Можно было подумать, что Луксор стал пупом земли, во всяком случае интерес к археологическим поискам и приключениям вырос неимоверно. И открытие в Долине царей затмило даже популярность пирамид в Гизе, о раскопках в Саккаре нечего было и говорить.
Сначала леди Доусон планировала проплыть на «Изиде» вверх по Нилу и бросить якорь у эль-Бедрашейна, в нескольких километрах от Саккары. Но Джерри Пинкок предостерег: то, что судно отчалит в такой момент, обязательно вызовет подозрения. Поэтому они решили проехать до Хелуана на поезде, поселиться в гостинице для туристов и вести там свою деятельность.
Джеффри Доддс привез из Лондона команду археологов — двенадцать квалифицированных работников, которые занялись проблематикой предприятия. Расквартировались они на туристической базе в деревне Митрагин, в одной миле на восток от Саккары.
Начальник британской команды, англичанин польского происхождения, о чем говорила его необычная фамилия — Камински, высказал предположение, к которому французы пришли уже давно: Огюст Мариетт, знавший эту местность как свои пять пальцев, обнаружил гробницу Имхотепа еще в прошлом столетии, но по непонятным причинам снова засыпал вход.
По имеющимся доступным документам того времени Камински отметил все места раскопок Мариетта, даже те, на которых тот почти сразу прекратил деятельность. Камински также передал предложение секретной службы британцев: команда английских археологов должна начать раскопки в этих местах, чтобы отыскать неизвестный след. Тот факт, что внимание всего мира было приковано к гробнице Тутанхамона, которую собирался вскрыть Картер, сыграло британцам на руку, и они могли максимально незаметно проводить раскопки.
Шанс продвинуться в поисках на самом деле был относительно невелик, но, поскольку упорные расследования не принесли результата, Доддс должен был использовать любую возможность. В данном случае это был тот самый вариант.
От Доддса очень ждали результатов. Поиски Имхотепа длились уже не один год и требовали больших затрат. Британский военный министр, которого это расследование интересовало больше, чем секретную службу, приказывал писать ему регулярные отчеты и все время разочаровывался. Да, он самодовольно заявлял, что секретной службе Его Величества легче отыскать дезертира в восточноазиатских джунглях, чем найти мумию на кладбище размером не больше лондонского Гайд-Парка. К тому же мумия эта уже не бегает. Доддс передал это, как он изволил выразиться, оскорбление леди Доусон, и с тех пор между Лондоном и Луксором были натянутые отношения.
В отличие от французов, которые для своих раскопок задействовали население окрестных деревень, Камински запретил нанимать на работу местных жителей. С одной стороны, чтобы уменьшить количество осведомленных людей, с другой, потому что придерживался мнения, что в обширных земляных работах мало толку и следует больше внимания придавать целенаправленному поиску на маленьком участке.
Исследуя отдельные части лабиринта быков Аписов, на который Камински возлагал большие надежды по многим причинам, он приказал вести работы ночью, чтобы избежать чрезмерного внимания и разъяснений, которые нужно давать Управлению древностями.
Археологи были оснащены палатками и кусками брезента, которые они использовали для защиты от солнца и ветра. У англичан были материалы, позволявшие стоять лагерем в пустыне и служившие, прежде всего, для защиты от посторонних глаз.
Казалось, расчет леди Доусон оправдался. В день, на который Говард Картер запланировал вскрытие гробницы Тутанхамона, места раскопок вокруг Саккары опустели. Сообщение об археологической сенсации собрало всех туристов и археологов в одном месте. Даже если они не принимали непосредственного участия в церемонии, им непременно хотелось быть как можно ближе к центру событий.
Картер четко определил последовательность действий. Прийти в Долину царей могли только приглашенные гости, среди них лишь один журналист — Артур Мертон, корреспондент лондонской «Таймс». Его статья о вскрытии гробницы, о содержимом которой Картер уже знал и невозмутимо приступил к работе, привлекла внимание всего мира, а первые фотографии роскошных золотых кушеток, стульев, колесниц, посмертных даров из алебастра и слоновой кости привели людей в невиданное волнение. События в Луксоре и Долине царей были у всех на устах. О Саккаре, казалось, все позабыли, так что англичанам никто не мешал вести раскопки.
Сначала Камински со своими людьми организовал пробные раскопки вблизи от входа в лабиринт Аписов, надеясь, что история с гробницей Тутанхамона повторится и здесь. Но спустя два дня стало понятно, что счастливого случая не произошло и под песком и камнями, от которых очистили вход в лабиринт, ничего нет.
Второе предположение касалось грунтовой дороги, по которой до этого времени возили жадных до достопримечательностей туристов. Такие дороги пересекали половину Саккары. Камински приказал сделать на дороге пробные шурфы, которые копали через неравные промежутки и в произвольно выбранных местах на глубину два метра. После четырнадцати неудачных попыток он приказал засыпать ямы, и леди Доусон не могла скрыть злорадства.
Вечером команда собралась в круглой военной палатке, которую англичане разбили северо-восточнее подножия ступенчатой пирамиды, в стороне от дороги на Дахшур. Все выглядели крайне раздраженными. Камински считал, что секретная служба Его Величества, разумеется, достойная организация, но ничего не понимает в истории Древнего Египта. Он сказал, что они ввязались в дело, в котором нет базы, что это — безумная идея какого-то борзописца с набережной Виктории: нельзя найти то, чего нет.
Джоан Доусон напомнила профессору о том, что все раскопки велись в тех местах, которые он сам же и предложил, и вообще, где может быть похоронен Имхотеп, как не в Саккаре. После короткого горячего спора образовались две группы: первая, под предводительством Камински, требовала прекращения поисков; вторая, во главе которой стояла леди Доусон, ратовала за продолжение раскопок.
В самый разгар ожесточенного спора англичан раздался выстрел. Недалеко от палатки промчался всадник, а за ним — целый отряд. Когда же англичане высыпали из палатки, чтобы осмотреться, они увидели в четверти мили вспышки четырех или пяти винтовок, а через секунду раздались новые выстрелы. Все это походило на мираж, всадники исчезли так же быстро, как и появились, ускакав в сторону Абу-Гураба.
Парализующую тишину, которая затем наступила, разорвало предсмертное ржание лошади. От ужасного звука у англичан поползли по спине мурашки. Он повторялся снова и снова, и тогда Пинкок схватил револьвер и приказал остальным людям следовать за ним.
С факелами, держа оружие наготове, Пинкок и шесть мужчин отправились в ту сторону, откуда доносились ужасные стоны. Еще издали они увидели бьющееся в конвульсиях животное.
Подойдя ближе, англичане заметили и вторую лошадь. Она была мертва. Рядом на земле лежали двое мужчин. Пинкок поднял оружие, прицелился точно в голову еще живого жеребца и спустил курок. Короткие сильные судороги, потом последний удар копытами — и наступила тишина.
Тела мужчин были пробиты пулями. Они не подавали признаков жизни. Пинкок поспешил покинуть место происшествия, быстро собрал палатку, и англичане ушли обратно в Митрагин. Но Камински и другие ученые запротестовали. При таких обстоятельствах они точно попадут под подозрение. Четверо мужчин оттащили тела к палатке.
У одного из убитых, седого мужчины средних лет, с продолговатым лицом и маленькими глазами, в животе была громадная кровавая рана. У другого, темнокожего, с небольшой бородкой, который казался значительно моложе первого, грудь была пробита несколькими пулями, а одна из них попала в сонную артерию.
Леди Доусон с отвращением отвернулась. Камински зажал ладонью рот. Остальные в шоке беспомощно стояли рядом. Единственным человеком, который в этой ситуации сохранил самообладание, оказался Пинкок.
— Что бы все это значило? — холодно и безучастно спросил он, обыскав испачканную кровью куртку седого и вытащив пачку коричневых английских фунтов. Там было как минимум пять тысяч. В карманах другого (тот тоже был в европейской одежде) он ничего не нашел. Но на поясе был широкий кожаный патронташ искусной старинной работы.
Когда Пинкок стал расстегивать ячейки, он тихо присвистнул от изумления. Вытащив белые мешочки и развязав шнуровку, он смочил указательный палец, сунул внутрь и попробовал на язык.
— Кокаин, — сказал Пинкок собравшимся вокруг него. Потом перевернул тело мужчины на бок и расстегнул пояс.
В остальных патронных ячейках оказались те же мешочки с белым порошком, и англичанин заметил:
— Чертовски неприятное дело!
