Моя питомица стояла перед столом и размахивала перед лицом у сидящего Дезэссара пальцем:
– …немедленных объяснений! – услышал я самую концовку ее короткой гневной речи.
Дезэссар снял парик, вытер стриженую голову обшлагом. Потом вспомнил о благородных манерах, проделал то же самое платком.
– Тут вот какая штука, сударыня, – медленно начал он. – Дело в том, что за время плавания «Ласточка» здорово обросла водорослями. Ее нужно ставить в док. Кренговать, килевать и так далее. Это займет немало времени. Поэтому у меня к вам предложение. Я на берегу поговорил с одним человеком. Это капитан барка «Счастливая камбала» из Тулона, имя его Этьен Бонэ. Очень почтенный господин, с отменной репутацией. Он согласен доставить вас в Сале и выполнить все обязательства по вашему договору с господином Лефевром. Само собой, оплату я беру на себя. Поверьте мне, так оно получится быстрей. Это честное предложение.
Я слышал про Этьена Бонэ – о нем в моряцких кругах действительно шла хорошая слава. На месте Летиции я бы обрадовался возможности расстаться с «Ласточкой» и ее не вызывающим доверия капитаном.
«Соглашайся, соглашайся!» – постучал я клювом по раме.
Оба, вздрогнув, оглянулись на меня.
– А, это ваш попугай, – пробормотал Дезэссар.
Летиция же сказала: «Кыш!», чем здорово меня обидела. Что я ей, ворона с помойки?
Девочка была вне себя от ярости. Перегнувшись через стол, она не закричала – зашипела:
– Вздумали от меня избавиться?! Как бы не так! Я пойду к губернатору! Я покажу контракт, и вам придется его выполнять! В Барбарию меня повезет «Ласточка», безо всяких отсрочек! Чистить брюхо от водорослей будете в Сен-Мало!
– Но капитан Бонэ доставит вас в Марокко на несколько дней быстрее! У него отличное быстроходное судно, только что из дока!
– Утром я буду у губернатора, – отрезала она, испепеляя его взглядом. – И вы сядете в тюрьму за мошенничество. Вот тогда я, так и быть, пересяду на вашу «Камбалу». Ясно?
Дезэссар уныло вздохнул.
– Ясно… Всякий раз, когда я хочу поступить с вами по-честному, вы мне мешаете.
Фраза показалась мне довольно загадочной, но Летицию занимало только одно.
– Так мы отплываем? Когда?
– Завтра вечером, с отливом, – неохотно пробурчал капитан.
– То-то же.
Когда я присоединился к ней, она сидела на лестнице, ведущей от кают-компании на квартердек, и всхлипывала.
– А, Клара… Прости, что я на тебя так… Как же мне стыдно!
«Не стоит расстраиваться из-за пустяков, между близкими существами всякое бывает», – мысленно сказал я, положив крыло на ее плечо.
Но оказалось, что стыдно Летиции вовсе не из-за «кыш».
– Я скверная, скверная! – прошептала она. – Надо было соглашаться… Я предала отца из-за… из-за него.
Я не сразу сообразил, кого она имеет в виду. И присвистнул – это я умею. Ах, вот оно что… Она не хочет бросать Грея. Неужели все так серьезно?
Сверху раздался стук каблуков. Летиция быстро вытерла глаза и поднялась.
Это был Логан.
– Эпин, вы готовы? Шлюпка ждет. Не сомневайтесь, разговор у нас с вами будет очень, очень интересный.
– Что? Да-да, мне надо на берег. Я должен купить для своего пациента кое-какие лекарства. Только боюсь, аптека сейчас закрыта.
Он весело воскликнул:
– В Фояле всегда все открыто. Этот город не умеет спать. За мной, дружище!
Пока мы плыли к берегу по черной воде, на которой плясали огоньки, Логан, приобняв мою питомицу, тихо говорил ей что-то приязненное. Ветер уносил слова, а я сидел на другом плече и половины не слышал.
– …Сразу расположился к вам всей душой… Полный корабль болванов, один вы похожи на человека… – доносились до меня куски фраз. – На борту столько чужих ушей… Отличное местечко для беседы по душам… В рубашке родились, дружище!
Когда мы приблизились к причалу, и берег прикрыл нас от ветра, стало слышно лучше, но Логан уже говорил о другом.
– Однако сначала соберу урожай. Год назад я оставил здесь трех беременных баб. Надеюсь, все разрешились благополучно. Мне очень нужно получить от Господа кредит.
Он выскочил из лодки первым. Летиция еле за ним поспевала, а мне пришлось передвигаться самостоятельно – я полетел над головой у девочки, по временам поднимаясь выше, чтобы посмотреть на славный город Форт-Рояль, где я давненько не бывал.
В Европе поселение такого размера назвали бы деревней, но для Вест-Индии порт был вполне солидным. Домишки, конечно, так себе – по большей части дощатые, сколоченные наспех. Зато здесь имелась крепкая цитадель, а вдоль берега тесно стояли огромные склады, заполненные сахарным тростником, бочками с ромом, ящиками конфитюра и другими товарами, которые плывут отсюда в Старый Свет.
Но Логан вел нас прочь от моря, уверенно лавируя по кривым улочкам, мимо освещенных домов, откуда доносились пьяные крики. Даже в Сан-Мало нет такого количества кабачков, таверен и пивных. И уж во всяком случае, они не так забиты публикой. А все дело в том, что из-за войны на Мартинике застряло множество купеческих кораблей; капитаны не решались выйти в море из боязни стать добычей английских корсаров. Вот уже который месяц экипажи торчали в Форт-Рояле, понемногу спиваясь. В таких случаях съестные лавки, питейные заведения и публичные дома обслуживают клиентов в долг, открывая судну кредит. Свара между монархами может длиться долгие годы, и неизвестно, будут ли векселя когда-нибудь оплачены, но выхода у коммерсантов нет – иначе провизия сгинет, ром прокиснет, а шлюхи разбегутся. От войны всем одни убытки.
Первый визит Логана закончился скандалом. Из маленького домишки, притулившегося к земляному валу, что защищал городок с суши, выглянула полуодетая баба вдвое толще субтильного ирландца, он о чем-то с нею пошептался и вдруг влепил ей звонкую оплеуху. Баба толкнула обидчика в грудь, отчего Гарри кубарем полетел с крылечка, растянулся на земле и в ярости взвизгнул:
– Сука! Стерва! Ты будешь гореть в аду!
Женщина с плачем скрылась в доме, а штурман, поднимаясь, горько пожаловался:
– Гадина, она вытравила плод! Убила моего ребенка! Это худшее преступление перед Богом!
Потом мы направились, если не ошибаюсь, к Капуцинскому бастиону, возле которого обитала какая-то Лулу. Дама оказалась не одна. На стук из окошка высунулись две головы, причем одна с преогромными усами.
– Прошу извинения за беспокойство, – вежливо молвил Логан. – Здравствуй, малютка Лулу. Помнишь, я обещал тебе подарок, если ты кое-что для меня сделаешь? Ты родила?
– Еще в ноябре, – ответила ему высокая, костлявая мулатка, нисколько не удивившись ночному визитеру. – Вылитый ты. Давай золотые серьги.
– Сначала покажи ребенка.
Ему сунули запеленутый сверток, и Гарри, потребовав фонарь, внимательно осмотрел младенца.
– Ты еще бóльшая шлюха, чем я думал! – воскликнул он и топнул ногой. – Никаких серег не получишь!
– Эй, полегче с моей подружкой! – сказала из окна усатая голова, наблюдавшая за событиями с нескрываемым неудовольствием.
Тогда Логан, развернувшись, двинул заступника фонарем по лбу. Стекло разлетелось вдребезги, по лицу бедняги полилось горящее масло.
– Мои усы! А-а! – заорал он, отшатываясь.
Заверещала и мулатка. Штурман плюхнул ребенка на подоконник – и к хору присоединился детский писк.
– Что вы делаете?! – вскрикнула Летиция.
– Идемте, друг мой. – Логан понуро зашагал со двора. – Это не мой ребенок, меня не обдуришь. У моих, даже если это негритенок, в волосах обязательно есть рыжина, а на ушах веснушки – как у меня.
– Разве у негров бывают веснушки?
– У моих – обязательно. О, женщины, женщины! Дураком будет тот, кто им поверит. Я прошу прощения, дружище Эпин, за этот взрыв негодования. К тому же я, кажется, нанес увечье ни в чем не повинному человеку? – Он оглянулся на дом, откуда все неслись вопли – словно собирался вернуться и принести извинения. – А-а, все равно. Идемте, приятель. Остается еще одна надежда…
И мы двинулись дальше.
По третьему адресу нам, наконец, повезло. Ленивая заспанная девка в холщовой рубахе предъявила штурману двойню. А заодно уж покормила крошек. Пока они сосали ее здоровенные груди, Логан произвел осмотр. Не знаю, как он сумел в полумраке разглядеть веснушки на крошечных ушах двух малюток (волосы на их головенках еще не выросли), но остался доволен. Вручил родительнице золотые серьги, да еще мониста в придачу. Поцеловал в щеку, назвал умницей и пошел к двери.
– Не хочешь узнать, как их зовут? – спросила кормящая мать, разглядывая подарки.
– Господь знает Своих сыновей, а мне незачем.
– Это дочери.
Он пожал плечами – ему было все едино. Сомневаюсь, что дочки когда-либо увидят своего папашу вновь.
– Я богач! – говорил Гарри, чуть не приплясывая. – Две живых души. Это значит, я не только расквитался, но дал Всевышнему очко вперед. Он мой должник!
