— Аи, страх какой!
На диванчике, подогнув под себя ноги, лежала мертвая женщина. Руки в локтях были согнуты. Лицо обезображено многочисленными ударами ножа. Грудь вылезла из открытого платья, и в ней зияла черная рана. Орлов нажал пальцами — из раны фонтаном прыснула темная кровь.
Он распорядился:
— Из вагона никого не выпускать! Побегу, сообщу Мадатову.
Следствие возглавил жандармский полковник Мадатов. Это был заросший черным волосом человек с разбойничьей физиономией, полный неукротимой энергии и жаждавший великих дел.
Он тут же по документам, обнаруженным в купе, выяснил, что убитую зовут Олимпиада Горич, что она дворянка, замужняя и ей 28 лет.
Полковник приказал:
— Тщательно обыскать купе поездной прислуги, осмотреть платье: нет ли кровавых следов?
Обыскали, осмотрели — ни-че-го! Зато в самом купе полковник обнаружил нечто удивительное.
— Невероятно! — азартно кричал Мадатов. — Тут работал циркач, не иначе. Вот, смотрите. Кровавыми пальцами захватаны занавески, рама окна — сюда, сюда глядите! Следы ведут наружу, вверх! Убийца перемазался кровью и сам показал свой путь. Из окна он влез… на крышу вагона! Вот сукин сын! Орлов, залезай на крышу — по наружной лестнице. Да не бойся! Хлопнешься, так мы тебя с духовым оркестром похороним. Посмотри, куда этот ловкач двинулся.
Открыв до отказа окно, полковник вылез через него наружу и орал оттуда:
— Ну конечно! Вот здесь он зацепился рукой и затем подтянулся наверх. Ах, ловкий, паразит! — В голосе жандарма были нотки восхищения.
Забравшись на крышу, Орлов в недоумении спросил:
— А почему убийца избрал такой сложный путь бегства?
— Все просто! Совершив преступление, убийца просто не мог выйти в коридор. Ведь он весь перемазался кровью! Его тут же бы замели.
— Господин полковник, но почему из окна преступник полез на крышу? Ведь на землю спуститься гораздо проще.
— Не всегда! На ходу, да еще в ночной тьме спрыгнуть из окна — самоубийство. На стоянке — опасно, заметят. Да и в купе рядом с убитой сидеть — большой риск. Вот убийца и полез на крышу. И сделал это весьма ловко. Что говоришь, Орлов?
— На вентиляционной трубе следы крови от рук, видимо, держался за нее преступник, а потом в удобном месте перебрался на тормозную площадку и спрыгнул.
— Ясно! Следует опросить путейцев, не встречался ли кто им подозрительный. Затем выяснить, откуда и куда ехала Горич, не было ли у нее врагов?
Колесо следствия закрутилось.
В то время Россия делала первые шаги в определении личности преступника по отпечаткам пальцев. Дактилоскопия у нас была введена циркуляром Главного тюремного управления в 1906 году в тюрьмах, а в сыскных отделах крупных городов — 6 июля 1908 года. (Первым это сделает в 1910 году глава российских сыщиков генерал А. Ф. Кошко. По другим сведениям (Э.Локар) первый случай обвинения на основании пальцевых отпечатков имел место в России в 1912 году по делу об убийстве аптекаря Вейсброда).
Вскоре полковник Мадатов установил, что Горич ехала из местечка Николаевка, где она проживала в имении Ржанчицкого и где врагов не имела. У мужа тоже было алиби: всю ночь, когда произошло убийство, он провел за карточной игрой.
Следствие оказалось в тупике. Полковник подвел итоги:
— Пока лишь ясно, что убийство совершил очень ловкий и отчаянный преступник. И еще, по всей вероятности, свою будущую жертву он прежде не знал. По наведенным справкам, у нее похищено всего 18 рублей, а драгоценностей не было вовсе. Даже ее обручальное кольцо — единственную золотую вещичку — муженек проиграл в картишки. Убийцу ввело в заблуждение, очевидно, то обстоятельство, что она ехала в вагоне первого класса. Есть в нашем распоряжении и орудие убийства: нож, переделанный из стилета-палки. Его обнаружил стрелочник Родионов. Форма его лезвия, по заключению экспертов, совпадает с характером ран на теле убитой. Какие есть мнения?
Сыщики вздыхали, молчали, и никто ничего не предлагал дельного.
Полковник сгустил атмосферу еще больше:
— Я запросил главное сыскное управление. За все существование российских железных дорог подобных преступлений не было. Запомните мое слово: коли мы не забросим ловко сети и не уловим эту кровавую гадину, она себя еще проявит.
Темпераментный полковник, к сожалению, оказался прав.
Жена купца из Одессы Берта Шполянская и ее гувернантка Эмилия Кандильон, приехавшая из Франции в богатую Россию с целью заработка, 31 мая того же 1900 года сели в курьерский поезд № 1, шедший из Одессы в местечко Волочиск, что на реке Збруч.
Ехали они в двухместном купе вагона 1-го класса.
В половине одиннадцатого ночи выключили электрическое освещение и легли спать. Мадам Шполянская страшно боялась сквозняков. По этой причине окно было плотно закрыто, а сами пассажирки легли спать головами к дверям.
Это их и спасло.
Минут тридцать-сорок дамы ворочались. Спать им не давал какой-то тяжелый запах — нечто похожее на чеснок. Потом они забылись в тяжелой дреме.
Вдруг мадам Шполянская проснулась от какого-то прикосновения к ее телу. Она открыла глаза и в сумраке различила мужскую фигуру. Незванный гость что-то щупал на постели, там, где лежали ее ноги. В окно заглянула луна, и, к своему ужасу, мадам Шполянская увидала в руке незнакомца холодную сталь клинка.
Женщине стало ясно (и она, как выяснится позже, не ошиблась): незнакомец хотел нащупать ее грудь, чтобы нанести смертельный удар.
Мадам Шполянская даже среди торговок рыбного ряда на Привозе славилась своим замечательно оглушительным криком. Говорили, что при большом желании эта женщина может заглушить гудок парохода «Святой Гавриил», когда тот ревет на самых низких регистрах.
Это природное дарование сейчас весьма пригодилось: мадам Шполянская закричала так, что задрожали стены вагона.
Злоумышленник бросился из купе. Женщина пыталась схватить его, но тот вырвался и побежал по проходу.
— Дер-жи-ите! — вопила мадам Шполянская. — Он, кажется, хотел меня убить. И мне это не показалось.
На эти чудные по силе звуки выскочили из своих купе супруги Райх и вагонный служитель Григорий Ченцов. Позже они будут присутствовать на суде как свидетели.
Злоумышленник все еще возился возле дверей, ведших на площадку.
Осторожный Ченцов растолкал задремавшего кондуктора Артемия Яновского. Они вдвоем устремились на покусителя. Но тот уже успел справиться с замком и куда-то исчез.
Началась погоня по вагонам. Двинулись вперед, по ходу движения, осматривая подножки, тормозные площадки, с извинениями — «ах, пардон, мадам!» — открывая туалеты.
Поезд катил между станциями Крижополь и Вопнярка. Прогон большой, скорости значительные. На ходу злоумышленник вряд ли рискнул бы спрыгнуть: в темноте он мог размозжить череп о телеграфный столб или другое препятствие.
— Думаю, что это тот самый бандюга, который зарезал женщину в девятом поезде, — сказал взволнованный Ченцов.
— А, это в прошлом месяце? Слыхал, как же. Во всех газетах писали, нас, кондукторов, предупредили, чтоб поглядывали внимательней.
Вдруг Ченцов толкнул локтем кондуктора:
— Артемий, — сказал он сдавленным шепотом, — посмотри, вон парень идет — высокий, курчавый, да вон тот, у которого волосы вьются.
Парень с независимым видом прошел мимо, за ним двигался проводник Остапенко.
— Кто это? — спросил у него Ченцов. — Из твоего вагона?
— Нет, у него нет билета в мой вагон, — удивленно поднял брови Остапенко. — Я не знаю, откуда этот битюг взялся. Он появился возле моего купе минут за пять до прихода на станцию Вопнярка. Я спросил: «Вы из какого купе?» Он мне в ответ: «Не беспокойтесь, я не из вашего вагона!» Потом он куда-то ушел, а сейчас опять появился.
Кондуктор деловито приказал:
— Ну-ка, ребята, проверим у него билет! Парень уже скрылся в соседнем вагоне. Троица
устремилась за ним. Едва они раскрыли дверь, как вновь услыхали пронзительный голос мадам Шполянской:
— Караул! Вот он, держите! Уйдет…
Не имея при себе никакого оружия, кроме того, которое было изображено у кондукторов на фуражке в виде кокарды — перекрещенные топорик и якорь, они тем не менее мужественно бросились на подозрительного пассажира:
— Стой, ни с места!
Тот резво бросился к тамбуру, моментально открыл своим ключом наружную дверь и уцепился железной хваткой за ручку.
— Ах, паразит! — закричал Ченцов. — Дай я его ломиком по башке поглажу!
Схватив из служебного купе ломик, он пытался открыть двери. Поезд грохотал на стыках, а парень держал ручку, откинув свое громадное тело в темную беспредельность.
— Меня не проведешь! — крикнул Ченцов, распахивая дверь соседнего вагона. — Дай я его ломиком огрею!
Парень, удерживая теперь дверь лишь одной рукой, другой выхватил из сюртучного кармана револьвер, наставил на Ченцова и, заглушая свист ветра, пригрозил:
