Семь чудес - Стивен Сейлор

— Должно быть, очень неприятно жить рядом с лемуром, — пробормотал Антипатр. — Плохо для торговли, я думаю. Мне кажется, поэтому в гостинице так мало людей? Я удивлен, что наш хозяин вообще поднял эту тему. Что ж, я позавтракал, так что, если ты меня извинишь, я намерен вернуться в нашу комнату и провести весь день в постели. О, не смотри так удрученно, Гордиан! Сходи и исследуй город без меня.

Я чувствовал некоторый трепет перед тем, как отправиться в такой экзотический город в одиночку, но мне не о чем было беспокоиться. В тот момент, когда я вышел на улицу, ко мне обратился наш вчерашний гид.

— Где твой дедушка? — спросил Дарий.

Я засмеялся. — Он не мой дедушка, просто мой попутчик. Он слишком устал, чтобы пойти в город.

— Ну, тогда я покажу тебе город, хорошо? Пойдем с тобой вдвоем.

Я нахмурился: — Боюсь, с собой не так уж много денег, Дарий.

Он пожал плечами: — Что такое деньги? Они приходят, уходят. Но если я покажу тебе зиккурат, ты запомнишь его на всю жизнь.

— Вообще то, мне хотелось бы взглянуть на храм Иштар, который находится чуть дальше по улице.

Он побледнел: — Нет, нет, нет! Туда никто не ходит.

— Мы можем хотя бы пройти мимо, не так ли? Согласен? — сказал я.

Рядом с гостиницей находилось заброшенное строение, которое, должно быть, когда-то было конкурирующей таверной, но теперь было закрыто ставнями и заколочено досками; само оно выглядело довольно призрачным. Сразу за этим заброшенным участком на улицу выходила кирпичная стена с небольшими деревянными воротами. Стена была ненамного выше моей головы; за ней я мог видеть то, что осталось от крыши храма, которая, казалось, рухнула. Я толкнул ворота и обнаружил, что они заперты. Я провел пальцами по стене, где большая часть раствора между кирпичами стерлась. Трещины послужат отличной опорой для ног. Я отступил назад, изучая стену в поисках места, где проще всего было на нее взобраться.

Дариус прочитал мои мысли. Он схватил меня за руку: — Нет, нет, нет, юный римлянин! Ты с ума сошел?

— Ну же, Дарий. Ведь светит солнце. Ни один лемур не посмеет показаться в такой прекрасный день. Мне понадобится всего минута, чтобы перелезть через стену и посмотреть. Ты можешь остаться здесь и подождать меня.

Но Дарий протестовал так громко, жестикулируя и болтая на своем родном языке, что я отказался от своего плана увидеть храм и согласился идти с ним дальше.

Дарий показал мне то, что он назвал Царским районом, где Семирамида и Навуходоносор построили свои дворцы. Насколько я мог судить, от того величия, которое так поразило Александра во время его пребывания в Вавилоне, не осталось ничего. Некогда великолепный комплекс, теперь лишенный всех украшений, казалось, был разделен на частные дома и многолюдные многоквартирные здания.

— Говорят, это та самая комната, где умер Александр. — Дарий указал на открытое окно, из которого я услышать ссору супружеской пары и плач ребенка. Балкон был увешан бельем для просушки. Окружающие террасы были завалены мусором. На всю округу пахло тушеной рыбой, приторными специями и грязными пеленками.

Если вокруг великого зиккурата когда-либо и была открытая площадь, то она давным-давно была застроена ветхими жилищами из кирпича и глины, так что мы наткнулись на возвышающееся строение сразу, как только завернули за угол. Зиккурат показался мне еще более загадочным, когда я увидел его прошлой ночью, издалека и в чарующем свете заката. При взгляде вблизи и средь бела дня он выглядел едва ли в лучшем состоянии, чем груда щебня, которая когда-то была Висячими садами. Поверхности каждого яруса были довольно неровными, в результате чего многие из толпящихся посетителей спотыкались. Целые секции крепостных валов наклонялись наружу под странными углами, выглядя так, как будто они могли рухнуть в любой момент.

Дарий настоял, чтобы мы прошли весь путь до вершины. Для этого нам нужно было обогнуть каждый ярус, подняться по широким ступеням на следующий ярус, сделать круг и повторить то же самое снова. Я заметила, что Дарий время от времени останавливался, чтобы провести пальцами по стенам. Сначала я подумал, что он просто любуется скудными остатками декоративной каменной кладки или глазурованного кирпича, но потом я понял, что он дергает за различные кусочки, проверяя, не отвалится ли что-нибудь. Когда он увидел выражение моего лица, он рассмеялся.

— Я ищу сувениры, юный римлянин, — объяснил он. — Все так делают это. Все ценное, что можно было легко и без повреждений забрать, уже давно убрали. Но время от времени находится кусок, готовый оторваться. Так что его можно забрать. Все это делают. Почему ты на меня так хмуришься?

Я представлял себе, как великие храмы Рима подвергаются такому глумливому обращению. Антипатр утверждал, что древние боги этой земли были, по сути, такими же, как у греков и римлян, просто с другими именами: Мардук был Юпитером, Иштар была Венерой и так далее. Воровать по частям из священного сооружения, построенного во славу Юпитера, безусловно, было кощунством, даже если сооружение находилось в аварийном состоянии. Но я был простым посетителем и ничего не сказал.

Путь становился все более и более тесным по мере того, как мы поднимались наверх, потому что каждый ярус был меньше предыдущего. Вокруг нас были паломники и путешественники в самых разных костюмах, болтавшие на разных языках. По их одежде я решил, что одна группа была из Индии, а судя по их шафрановым цветам лица и миндалевидным глазам, другая прибыла из Серики, страны шелка. Было также очень много астрологов, некоторые из них были одеты также, как и Мушезиб, а другие были в еще более диковинных нарядах, как будто они пытались превзойти друг друга нелепо высокими шляпами, искусно украшенными мантиями и бородами причудливой формы.

На шестом и предпоследнем ярусе я услышал голос, произнесший мое имя, и повернувшись, увидел Мушезиба.

Астролог приветствовал меня кивком: — Мы снова встретились.

— Кажется, сегодня здесь собрались все туристы Вавилона, — сказал я, проталкиваясь мимо проходившей группы мужчин в египетских головных уборах. — Это что, очередь?

Оказалось, что нужно отстоять в очереди, чтобы подняться по последнему лестничному пролету на самый верхний ярус; только когда