Он убьет меня…
Потом кто-то сильно потряс меня за плечо. Я открыл глаза: передо мной стоял граф Дюркхайм. Он был в форме, плаще и офицерской фуражке, словно готов был отправиться в дорогу. За окном уже светало.
– Нам нужно поговорить, – прошептал он.
Я раскрыл было рот, но граф прижал палец к губам.
– Не здесь. У стен есть уши. Мюнхенские жандармы расползлись по всему замку. Идемте за мной.
Я поднялся и, заспанный, пошел вслед за ним к лестнице. Мы молча поднялись на четвертый этаж. Граф вел меня мимо комнат, пока мы не остановились перед дверью в королевскую спальню.
– Но… – начал я, когда Дюркхайм повернул ручку.
– Не беспокойтесь, – бросил граф. – Короля там нет. Он, как нежить, бродит по Певческому залу. В спальне на данный момент безопаснее всего. Слуги знают, что по ночам Людвиг здесь не бывает, только днем. Поэтому никому не придет в голову подслушать нас здесь.
Адъютант Его Величества завел меня в холодную комнату и запер дверь. За окном брезжил рассвет, и уже угадывались очертания огромной кровати с роскошным пологом и резными опорами. Стены вокруг нас были расписаны сценами из «Тристана и Изольды», и по ним можно было проследить всю трагическую историю, начиная со злополучного зелья и заканчивая посмертным воссоединением героев. Глиняные фигурки у камина также представляли собой влюбленных. Я невольно подумал о нас с Марией. На одной из картин герои стояли, тесно прижавшись друг к другу, в точности как мы на Херренхимзее несколько месяцев назад.
Дюркхайм тяжело опустился в кресло и посмотрел на меня. Похоже, он ни на минуту не сомкнул глаз, веки у него раскраснелись.
– Опровержение составлено и отпечатано, – произнес он, потирая виски. – Мы заказали тридцать тысяч экземпляров. Но, признаюсь честно, я не особо верю в успех мероприятия. Думаю, полиция конфискует бо́льшую часть листовок, прежде чем их удастся распространить.
– И что же нам делать? – спросил я беспомощно.
– Нам? – Граф устало улыбнулся. – Вы переоцениваете мои возможности. Я уже трижды получил приказ от военного министра. Мне необходимо вернуться в Мюнхен. В противном случае меня обвинят в государственной измене. Теперь, после смены власти, я на службе у принца Луитпольда. – Он протяжно вздохнул. – Все идет к тому, что вы, Марот, скоро станете последним из нашей группы, кто сможет непосредственно заступиться за короля.
– Прошу вас, Дюркхайм, не оставляйте короля сейчас! – воскликнул я шепотом, в отчаянии опустился на застланную синим дамастом кровать и схватился за голову. На мгновение я позабыл, что это кровать Его Величества.
Граф поднял руку, успокаивая меня.
– Не тревожьтесь. Да, я должен уехать. Но прежде чем отправиться в Мюнхен, я передам сообщение шталмейстеру Хорнигу и еще кое-кому из друзей. Они подготовят все, что нужно для побега.
Я нахмурился.
– Для начала нам необходимо выяснить, куда именно фон Гудден и Хольнштайн хотят отправить короля.
– По крайней мере в этом деле для нас есть проблеск надежды. – Впервые по губам Дюркхайма скользнула улыбка. – У меня еще осталось несколько надежных источников, и они сообщают интересные сведения. По всей видимости, фон Гудден хочет упрятать Его Величество в Линдерхофе. Они планируют превратить замок в своего рода тюрьму. Поэтому действовать нужно быстро. – Он поднялся и разгладил мундир. – В окрестностях Линдерхофа у меня есть годные люди, они организуют побег. От замка не так далеко до Тироля. Еще не все потеряно, Марот.
Дюркхайм вдруг тронул свой нагрудный карман.
– Проклятье, чуть не забыл! Письмо! – Он вынул оба конверта. – Я дал слово Людвигу, что доставлю письмо в Линдерхоф. И при этом должен незамедлительно явиться в Мюнхен, если не хочу предстать перед трибуналом!
Я задумался на мгновение, после чего протянул руку.
– Дайте письмо мне. Я возьму его в Линдерхоф и передам адресату.
Дюркхайм взглянул на меня с сомнением.
– Я дал обещание, – пробормотал он, но потом вздохнул: – Что поделать! Если не вам, то кому еще я могу довериться? Но помните, что письмо необходимо передать лишь тому, кто указан в этой записке. А ее вы можете прочесть лишь по прибытии в Линдерхоф.
Я кивнул, взял оба письма и спрятал во внутренний карман, прямо напротив сердца.
– Мне пора, – граф протянул мне руку на прощание. Первые лучи восходящего солнца коснулись его лица. – За Бога и короля.
– За Бога и короля.
Не проронив больше ни слова, Дюркхайм развернулся и вышел из спальни. Вскоре я услышал стук копыт и выглянул из окна. Туман во дворе понемногу рассеивался. Пригнувшись, словно вор, граф галопом погнал коня к воротам.
И скоро растворился в рассветной дымке.
29
Стук в дверь оторвал Стивена от чтения. На пороге стоял Альберт Цоллер.
– Фотограф Адольф докладывает, – произнес отрывисто дядя Лу и по-солдатски поднес ладонь ко лбу.
На шее у него висела громоздкая зеркальная камера, которую он пару часов назад откопал в местном фотомагазине.
– Давно хотел такую, – с ухмылкой сообщил дядя Лу, покачивая старым фотоаппаратом перед самым носом Стивена. – Я решил, что это смотрится более профессионально, чем современные цифровые камеры. – Он взглянул на часы. – Девять доходит. Надо поторопиться, если не хотим опоздать.
Стивен подскочил.
– Уже так поздно?
Он положил дневник в рюкзак и быстро обулся, после чего они с Цоллером спустились по истертым ступеням в холл.
– Ну как? Есть что-то новое? – спросил дядя Лу и кивнул на рюкзак с книгой.
Лукас помотал головой.
– Только то, что Людвиг незадолго до своей смерти хотел отправить в Линдерхоф какое-то важное письмо. По словам Марота, это послание, возможно, было самым важным в его жизни.
Цоллер на мгновение остановился.
– Странно, – пробормотал он. – В научной литературе об этом письме ничего не сказано. Известно, что там написано?
– К сожалению, нет, – вздохнул Стивен. – Но, возможно, это письмо еще будет упомянуто.
– Возможно. В таком случае обязательно расскажите мне о нем. Это важно, понимаете? Очень важно.
Цоллер задумчиво погладил себя по подбородку. Стивен посмотрел на него, и ему показалось, что старик чего-то недоговаривает. Быть может, Сара все-таки была права в своем предположении касательно звонков. Но зачем бы дяде Лу связываться с детективным агентством в Гармише? И что такого важного было в этом последнем письме Людвига?
Потом Цоллер неожиданно ухмыльнулся и похлопал по сумке, доверху заполненной книгами.
– Ладно, проехали! – прогудел он довольным голосом. – У меня тут книг на двадцать фунтов. Может, пригодятся в замке. Научная литература, альбомы, сборник баллад… Есть даже либретто к «Тангейзеру» и «Лоэнгрину».
– Главное, чтобы вам не вздумалось исполнить его, – послышался снизу голос Сары. Она нетерпеливо похлопала в ладоши. – Поторопитесь, господа! А то Стивен, чего доброго, опоздает на свидание.
На улице уже стемнело, начал накрапывать мелкий дождь. Они поднимались по широкой улице к замку, и изморось покрывала их лица. Стивен отказался от дурацкой шляпы и футболки: все равно ночью никто его не узнал бы. В это время дорога была совершенно пустой; черной лентой она тянулась через лес и уже в нескольких метрах терялась во мраке. О дневном столпотворении напоминали только растоптанные конские яблоки, мятые билеты и фантики от мороженого по краям дороги. Стивену вдруг пришло в голову, что 125 лет назад через этот самый лес Теодор Марот спешил к своему душевнобольному королю. Некоторые из деревьев, должно быть, росли здесь еще с того времени.
– А вообще хорошо, что такая известная фирма, как «Манштейн системз», взялась за модернизацию замка, – сказала Сара, не сбавляя шага. – Учитывая, что ежегодно здесь бывает более миллиона туристов, не помешало бы немного облагородить это место.
– Если я правильно понял эту фрау Манштейн, ее фирма занимается в первую очередь вопросами безопасности, – отозвался Стивен. Он начал мерзнуть и застегнул куртку. – С тех пор как она сказала про террористов, мне как-то не по себе. Я к тому, что во время того же Октоберфеста безопасность обеспечена стопроцентная. А здесь? Чем эти башни отличаются от башен Всемирного торгового центра?
