Глава двадцатая
Прыг-скок
Сборы к экспедиции вглубь острова заняли всего несколько минут. Всеми владело нетерпение.
Логан велел не брать с собой огнестрельного оружия, чтоб не обременять себя лишней тяжестью, ведь хищных зверей на Сент-Морице нет, а дикари все передохли. Инструменты, по словам штурмана, тоже не понадобятся – Пратт оставил в пещере всё необходимое.
Шли налегке. Единственной ношей была заплечная сумка с провизией. Гарри строго объявил, что, пока сокровище не будет найдено и вынесено, к спиртному прикладываться запрещено. Но все и так были словно хмельные. Проныра приплясывал на месте от возбуждения, Клещ беспрестанно кусал свои тонкие губы. Летиция побледнела, ирландец раскраснелся.
– Вытаскиваем ларь с драгоценностями, перепрятываем в надёжное место, – говорил он. – Только после этого дадим сигнал капитану, что можно высаживаться. Делёж произведём, пока остальные будут перетаскивать золото и серебро.
Королевский писец вставил:
– Золото и серебро я взвешу и пересчитаю сам. Это собственность казны. А ларец будет справедливым воздаянием за перенесённую нами опасность.
– Вы-то, положим, к дикарям в пасть не лазали, стояли себе на безопасном расстоянии, – заметил мичман. – Будет справедливо, если вы получите меньше, чем мы.
– Как бы не так! – Уговор есть уговор. – Мэтр Салье подозрительно прищурился. – Я знаю толк в драгоценных камнях, надуть меня вам не удастся!
– Успокойтесь, приятель. – Логан хлопнул писца по плечу здоровой рукой. – Вы собственноручно поделите добычу на четыре части, равные по ценности. А потом мы разыграем их, бросив жребий.
Я заметил, как штурман украдкой подмигнул Летиции.
Этот спор состоялся уже на пути к горному массиву. Шли через густые джунгли, лавируя между болотами и бочагами, по маршруту, известному лишь Логану.
У поваленной пальмы ирландец сделал небольшой привал.
– Пришло время условиться о правилах игры. Как добраться до клада, знаю один я. И делиться знанием не намерен. Я вам, ребята, конечно, доверяю, но не до такой степени. Вдруг вам придёт в голову, что выгодней поделить добычу на три части, а не на четыре?
Он захохотал, но больше никто не засмеялся. Все напряжённо слушали.
– Поэтому дорогу к сокровищу я поделю на три куска. Каждый из вас будет знать лишь свой отрезок. Кто не согласен – может проваливать. Обойдёмся без него.
Возражений не последовало.
– Значит, сговорились. Закавык на пути к тайнику три. Во-первых, нужно попасть в правильный каньон. Их тут по окружности плато несколько сотен. Дорогу от берега до ущелья я вам покажу. Но дальше поведу с завязанными глазами. Кто попробует подглядывать, проткну вот этой саблей – и без обид. – Он снова хохотнул, однако взгляд был прищуренный, острый. – Там в горах двадцать или тридцать поворотов и развилок. Проныра будет знать маршрут от входа в каньон до середины лабиринта. Господин Салье – от середины до рудника. У испанцев всё было устроено хитро. Кто не ведает секрета, нипочём не поймёт, как попасть в чрево горы. Эту тайну я доверю нашему доктору. На обратной дороге, когда сундук будет у нас в руках, действовать будем точно так же: Эпин поможет мне вынести ларец наружу. После этого я завяжу ему глаза, и добычу потащим мы с Клещом… пардон, с господином писцом. Когда выберемся к месту, где ждёт Проныра, я завяжу глаза и вам, мэтр Салье. Последнюю часть пути, до выхода в джунгли, сундук мне поможет дотащить мичман.
– Зачем городить огород? – спросил Клещ. – Ведь драгоценности будут уже у нас в руках.
– Затем, что дорогу к золоту и серебру знать буду по-прежнему только я. – Штурман лукаво подмигнул. Лишняя гарантия против какого-нибудь несчастного случая. Никого не хочу обидеть. Но, коли вам всё-таки захочется поделить содержимое сундука на три части, учтите: пронести добычу на корабль вы сможете, только если капитан и команда доберутся до главного клада.
Я выслушал этот в высшей степени подозрительный план, всем своим существом ощущая угрозу. Ошалевшие от алчности Клещ с Пронырой были готовы на что угодно, но Летиция, Летиция! Неужто она не видит, сколько опасностей таит в себе диспозиция коварного ирландца?
– Заткните глотку вашему попугаю, Эпин, – сказал грубиян Гарри. – От его криков раскалывается голова.
– Тсс, Клара, успокойся. Она разволновалась от запахов леса.
Летиция рассеянно потрепала меня по хохолку. Каррамба! До чего же тупы беспёрые!
И мы двинулись дальше. До обрыва, видневшегося над верхушками деревьев, было примерно три четверти мили. Это небольшое расстояние мы преодолевали целый час, ибо приходилось всё время петлять, обходя топи.
Я сосредоточился на дороге.
Обойти болото справа; у серого валуна поворот; через двести шагов пересечь овраг (там Летиция споткнулась и чуть не упала); поворот налево; маленький водопад остаётся по правое крыло…
Видно было, что и остальные стараются запомнить путь. Проныра постреливал глазами во все стороны; Клещ шевелил губами, считая шаги от поворота до поворота; Летиция, умница, как бы обмахивалась париком, но при этом заплетала на нём какие-то узелки.
Воздух в джунглях был пропитан жаркой влагой, мэтр Салье обливался потом в своём плотном камзоле. Логан-то оставил накладные волосы в шлюпке, подол женского платья подобрал и засунул за пояс, так что виднелись нанковые панталоны и веснушчатые щиколотки. По ним колотили ножны абордажной сабли.
Гарри всё время говорил, говорил, сообщая массу полезных и бесполезных сведений. То ли забалтывал компаньонов, усыпляя их бдительность, то ли просто не мог совладать с возбуждением.
– …Змей и хищных зверей на Сент-Морице нет, но опасностей хватает. В сезон дождей из земли вылезает уйма сколопендр. Их укус не смертельный, но чертовский болезненный… А вот под этим деревом садиться ни в коем случае нельзя, – сказал он Летиции, когда все остановились перевести дух. – Пересядьте поскорей. Вы решили, что это яблоня? Нет, дружище, это манценилла. Находиться под ней опасно. С листьев может капнуть сок, а это чистейший яд!
Потом он принялся разглагольствовать о болотной лихорадке, главном биче этих мест. По мнению Логана, эту таинственную болезнь источали миазмы болотного воздуха, оседающие в носу, поэтому, проходя мимо трясины, дышать следовало ртом.
Чушь! Я доподлинно знаю, что переносчиками малярии являются комары. Жаля человека, они впрыскивают в кровь болезнетворные частицы. Вот почему я всё время летал над головой у Летиции и склёвывал гнусных кровососов. Не хватало ещё, чтобы моя девочка заболела! Я воспитан на цивилизованной пище и не очень-то люблю дичь, но должен признаться, что сент-морицкое комарьё имеет сочный и довольно приятный вкус, отдалённо напоминающий землянику со сливками.
Но вот мы вышли к краю горного массива. Он был невысок, сверху донизу испещрён трещинами – некоторые достигали десяти, даже двадцати футов в ширину и представляли собою входы в очень узкие каньоны. Гарри повернул вправо от утёса, формой напоминающего круглую башню, и довёл нас до одиннадцатого по счёту ущелья.
– Пришли, – сказал Логан. – Тут припрятано кое-что полезное.
Он зашёл за небольшой камень и выкатил оттуда низенькую тележку на грубых колёсах.
– На этой штуке матросы докатили сюда от берега сундуки и инструменты. Дальше пришлось перетаскивать на себе. Нам с вами будет легче. Вынесем сюда наш ларь, один-единственный. Поставим на колёса и довезём до лагуны… Ну, а теперь, ребята, подите-ка сюда.
Он достал из-за пазухи три чёрных платка, заранее приготовленных для этой цели, и завязал всем глаза, ещё раз строго предупредив, что прикончит всякого, кто попытается подглядывать. Выстроил всех вереницей и повёл в каньон.
– Вы как слепые попрошайки с поводырём! – весело выкрикнул Логан.
Действительно, было очень похоже.
Нелепая процессия двигалась очень медленно, потому что дно было покрыто каменной осыпью. Ирландец с прибаутками командовал:
– Ногу повыше! Поворачивай влево! Теперь вправо! Живей, сороконожка, живей!
Кто-то постоянно спотыкался, чертыхался, вскрикивал.
– Хоть мне-то развяжите глаза! – взбунтовался мичман. – Я ведь всё равно увижу эту часть маршрута, когда буду тащить с вами сундук в обратном направлении!
Ирландец почесал затылок, подумал и признал резонность этого суждения. Платок с Проныры сняли, и теперь дело пошло несколько живей: штурман вёл под руку Летицию, мичман – писца.
Комаров в этой части острова не было, и работы у меня поубавилось. Я просто считал повороты, а память у меня, надо сказать, отменная. Один раз я поднялся и пролетел над плоской верхушкой плато, изборождённой многочисленными глубокими расщелинами. Там наверху росли кусты и носились стремительные птицы, похожие на ярко раскрашенных стрижей. Меня они облетали стороной. Когда я смотрел вниз, люди казались мне неповоротливыми жуками, еле ползущими куда-то по своим скучным земляным делам. Мне подумалось, что я мог бы поселиться наверху, в этой чудесной поднебесной стране, и, может быть, обрести здесь покой. Мысль была пустая, мимолётная. Я вернулся назад, к своей карме и к своей питомице.
