьющимся сердцем сел в машину. Я скоро увижу Этти…
В аэропорту Орли пассажиров было так много, что регистрация на рейс в Афины продлилась целую вечность. У нас с собой была только спортивная сумка с вещами для Этти, потому что мы собирались уже вечером вернуться вместе с ним. В сумку я сунул его любимые вещи и несколько журналов, чтобы снять у него возбуждение во время полета. Как сказал мне Гиацинт, у него случаются внезапные приступы гнева или возбуждения. Я в ужас приходил при одной мысли, что он устроит нам сцену в автобусе или в самолете, ведь я понятия не имел, как реагировать и что делать, чтобы успокоить его. А что если он откажется садиться в самолет?
— Врачи скажут тебе, что делать, — постаралась успокоить меня Амина, когда мы ехали в автобусе в Коринф, что километрах в ста от Афин.
— Да, наверное, ты права.
— Успокойся, Морган. Все пройдет прекрасно, нет ни малейшего повода волноваться, даже наоборот. Подумай, как он будет счастлив увидеть тебя.
Группа итальянских студентов, у которых в это время были каникулы, пропели песенку собственного сочинения о проститутках и богинях. Амина смеялась до слез. По всей вероятности, они были студентами-историками. В античные времена Коринф славился своими жрицами любви, служительницами храма Афродиты.
— Смена подает надежду! — пошутила она.
Мне хотелось разделить ее веселье, но я не мог. Мой взгляд был прикован к Сароническому заливу, вдоль которого мы ехали, и я терзался до самой Мегары. Там в автобус вошла группа местного фольклорного ансамбля, и мне удалось немного отвлечься, а в конце дня мы приехали в Коринф.
— Господи, какая жара! — вздохнула Амина, выйдя из автобуса, где воздух охлаждался кондиционером.
Мы забрали из багажного отделения автобуса нашу сумку и направились к ближайшей стоянке такси. Коринф вывернул мне душу. Да и как могло быть иначе? Слишком тяжелы были воспоминания.
— Ты в порядке, Морган? — спросила Амина, обеспокоенная моей внезапной бледностью.
Я молча покачал головой, пытаясь изобразить улыбку, и свободной рукой обнял ее за плечи.
Я был счастлив, что она рядом, благодарен ей за то, что она решила поехать со мной. Если бы мне не с кем было поговорить и поделиться своей тревогой, я бы просто не выдержал.
Однако когда мы стояли в очереди на такси, мужество покинуло меня.
— Может, ты хочешь, чтобы мы сначала зашли куда-нибудь перекусить? — спросил я, в душе молясь, чтобы она сказала «да».
Амина искоса бросила на меня взгляд и сжала мою руку.
— Чем скорее мы его увидим, тем скорее ты успокоишься, — мягко сказала она. — Садись, потом я. — И открыла дверцу «мерседеса».
Я сел в машину и протянул водителю визитную карточку клиники, которая находилась на окраине города — в частном владении на приморском бульваре.
— Красивый уголок! — заметил таксист. — У вас там родственник?
«Нет, просто я обожаю посещать приюты для душевнобольных…» — с горечью подумал я.
— Да, — вместо меня ответила Амина, — но мы никогда там не были.
