для стихотворения…
— Какую загадку нам предоставил Харес,
Глядя на его модель, у нас выпучиваются глаза…
Клеобул мрачно покачал головой.
* * *
После ужина Посидоний удалился в свою библиотеку. У него была привычка засиживаться допоздна за чтением и писаниной. Антипатр сразу отправился спать. Оба галла удалились в свои гостевые покои. Клеобул, который жил со своими родителями в доме неподалеку, не спешил возвращаться домой, и предложил мне выпить с ним немного вина и сыграть несколько партий в родосскую настольную игру. Без компании галлов, после пары бокалов вина, он оказался достаточно дружелюбным собеседником и очень хорошо бросал кости. Когда я, наконец, выиграл партию я заподозрил, что это произошло только потому, что он позволил мне.
Разгромив меня окончательно в финальной партии, Клеобул откланялся и направился домой. Я посетил уборную в дальнем углу дома - удобства у Посидония были такими же современными, как и в Риме - и уже направлялся в свою спальню, когда наткнулся на громадный силуэт.
Коридор был освещен только бледным лунным светом, но я не мог спутать фигуру, стоявшую передо мной. Кто еще был таким огромным и с такой гривой жестких волос? Хотя я мог видеть его лишь смутно, но понял, что на Виндовиксе больше не было его странный галльской одежды. Мне покаазалось, что на нем вообще ничего не было. «Возможно, галлы спят в таком виде», - подумал я. Предполагая, что он направляется в уборную, я отступил в сторону, чтобы дать ему пройти, но он не двинулся с места.
— Ты тоже не можешь уснуть, мой римский друг? — спросил он.
— Я как раз собирался лечь спать.
— Один?
Я пожал плечами: — Дом Посидония большой. Так что мне выделили собственную комнату.
— У мне тоже. Может быть, ты захочешь присоединиться ко мне?
— О нет, моя комната вполне удобна.
Он вздохнул, и голос его зазвучал раздраженно: — За ужином ты сказал, что я могу переспать с тобой, если когда-нибудь приеду в Рим.
— Ну, ты не совсем так понял…
— Зачем ждать? Мы можем переспать вместе сегодня вечером.
Смысл происходящего, наконец, стал мне понятен. Я посмотрел на фигуру передо мной - более чем на голову выше меня и почти в два раза шире. Я немного нервно засмеялся.
— Это из-за моих усов? — спросил он и покачал головой. — За что вы, греки, ненавидите их! Я не могу понять. В Галлии красивые усы являются признаком мужества. Это большая честь, когда тебе позволяют прикоснуться к усам другого мужчины. Вот, Гордиан, посмотри сам. Он взял мою руку и поднес ее к своему лицу.
На мгновение мои пальцы коснулись шелковистых волос над его губой, затем я отдернул руку. Я что-то пробормотал и направился в свою комнату. Он совсем не уступал мне дорогу, и мне пришлось протискиваться мимо него. Он фыркнул, довольно противно.
Я поспешил по коридору и завернул за угол, где столкнулся с нашим хозяином, смутно освещенным сзади светом из его библиотеки.
— Боюсь, ты обидел его, Гордиан, — прошептал Посидоний.
— Обидел его? Я не понимаю, как. Если что-то…
— Галлы не похожи на греков, Гордиан, и уж точно не на римлян. У них свои обычаи на этот счет. Он оказал тебе честь, пригласив присоединиться к нему.
— Да, возможно, но…
— И ты сильно обидел его, когда отказался. Не думаю, что он привык к такому.
— Возможно, в Галлии и …
— Пройдем в библиотеку, где мы сможем нормально поговорить.
Я пошел за ним. Там он предложил мне чашу вина, и я не отказался.
— Любопытная вещь, — сказал он, делая глоток. — По моему мнению, галльские женщины, самые миловидные из всех варварских женщин, однако галльские мужчины едва ли замечают их. Они все без ума друг от друга. У них даже есть форма брака между мужчинами, но это не мешает им вести беспорядочные половые связи. Среди греков тоже существует давняя и почитаемая традиция интимных отношений между товарищами по оружию или между пожилым человеком и младшим, которого он выбирает наставником. А вот среди галлов – ну, там всякое бывает! Часто ночью они спят группами, теснясь на меховых шкурах до утра, чем больше, тем веселее. Самые красивые молодые люди расхаживают, хвастаясь усами и нагло предлагая себя любому, кто может ими заинтересоваться. У них вообще нет чувства приличия.
Я нахмурился, чувствуя себя смутно оскорбленным.
— И, если кто-то отвергнет его, молодой галл воспримет такой отказ как ужасное оскорбление своего достоинства. Виндовикс — очень гордый молодой человек. Как я уже сказал, я не думаю, что он привык к отказам.
Я хмыкнул: — Откуда вы знаете все это о галлах?
Посидоний поднял бровь: — Путешественник должен быть открыт для новых впечатлений, Гордиан, иначе какой прок в путешествии? Но я не очень удивился, обнаружив такие обычаи у галлов. Еще Аристотель прокомментировал отношения между галльскими мужчинами. Откуда он знал, я даже не догадываюсь, ведь Аристотель жил задолго до вторжения Симбаула…
— Вы хотите сказать, что я должен извиниться перед Виндовиксом?
Он улыбнулся: — Вы вдвоем собираетесь провести зиму под моей крышей. Постарайся помнить, что Виндовикс очень далеко от дома, и он ненамного старше тебя.
Я покачал головой: — Должен признаться, я мало что знаю о мире за пределами Рима. Это путешествие с Антипатром, безусловно, открывает мне глаза. Что касается… прикосновения к усам Виндовикса… мой отец учил меня, что, хотя греки могут придерживаться другой точки зрения, среди римлян плотские отношения между мужчинами приемлемы только между хозяином и его рабами, и то только если хозяин верховодит, только никто никогда не говорит об этом... Мой отец осуждает такие отношения.
— Почему?
— Он говорит, что неприлично подвергать любого раба, мужчину или женщину, нежелательным ухаживаниям.
— А если эти желания взаимны?
— Я спросил его об этом. Он ответил, что между господином и рабом неизбежно существует элемент принуждения.
— Я думаю, что твой отец немного философ, Гордиан.
— Я тоже так считаю.
— Очевидно, ты размышлял над этими вопросами человеческого поведения. Я уверен, что между тобой и Виндовиксом, так или иначе, все наладится. Скажи мне, был ли твой отказ от его ухаживаний основан на твоей реакции на его первичную или вторичную субстанцию?
Я понял, что это уже началась философская
