Полянский.
Одет агент был совершенно как дачник. На голове у него красовался теплый, но драный картуз, на плечах – бушлат с чужого плеча, теплые штаны были заправлены в юфтевые сапоги, годами не видевшие щетки. В руках 587-й держал небольшую удочку и ведро с грязным скомканным мешочком, из которого выглядывал моток лески и поплавки. Седые вислые усы и слегка ссутулившиеся от возраста плечи удачно завершали облик пожилого рыбака. Пожалуй, только очень внимательный взгляд отметил бы непролетарские – слишком белые и когда-то ухоженные кисти рук, да неистребимую ни годами, ни общественным строем офицерскую выправку. Но мало ли кто из бывшего офицерья стал нынче простым рыбаком?
– Как ваши дела? – переходя на деловой тон, совершенно серьезно спросил подполковник, и Полянский тоже немедленно сменил интонацию, хотя с трудом улавливающему подобные тонкости русского языка японцу этого заметить не удалось.
– Спасибо, пока вроде бы тихо. Как говорится, вашими молитвами и моей конспирацией. Служу верой и правдой Красной армии и претензий к себе пока не замечаю.
– Да, мы все молимся за вас богу войны Хачиману. И здесь, и в Токио. Вы приносите большую пользу делу сохранения мира.
– Молится за сохранение мира богу войны? – хмыкнул Полянский. – А, впрочем, почему бы и нет? Si vis pacem, para bellum – хочешь мира, готовься к войне. Тут мы с вами похожи, господа японцы.
Старик внимательно оглянулся вокруг, не обнаружил ничего подозрительного. Поставил ведро на землю, рядом положил удочки. Достал из мешочка с леской сверток – не менее грязную газету «Известия», в которую, судя по внешнему виду, был завернут прикорм. Очень тихо сказал, наклонившись вперед, к Накаяме:
– Я принес отчет за девять месяцев этого года. Все данные пока не сведены, но есть полная информация по Дальнему Востоку: численность, расположение, насыщенность личным составом и вооружениями. В общем, все как всегда.
Накаяма довольно кивнул, тоже наклонившись вперед и понижая голос:
– Благодарю вас, генерал, – из кармана пальто атташе достал пакет, – здесь деньги. Условленная сумма. Знаю, что вы очень осторожный человек, но прошу запоминать еще раз: будьте аккуратны в тратах. Вы не должны привлечь внимание чекистов.
– Не волнуйтесь, господин подполковник. Такими деньгами внимание не привлечешь. Все средства идут на лекарства. Мне да внучке – не дает нам сладу эта чахотка, – голос Полянского на мгновение дрогнул.
– Вот что еще, господин генерал, – продолжил Накаяма, – в ближайшее время мы ждем от вас итоговых документов о развитии Красной армии за этот год и планов развертывания на следующий.
– Как обычно…
– Да, как обычно. Но есть необычное. Сейчас в Москве находится мой высокопоставленный коллега из Токио. Ему чрезвычайно важно познакомиться с вами лично. Прошу не воспринимать это как показатель нашего… ээээ… недоверия к вам. Наоборот. Он непосредственно курирует вашу деятельность и постоянно докладывает от вас лично императору. – Накаяма решил, что специально сгустить краски не помешает: старики с возрастом становятся все больше падки именно на лесть и награды, а не на деньги. Кажется, и в этом случае расчет оправдался. Старик улыбнулся:
– Надо же… В старые времена обо мне одному государю-императору докладывали, теперь другому… Мда… И что же этот ваш «высокопоставленный коллега»? Точнее, куратор, если я правильно понимаю ситуацию.
– Да, бы пурабильно понимаете ситуацию. Я есть именно куратор, – раздался тихий голос из-за ближайшего дерева, и на поляну вышел подполковник Ватануки. Накаяма из всех сил делал вид, что именно там он и ожидал увидеть инспектора. 587-й лишь беспечно улыбнулся, а сам Ватануки слегка поклонился ему, дотронувшись рукой до полы шляпы.
– Господин генерал, – заговорил он с сильным акцентом, но очень быстро и четко, – у меня есть несколько вопросов для вас. Прошу вас ответить максимально откровенно.
– Ну что же, это ваше законное право. Задавайте. – Полянский развернулся в его сторону.
– На протяжении многих лет мы тщательно изучаем передаваемую вами информацию. Она вызывает у нас некоторые подозрения – я не мочь это скрывать.
– Вот как? В чем же состоят эти подозрения? – Старик оставался совершенно спокоен и только спина его как-то незаметно, сама собой, выпрямилась.
– В присылаемых вами данных время от времени содержатся ошибки и неточности относительно действий Красной армии на Дальнем Востоке. Почему?
– Да, к сожалению, вы правы, господин… куратор. Есть и ошибки, есть и неточности. Это потому, что система штабного учета на всех уровнях, во всех отделах и управлениях работает отвратительно, из рук вон плохо. Нашим товарищам красным командирам не хватает не то что оперативного мастерства – не хватает элементарнейших знаний! Они ведь не только «академиев не кончали», чем сдуру гордятся, но многие ведь едва грамотные – читают и пишут с трудом. А составлять оперативные планы, планы мобилизационные, учет вести – это вам не шашкой махать. Оттого и держат нас, старых специалистов-генштабистов на гражданских должностях. Я вон писарем числюсь, да и особо работой обременен не был, пока умнейшего человека, редкое исключение для этой малограмотной сволочи, в войска не услали.
– Он говорит о бывшем начальнике Штаба РККА Шапошникове, – быстро пояснил по-японски Накаяма. Ватануки кивнул, а старик продолжил:
– Сейчас, слава богу, Борис Михайлович в Москве, в академии, и со мной, и с новым начальником Генштаба Егоровым видится едва ли не ежедневно, но это же все равно не работа. Консультации – да. Но не работа.
– Кажется, я вас понимаю. – Ватануки подошел вплотную к Полянскому и внимательно вгляделся в его лицо. Впился взглядом цепких прищуренных черных глаз в слезящиеся выцветшие серо-голубые глаза старика. Ощупал взглядом все лицо агента и отступил на шаг назад. Быстро спросил:
– Откуда у вас такая информированность о секретных планах Красной армии?
– А как мне эти планы составлять, если я не буду информированным? Как Борис Михайлович ушел, так мне, старику, работы подвалило. Учу, объясняю товарищам командирам что к чему, сам что-то тоже делаю. Познаем искусство стратегии вместе, кхе-кхе. – Полянский тихо засмеялся.
– Почему вы работаете с нами?
– А с кем мне работать? С ними? С ними?! С теми, кто Россию уничтожил? Не успел! Не успел я, понимаете, не успел удрать! Сдуру! Видел в войну, чего стоят наши командующие, мать их… Да разве ж можно было угадать! Думал, еще немного, еще чуть-чуть,
