Сано с товарищами нырнули под алтарь и очутились в подполье молельни, вдыхая влажный запах земли. То и дело пригибаясь под лагами, они вскоре отыскали колодец, ведущий под землю. В узкой шахте Сано разглядел лестницу, а еще ниже — освещенную пещеру, услышал вопли истязаемых узников и рокот воздушных мехов.
— Осторожнее, — сказал он. — Там кто-то есть.
— Мидори. — В голосе Хираты слышались страх и надежда на то, что девушка где-то рядом. — Я пойду первым.
Он убрал меч и начал спускаться по лестнице. Сано и остальные — за ним. Когда последний из воинов достиг дна и замешкался, чтобы достать оружие, Хирата уже мчался по коридору. Сано, бегущего следом, едва не свалило с ног волной мощной вони. Хор голосов, взывающих о помощи, внезапно умолк. Хирата пробежал еще несколько шагов и резко остановился.
— Милостивые боги!
Поравнявшись с ним, Сано увидел два ряда дверей за тяжелыми засовами. Из зарешеченных окошек тянулись тощие — кожа да кости — руки. Здесь размещались застенки Черного Лотоса.
— Мидори! Я пришел за тобой!
Хирата выдернул шкворень из затвора первой двери и рывком распахнул ее. Его встретил радостный гул. Из камеры, спотыкаясь, высыпали около двадцати изможденных послушников в грязных лохмотьях. Из-под спутанных длинных волос смотрели осунувшиеся лица. Сано и сыщики, открывая клетку за клеткой, выпустили около сотни юношей и девушек почти в таком же состоянии — вероятно, неудачливых беглецов, схваченных сектантами. Хирата проталкивался через толпу, выкрикивая имя Мидори.
Бывшие узники ринулись к выходу. Сано и Хирата осмотрели все камеры, но нашли только тех, кто был слишком слаб, чтобы двигаться.
— Ее здесь нет, — сказал удрученный Хирата.
— Держись, — подбодрил Сано. — Она непременно отыщется.
Однако и он беспокоился, почему Мидори не оказалось в тюрьме, как они предполагали.
— Все будет хорошо, — твердил Сано, уговаривая и себя тоже. — Мы спасем их.
Он чувствовал, как теряет самообладание под напором паники, но Хирата как будто успокоился, кивнул и дальше уже сохранял невозмутимость. Отряд углубился в подземелье. Выйдя к развилке трех ходов, Сано услышал яростные вопли. Со всех сторон на них, размахивая мечами, неслись сектанты в белых одеждах. Отступать было некуда.
* * *
— Хару-сан, — выдавила Рэйко, превозмогая страх. — Посмотри мне в глаза.
Испуганно всхлипнув, Хару уставилась на клинок в своих руках. Затем ее взгляд скользнул вверх, послушный желанию Рэйко восстановить связующие их нити.
— Ты ведь не хочешь убивать меня, правда? — сказала Рэйко. От прикосновения острого лезвия у нее свело горло, хватка Кумасиро не давала пошевелиться, но она старалась не подавать виду, что напугана.
— У меня нет выбора! — вызывающе выпалила Хару.
Рэйко сникла. Раз уж Хару должна выбирать между их дружбой и расположением Анраку, гадания излишни.
— Выбор есть у каждого, — лихорадочно импровизировала Рэйко. — Я выбрала твою сторону, когда все ополчились против тебя, помогала наперекор воле мужа. Разве ты не в долгу передо мной?
Взгляд Хару затуманился. Но едва Рэйко осмелилась дать волю надежде, Кумасиро сказал Анраку:
— Время не ждет. Если Хару не может убить ее, это сделаю я.
Он так стиснул Рэйко, что она кожей ощутила его жажду крови.
Вдруг мерный лязг прекратился. По подземелью разлилась тишина. Все удивленно заозирались.
— Рабы ушли с мехов, — проронил Кумасиро. — Скоро здесь будет нечем дышать. Позвольте мне разделаться с пленницами, и тронемся в путь.
— Нет! Это задание для Хару, — отрезал Анраку.
Девушка стиснула зубы, проникшись его словами. Анраку изводил Рэйко снисходительным взглядом. Их заочное противостояние переросло в открытую схватку. Анраку волновал не столько побег, сколько верность своих спутников; их беспрекословное подчинение стало для него первейшей заботой, в то время как Рэйко боролась, чтобы выжить.
— Хару-сан, он не стоит твоей преданности, — сказала она. — Вспомни: разве он защитил тебя после пожара? Нет. Выкручивайся, мол, как знаешь. Разве он приходил утешить тебя в тюрьме? — Рэйко мотнула головой. — Ни разу не навестил. Пытался ли вернуть тебе доброе имя и спасти от палача? Нет. Более того, он сам сдал тебя полицейским.
— Что было, то прошло, — запальчиво ответила Хару. — Главное, мы с Анраку-сан опять вместе.
Рэйко, однако, почувствовала, что Хару задумалась над отступничеством своего кумира.
— Анраку-сан и его приспешники делали все, чтобы тебя погубить. Доктор Мива и настоятельница обвиняли тебя во всех грехах. Кумасиро хотел выбить признание, сироты рассказали о твоих прогулках к месту преступления. Наконец, последователи Черного Лотоса избили тебя в тюрьме.
— Это их вина, — запнувшись, ответила Хару.
Анраку излучал такое чистосердечие, что Рэйко уже отчаялась раскрыть Хару глаза.
— Но ведь бодхисатва должен знать все, я права? — спросила она.
Хару поколебалась, а затем кивнула.
— И все в Черном Лотосе подчиняется и служит ему, так?
— Д-да. — Хару забеспокоилась.
— Выходит, он не только знал, что твои враги стремятся тебя уничтожить, — продолжила Рэйко, — но и сам приказал им это!
— Неправда! — вскинулась Хару. — Не может быть…
Однако меч отвела и вопросительно взглянула на Анраку. Тот помрачнел.
— Может, может.
Рэйко прислушалась, надеясь, что Сано и его отряд уже пробрались в подземелье, но вокруг было тихо. С тех пор как воздушный насос встал, в комнате стало тяжело дышать. Вдобавок лампы сильно чадили. Мидори зевнула и завозилась. Еще немного — и она проснется. Рэйко убеждала себя, что помощь уже рядом.
— А по-моему, — сказала Хару, резко подавшись к ней, — ты просто морочишь мне голову!
Рэйко силилась вырваться, уклониться от лезвия, но Кумасиро ее обездвижил. Она вновь ощутила, как смертельный ужас леденит кровь.
— Мне ведь не надо ее слушать, да? — обратилась Хару к Анраку.
— Разумеется, дитя мое. Просто убей ее, и она перестанет тебя смущать.
— Он хотел убедиться, что тебя обвинят в смерти Оямы. — Рэйко старалась не обращать внимания на отчаяние. — И в других преступлениях, которых ты не совершала.
Взгляд Хару снова стал озадаченным. Видя это, Рэйко поспешила продолжить:
— Вспомни сиделку Тиэ и ее мальчика. Разве ты их убила? На суде этот главный пробел в умопостроениях Сано — отсутствие у Хару мотива для двух других убийств — так и не был восполнен. Рэйко ни секунды не верила в то, что Хару убила женщину и ребенка, даже сейчас, несмотря на разочарование в ней.
Хару кивнула с потаенной тревогой во взгляде.
— Если ты их не убивала, значит, это сделал кто-то другой.
Подозрительно щурясь, девушка оглядела находящихся в комнате.
— Кто-то подставил тебя, — продолжала Рэйко, чувствуя, как напрягся Кумасиро. — Кто-то хотел отправить тебя на костер, в то время как он — или она — смогут жить как ни в чем не бывало.
Восемь бонз выдержали взгляд, но доктор и настоятельница отвели глаза и словно ощетинились. Наконец Хару посмотрела на Анраку, чье лицо сделалось напряженно-зловещим.
— Именно так, — произнесла Рэйко. — Пусть не он убивал, а другие по его повелению — все равно их смерть на его совести. Он и тебе готовил такую же участь.
Хару замотала головой, однако отрицание вышло неубедительным — Рэйко поймала ее потрясенный взгляд.
— Скажете, нет? — обратилась она к Анраку.
Тот промолчал. Рэйко поняла, что затея загнать первосвященника в угол ей удалась. Анраку предстояло либо покаяться и тем самым ослабить влияние на Хару, либо признать, что не все в Черном Лотосе ему подвластно. Как ни претило проигрывать, позволить выставить себя шарлатаном он тоже не мог. Глаз Анраку недобро сверкнул.
— Вот кто расскажет нам о событиях перед пожаром, — указал первосвященник на Дзюнкецу-ин.
— Я?! — Оказавшись в центре внимания, настоятельница побелела как полотно. — Но ведь меня… я ничего не знаю… я…
Анраку перехватил ее взгляд, и она осеклась, покорившись его воле.
— В ту ночь, — послушно начала Дзюнкецу-ин, — я шла через двор и вдруг увидала двух девочек, крадущихся от приютских дверей.
«Выходит, она была вовсе не у себя, как заявляла прежде», — отметила про себя Рэйко. Похоже, Анраку хитроумно переводил подозрение с себя на Дзюнкецу-ин, а она, Рэйко, теряла очко в борьбе за свою жизнь. Зато возник шанс узнать правду о преступлениях в хижине, а заодно — выгадать время.
— Я уже собиралась отправить негодниц в постель, — продолжала Дзюнкецу-ин, — но тут разглядела и Хару — девчонки следили за ней. Мне захотелось узнать, что она задумала, и я отправилась следом. Не подходя к хижине, девочки повернули назад. Я укрылась за деревом, и они меня не видели. Потом я пошла дальше. В хижине горел свет. Хару юркнула в дверь, а я осталась снаружи и смотрела через окно. Она была с Оямой. Он стиснул ее шею между ног. Хару кричала, а он орал на нее. Потом они сцепились. Хару ударила его статуэткой по голове и, как видно, убила.
