— У вас не было права обманывать меня таким образом.
Я пожал плечами:
— Может, и не было. Но вы от этого только выиграли. У вас есть деньги, вы, как я слышал, собираетесь вскоре жениться. Поздравляю вас и вашу красавицу невесту. Вы говорили, что мечтаете жениться и завести семью, и вот благодаря мне ваша мечта сбывается. Возможно, я не был вашим самым честным другом, но я всегда был вашим лучшим другом.
Мигель встал со стула.
— Человек сам должен управлять своей судьбой, он не шахматная фигура, чтобы им манипулировали. Я никогда вас не прощу, — сказал он.
Поскольку он пришел в мой дом с намерением меня убить, я подумал, что если он никогда меня не простит — это значительное достижение.
— Когда-нибудь вы простите меня, — сказал я, — и даже поблагодарите.
Но он уже ушел. Я слышал, как он торопливо сбежал по лестнице, чуть не кубарем, и пытался отыскать входную дверь. Снизу доносился звук разбитых бутылок и падающей мебели, но это не имело уже никакого значения. Когда он ушел, я велел Роланду сказать девушке, Аннетье, что она может больше не прятаться. Теперь, находясь на моем попечении, она стала еще красивее, и намного. Я знал, что лучше Мигелю не встречаться с ней в моем доме, так как ее сияющее лицо неопровержимо свидетельствовало, что как любовник я его превосхожу, а учитывая, что он переживал сложные времена, лучше было поберечь его хрупкие чувства.
Мигель плохо помнил расположение мебели в своем доме, вдобавок повсюду стояли сундуки и коробки с недавними покупками. Стук в дверь раздался рано утром, еще до того, как солнечные лучи успели осушить росу, но служанка, наверное, уже ушла из дому, чтобы купить свежего молока и хлеба. Мигель проснулся с больной головой и неприятным чувством, что произошло что-то ужасное, о чем он даже боялся вспомнить.
Гертруда. Он погубил Гертруду ни за что, ради мелочной мести Алферонды, направленной против человека, который искренне хотел загладить свою вину и стать Мигелю другом. Паридо оказался всего лишь купцом, желающим защитить свои вложения. Злодеем был он, Мигель.
Лучше снова уснуть и не думать больше об этом, хотя бы еще несколько часов.
Но стук в дверь не дал ему уснуть. Он сполз с постели, впервые после переезда не получив удовольствия от своей полноразмерной кровати, которая не шла ни в какое сравнение с коротким чудовищем, на котором ему приходилось спать прежде, и поспешно накинул на себя халат и надел деревянные шлепанцы. Дом представлял собой лабиринт из сундуков и стоящей как попало мебели, и он дважды споткнулся по пути к двери на кухне.
Наконец он добрался до кухни и открыл верхнюю створку двери. На него обрушились приятные ароматы раннего утра — рыбы, пива и свежеиспеченного хлеба. Запахи были такими сильными, что его замутило, и он крепко зажмурился. Когда он снова открыл глаза, то увидел перед собой осунувшееся лицо Хендрика. Голландец потерял свою шляпу, и длинные волосы прилипли к лицу. Под глазом был шрам с запекшейся кровью, рубашка в крови. Мигель почему-то сразу догадался, что это не кровь Хендрика.
— У меня мало времени, — сказал он, — поэтому не буду настаивать, чтобы вы пригласили меня войти.
— Чего вы хотите?
Он начал новую жизнь и не хотел, чтобы его видели в компании с подобным человеком. В памяти всплыл давний разговор. Не обещал ли Хендрик убить Мигеля, если тот предаст Гертруду?
Однако было непохоже, чтобы Хендрик пришел убивать.
— Я пришел получить свои пятьдесят гульденов, — сказал он, стряхивая грязь с усов.
— Не понимаю, о чем вы?
— Мы с вами заключили контракт. Сделку. Вы предложили мне деньги, а я обещал сделать за вас дело. Вчера ночью. Я нашел того человека и сделал дело.
Иоахим. Он побил Иоахима.
— Но я не просил ничего делать. Я просто интересовался, можете ли вы это сделать.
— Ну, теперь уж поздно спорить и придираться к деталям. Дело сделано, и мне нужны деньги. Тем более что они у вас есть. — Он засмеялся и закашлялся. — Человек побит, а мне нужно убраться из города поскорее, пока стражники меня не схватили.
— Я вам ничего не дам, — сказал Мигель. — Я вас ничего не просил делать.
Грозная сила, которая всегда исходила от Хендрика, вырвалась наружу. Его лицо побагровело и зрачки расширились.
— Слушайте, Еврей, вы дадите мне эти деньги, если не хотите навлечь на себя проблемы, о которых даже не подозреваете. Если меня схватят, я не премину сообщить, что это было ваше поручение, так что подумайте об этом, и побыстрее. Я знаю, вы не хотите, чтобы нас видели вместе, поэтому давайте покончим с этим.
Стоило потратить пятьдесят гульденов, чтобы Хендрик исчез, поэтому Мигель пошел и отсчитал нужную сумму монетами, полагая, что Хендрик вряд ли возьмет банкноту.
— Насколько сильно вы его побили? — спросил он, протягивая деньги.
— В этом все дело, — сказал Хендрик. Он потер рукавом шрам на щеке. — Сильнее, чем я планировал. Думаю, зачем ему оба глаза. И одного довольно.
У Мигеля пересохло во рту.
— Вы ему вырвали глаз?
— Не вырывал, — поправил его Хендрик. — Он сам вытек. Такое иногда бывает, и что проку жаловаться, если ничего нельзя поправить.
— Убирайтесь, — сказал Мигель тихо.
— Он не понял, что произошло, почему я схватил его, и повалил на землю, и стал бить ногами по лицу. Он все время спрашивал: "Почему, почему, почему?.." — как девчонка, которую трахают в первый раз. Но я ценю честность. Я сказал, пусть спросит у Еврея. Еврей ему скажет почему, так как Еврей заплатил за это.
Мигель закрыл глаза и отвернулся. Молчание показалось ему вечностью. Он повернулся к мерзавцу:
— Зачем вы это сделали? Почему вы ему так сказали?
— Потому что мадам Дамхёйс взяла с меня обещание, что я не причиню вам вреда, несмотря на то, как вы с ней обошлись. Поэтому я решил, раз я не могу причинить вреда вам, я сделаю что-нибудь другое. И вот придумал.
— Убирайтесь, — повторил Мигель.
— Я не заставлю себя ждать, можете не сомневаться. Удачи, Еврей.
Хендрик сделал вид, будто приподнял несуществующую шляпу, и бросился вприпрыжку наутек по набережной канала. Мигель стоял на пороге и смотрел ему вслед. Когда он исчез из виду, Мигель все стоял и смотрел туда, куда он скрылся.
Потом он не смог бы сказать, как долго простоял там, в безрадостном и тошнотворном молчании. Наконец он обернулся и увидел свою служанку, хлопотавшую на кухне и смущенно делавшую вид, что не замечает его, будто это обычное дело, когда по утрам мужчины стоят у открытой двери в нижнем белье и смотрят вдаль. Позднее он очнулся и, с удивлением осознав, что занимается делами на бирже, не мог вспомнить ни как туда попал, ни какие сделки уже заключил. Интересно, подумал он, не благоразумнее ли эти сделки тех, что он заключал в здравом уме. Как он мог думать о делах? Его подруга Гертруда погублена и будет вынуждена жить в изгнании до конца своих дней. Иоахим побит, и, возможно, его жизнь висит на волоске. Его брат разорен и унижен.
Он ждал, что к нему придет стража и будет задавать вопросы о его роли в этом избиении, но этого не произошло. Когда через несколько дней он отправился на поиски Иоахима, дабы принести ему подарки и удостовериться, что им занимается лучший врач, он обнаружил, что Иоахим с женой поспешно покинули город со своей долей выручки от торговли кофе, вероятно, опасаясь того, что Мигель может отнять деньги. Голландец уехал в уверенности, будто все его дружеские жесты были не более чем прелюдией к очередному предательству.
Мысль об этом тяготила Мигеля, и никакие его биржевые победы не могли облегчить этой тяжести. Однако несколько недель спустя, когда Ханна получила свободу от Даниеля, он взял ее в жены и поклялся, что не будет больше горевать. Окунувшись в радости семейной жизни, он обнаружил, что не так уж трудно забыть и Иоахима, и Гертруду и вновь получать удовольствие от занятия делами. Он успокоился. Алферонда оказался прав в одном: было бы полной глупостью бросать торговлю кофе. Слух о биржевой дуэли между Мигелем и Паридо разошелся широко, и напиток стал завоевывать популярность. Мигель видел, как торговцы, возбужденные этим чудодейственным напитком, неистово выкрикивают свои предложения на бирже. В тавернах по всему городу дельцы начали требовать, чтобы им подавали кофе вместо пива или вина. Мигель все еще мог осуществить свою мечту и заработать баснословные деньги.
После того как у Ханны родился ребенок, она обнаружила, что у нее нет времени учиться читать, как она планировала, но она не жаловалась, даже в душе. Мигель знал, что она ждала девочку, но мальчика, Самюэля, она полюбила ничуть не меньше. Они обсуждали, как сообщить Даниелю, что мальчик от него, но сделанного назад было не вернуть. Мигель любил мальчика как своего ребенка. Впоследствии, когда у них родился второй сын, названный в честь его настоящего отца, Мигель понял, что отдает предпочтение ему. Временами он упрекал себя в том, что повторяет ошибки собственного лишенного объективности отца, но ничего с этим не мог поделать. Ему оставалось заключить, что некоторые вещи заложены в человеке от природы.
