а затем аккуратно прикрыл ее за моей спиной.
Бейнс-Хилл встретил меня у рабочего стола, непроизвольно приняв ту же позу, что и человек в белом парике на портрете за его спиной.
Проследив за моим взглядом, он отошел в сторону, чтобы я мог хорошенько рассмотреть работу художника.
— Мой дед, тоже адвокат, — пояснил лорд.
Между нами на секунду повисло неловкое молчание, и Бейнс-Хилл вышел из-за стола.
— Чем могу служить, инспектор?
— Мне нужно было переговорить с вами конфиденциально, — начал я. — Вероятно, то, что вы услышите, вас очень заинтересует. Однако попрошу не раскрывать мое имя.
— Разумеется. Присаживайтесь, — указал он на нишу у окна и уселся сам, закинув ногу на ногу.
Я устроился рядом, и кожаное кресло жалобно скрипнуло под моим весом.
— Мы считаем, что крушение «Принцессы Алисы» организовала группа под названием «Лига стюардов».
— «Лига стюардов»? — недоверчиво глянул на меня лорд. — О господи…
— Вы о них слышали?
Бейнс-Хилл уперся локтями в подлокотники и задумчиво сложил пальцы домиком.
— Слышал, но очень давно. Еще до Франко-прусской войны. Не знал, что «Лига» до сих пор существует.
— Они теперь занимаются разжиганием ненависти к ирландцам. — Лорд удивленно распахнул глаза, и я продолжил: — Полагаем, что один из членов «Лиги» пронес динамит на борт «Принцессы Алисы», и, скорее всего, «Лига» устроила катастрофу в Ситтингборне. Более того, мы уверены, что эта группа размещает в разных газетах статьи, обвиняющие в последних событиях Ирландское республиканское братство. Статьи написаны таким образом, что каждая из них усиливает воздействие другой, и создается впечатление, что в прессе публикуются проверенные и подтвержденные сведения.
— О каких газетах вы говорите? — настороженно осведомился лорд.
— «Кент обсервер», «Сассекс пост», «Стэндард» и «Ивнинг стар». Возможно, этим список не ограничивается.
— Что ж, у «Стэндард» и «Пост» один владелец — Кларенс Томлинсон, — нахмурился Бейнс-Хилл. — О других ничего сказать не могу.
Подобный факт еще не являлся доказательством причастности Томлинсона, однако тот владел еще двумя интересовавшими нас газетами, и совпадение переставало выглядеть случайным.
— К взрыву на шахте в Уэльсе тоже приложила руку «Лига стюардов»?
— Таких сведений у нас пока нет. Да и далековато от Лондона, — признал я. — И все же они вполне могут заставить прессу высказать такое предположение.
Лорд слегка наклонил узкую голову, переваривая услышанное.
— Вы решили сообщить мне о своих выводах, поскольку считаете, что заговор имеет целью сорвать наши переговоры?
— Можете ли вы придумать иную причину? — пожал плечами я. — Злой умысел ради злого умысла? По-моему, в настоящий момент более важного повода просто не существует.
Лорд неторопливо, явно скрывая душевное волнение, опустил руки на подлокотники кресла.
— О наших инициативах осведомлен очень узкий круг людей, — наконец заговорил он. — Нас всего восемь человек, надежнейшие из надежных. Невозможно даже предположить, кто проговорился. — Вокруг его глаз наметились тревожные морщинки. — Как о наших дискуссиях узнали вы, если не секрет? Не исключено, что это поможет понять, кто предатель.
Тома Флинна я сдать не мог и ответил вопросом на вопрос:
— Кто-то из членов вашей группы знаком с Арчибальдом Хоутоном?
Лорд тихо вздохнул и бросил на меня обеспокоенный взгляд:
— Вы уверены в его причастности?
— Вполне возможно, что Хоутон — один из лидеров преступного движения. Его жена и нерожденный ребенок погибли при взрыве в театре Мэйфер.
Лорд крепко потер лицо крупной рукой с синими прожилками вен и глянул мне в глаза:
— Два члена нашего кружка посещают тот же клуб, что и Хоутон. Вероятно, им даже не пришло в голову, что в его присутствии следует соблюдать осторожность. Воззрения Хоутона очень консервативны, и лет пятнадцать назад я сказал бы, что они полностью совпадают со взглядами «Лиги». Если он вступил в их ряды еще тогда, то не исключено, что сейчас мог задать «Лиге» новую цель.
— Расскажите подробнее, что в себя включает доктрина «блестящей изоляции», — попросил я.
— Эта теория о том, что Англии выгоднее замкнуться в национальных границах и не вмешиваться в дела иных стран. Однако любую теорию можно приспособить под разные задачи. Похоже, сегодня доктрина призвана укрепить идентичность английской нации, выведя за скобки ирландцев. — Лорд покачал головой. — Отвратительно, что политика правительства может подпасть под влияние «Лиги стюардов» и прессы. В любом случае спасибо, что открыли мне глаза, мистер Корраван. Мне бы еще знать, кто нас выдал… Меня это чрезвычайно беспокоит.
— Понимаю.
— Даже не могу передать, как печально бросать дело на полпути, но, похоже, сейчас не самое подходящее время для голосований по самоуправлению Ирландии. — В углах его рта залегли глубокие складки, и мы снова встретились взглядами. — Какое несчастье, мистер Корраван! Ведь, если так можно выразиться, впереди по курсу уже показалась земля…
— Потому-то они и засуетились, чтобы сменить курс.
— Надеюсь, вы понимаете, в чем тут дело. Не начни мы переговоры, пассажиры «Принцессы» остались бы в живых. — Он поднял руку, предупреждая мои возражения. — Я знаю, вина целиком и полностью на «Лиге стюардов». Эта катастрофа — непредсказуемое последствие наших попыток. И все же мне тяжело сознавать, что…
— Понимаю вас, — повторил я.
Бейнс-Хилл поднялся, подошел к окну и положил ладонь на раму, словно в поисках опоры. Я также встал, гадая, следует ли мне уйти.
Не оборачиваясь, лорд сказал:
— Чувство сожаления — худшее из того, что можно вообразить. — Я слушал молча, и лорд продолжил полным отчаяния голосом: — Мы с одним другом только на прошлой неделе вспоминали, о чем сожалеем в этой жизни. Вы еще слишком молоды, а мы прожили достаточно, чтобы осознать самые мелкие подробности наших ужасных промахов. У меня за плечами их великое множество, и ничего задним числом исправить нельзя. — Он обернулся. — Мой друг — записной острослов, и каждый раз находит самый меткий ответ. Знаете, что он заявил?
Я покачал головой.
— Сказал, что негодяю от угрызений совести помогает избавиться один из трех способов: выпивка, гнев или месть. Однако порядочный человек способен лишь унести подобное чувство с собой в могилу. Боюсь, так случится и со мной. Это нелегкое бремя. — Лорд приложил ладонь к груди, словно ощущая физическую боль. — Оно разъедает душу.
Мы погрузились в молчание, и наконец Бейнс-Хилл вздохнул:
— Удачи вам, мистер Корраван.
— И вам, — эхом отозвался я.
Сожаление… — думал я, закрывая дверь, и чувствовал, как оно растет в моем сердце, поднимается, словно приливная волна, захлестывающая ботинки.
Пора было встретиться с Маккейбом. Иных вариантов найти Тимоти Луби не просматривалось.
Я зашел в паб, где до того дважды беседовал с главарем «Каменщиков», однако там его не было. Побрел в
