у меня даже оружия не было…
Тот факт, что на мне даже одежды не было, не то, что оружия, когда я наткнулся на Кериниса, я от Антипатра утаил. Лучше не раскрывать некоторые подробности моего ночного приключения.
– Для начала, не было никакого воровства, Гордиан. Какой закон был нарушен?
– Керинис ввел вас в заблуждение!
– Насчет зелья – да. Но я заплатил ему не за зелье. Я заплатил ему за Книги Тайного Знания.
– Откуда вам знать, что это не обман? Бесполезные подделки, полнейшая чушь…
– Оттуда, что ночью я долго просматривал свитки. Я не сомневаюсь – это действительно свитки Книг Тайного Знания, о которых говорится в легендах о Фафхрде и Сером Мышелове.
– Но зелье невидимости оказалось бесполезным. Мы оба чувствовали легкое опьянение, но не стали невидимыми.
– Верно, этот экземпляр зелья оказался бесполезным. Но из этого не следует, что бесполезен сам рецепт. Ошибка не в свитке, ошибку совершил Керинис. Парень, похоже, просто поленился найти правильные ингредиенты и сделать правильное зелье. Для начала он ошибся насчет этой травы, называемой хамелеон. Подозреваю, это вовсе не местное растение, и может потребоваться немало исследований, чтобы определить, какая именно трава имелась в виду в свитке.
– Но, учитель, почему вы думаете, что все эти свитки Книг Тайного Знания менее мошеннические, чем человек, который их продал?
На мгновение, казалось, Антипатр замешкался, но затем он тяжело поглядел на меня.
– Я верю в Книги Тайного Знания, Гордиан, поскольку верю в легенды, а легенды подтверждают, что в этих свитках скрыто волшебство. Если только мы сможем правильно понять мудрость этих книг.
Я сделал глубокий вдох. Бесполезно спорить с человеком насчет веры в легенды, которые он услышал в детстве.
– Итак, Гордиан, где сейчас наш друг Керинис?
– Ушел из таверны с первыми лучами солнца, с добычей. Но мы еще можем его выследить…
– Нет, нет, нет! – упрямо ответил Антипатр. – Я рад, что ты столкнулся с ним и выяснил истину насчет него и насчет зелья. Надеюсь, в ходе вашего общения никто не пострадал? До драки дело не дошло?
– Нет. Ни насилия, ни физического контакта… такого рода.
На двусмысленное окончание фразы Антипатр отреагировал изумленным взглядом, но не стал развивать тему.
– Мне жаль, что ты потерпел такое разочарование, придя в комнату к девушке. Не только потому, что ты понял, что она принимала участие в обмане, но и потому, что ты обнаружил ее в объятиях другого мужчины. Увы! Кто-то сорвал этот плод прежде тебя. Я так понимаю, что Керинис поджал хвост и сбежал, как только ты понял суть его обмана?
Я переминулся с ноги на ногу.
– Не совсем.
– Ага. Значит, ты выведал из него правду и оставил его там, в постели с девушкой?
– Нет, я видел, как он оделся и ушел из комнаты. Через некоторое время.
Антипатр нахмурился.
– Я точно не помню, когда уснул, но мне казалось, что ты ушел к девушке незадолго до рассвета и вернулся достаточно скоро, с первыми лучами солнца. Или… ты ушел туда несколько раньше? Сколько времени вы провели втроем в комнате девушки и что тебя там так задержало?
Увидев, что я замялся, он приподнял брови.
– Ладно, оставь. Это вовсе не мое дело. Как мой способ получить эти свитки и откуда у меня деньги, отданные за них, – не твое. Договорились?
После долгой паузы я кивнул.
– Договорились.
– Тогда больше об этом ни слова!
* * *
В тот же день мы наняли несколько мулов и приготовились к следующему этапу нашего путешествия. На следующий день мы отправились из Тира в Вавилон.
Мулы шли по разбитой дороге, ведущей к горам Ливана. Мы сидели на их спинах, молчаливые и задумчивые. Как, думал я, может такой человек, как Антипатр, столь мудрый, оказаться таким дураком, чтобы позволить обмануть себя субъекту типа Кериниса? Почему он так уверен в ценности Книг Тайного Знания, которые, похоже, оказались совершенно никчемными? Этот пробел в рассудительности, видимо, случился с ним из-за возвращения на родину, подумал я. Полузабытые детские мечты, легенды о героях пробудили в нем наивного ребенка, заставив отринуть добытую тяжелым трудом мудрость.
Что же до пробелов в моей рассудительности, я мог лишь посетовать на то, что мне всего девятнадцать лет, и я поддался соблазну вдали от дома и посреди долгого путешествия. Места, в которых я побывал, люди, которых я встречал, не переставали меня удивлять, а еще я сам себя постоянно удивлял.
Наконец Антипатр заговорил.
– В первый наш вечер в «Иглянке», Гордиан, ты подметил, что более нигде не сталкивался с легендами о Фафхрде и Сером Мышелове, и спросил меня, как такое может быть. Я долго думал над твоим вопросом. Почему две столь заметные фигуры не попали в летописи и труды историков, в поле зрения философов, поэтов и жрецов? Думаю, это могло произойти из-за того, что, говоря прямо, они имели не слишком хорошую репутацию. Были слишком независимыми, чтобы хранить верность одному городу и стать объектом народных преданий. Слишком часто связывались с демонами и колдунами, чтобы завоевать уважение степенных философов, слишком изворотливы, чтобы порадовать трезвый взгляд историка. Короче, были они негодяями, а негодяям не место среди царей, героев и полубогов. Увы, но даже поэты именно поэтому и не стали о них писать!
Мы снова замолкли, надолго. Дорога все круче шла в гору, мулы неспешно топали вперед.
– Интересно…
– Что, Гордиан?
– Как думаете, учитель, когда-нибудь поэт воспоет наши приключения?
Антипатр печально улыбнулся.
– Увы, я сомневаюсь, что проживу достаточно долго, чтобы сделать это.
Обычно при слове «поэт» Антипатр в первую очередь думал о себе.
– Возможно, я сам сделаю это, – сказал я.
– Ты, Гордиан? Но ты же не поэт. И греческий у тебя совершенно варварский!
– А разве стихи могут быть только на греческом?
– Стихи, достойные прочтения, – да.
Антипатр снова высказался против Рима.
– Интересно, учитель, в этих стихах мы предстанем героями или мерзавцами, мудрецами или дураками? Или негодяями?
–
