Джей-Джей Смит и Билл Кливленд были в восторге, когда покинули штаб-квартиру ФБР. Пуля пролетела мимо. С их точки зрения исход встречи, возможно, не мог и быть лучшим.
Однако в Калифорнии оставался еще один нерешенный вопрос. Джей-Джей должен был заняться «Горничной». Ей нужно было прямо сказать, что ФБР теперь известно об ее тайной передаче информации китайской разведке.
31 мая Джей-Джей встретился с Катриной Люн. В сердитой, эмоциональной громкой ссоре на кухне ее дома в Сан-Марино он рассказал ей, что узнал об ее сеансе связи с Мао. ЦРУ идентифицировало Мао как офицера разведки. И куратор «Горничной» из МГБ не был каким-то обычным шпионом. Мао Гохуа, как он назвался — возможно, это и не было его настоящим именем — считался ведущим экспертом МГБ по США, что примерно соответствовало должности руководителя географического отдела в ЦРУ. Неясно, как он поднялся на эту должность, так как его английский язык был ужасным, и, насколько известно, он никогда не посещал Соединенные Штаты.
Джей-Джей предоставил ей расшифровку стенограммы телефонного звонка. Если у Люн до этого были какие-то сомнения, то теперь она поняла, что ее неосторожный звонок в Пекин был перехвачен. Джей-Джей и ФБР точно знали, что она рассказала Мао. Прятаться ей было негде, и она должна была придумать объяснение для Смита.
Тогда она призналась, что Мао Гохуа несколько лет назад узнал, что она являлась источником ФБР. Она утверждала, что это случилось во время ее поездки в Китай, возможно, приблизительно в 1986 или 1987 году — дата неясна — когда она взяла с собой свои заметки о китайском перебежчике, сбежавшем в Соединенные Штаты, которые подготовили она и Джей-Джей. Заметки были в ее багаже.
Когда Люн, по пути к Пекину, пересекала границу между одной и другой провинцией в Южном Китае, служащие внутренней пограничной охраны отвели ее в сторону, обыскали багаж и нашли заметки. Во время следующей поездки в Китай месяц спустя она встретилась с Мао. У него в руках были ее заметки. В них содержалось больше подробностей, чем она сообщала ему о перебежчике.
По рассказу Люн, именно тогда она призналась Мао, что работала на ФБР. Тогда же она согласилась с тех пор сообщать МГБ все, что она знала об операциях ФБР. Мао также приказал ей заранее предупреждать МГБ обо всех запланированных поездках агентов ФБР в Китай.
Так как она работала на ФБР с 1982 года, было сомнительно, что китайская разведка узнала об этом только четыре или пять лет спустя, особенно учитывая, что Джей-Джей и Люн часто бывали вместе на торжественных обедах и других официальных церемониях в Лос-Анджелеса и его окрестностях. Открытые публике дружеские контакты с ФБР способствовали возвышению Люн в Сообществе американских китайцев. Но, называя середину или конец 1980-х как вероятную дату, когда МГБ раскрыла ее роль, Люн, избегала вопроса, передавала ли она секреты Пекину еще и до этого момента.
Она призналась, что сообщила МГБ о запланированной командировке Билла Кливленда в Китай. За это нарушение Джей-Джей довольно курьезным образом заставил ее извиниться перед Кливлендом в гостиничном номере в Сан-Франциско. И на этом все завершилось; «Горничная», ненадежная шпионка и «свингерша», снова была в деле.
Гуанчжоу, прежде Кантон, известный как Город Цветов или, менее поэтически, как Город Козлов, это шумный порт на реке Чжуцзян («Жемчужной реке») в Южном Китае, недалеко от Гонконга. Именно там родилась Катрина Люн, вероятно в 1952 году, хотя она, как было известно, «омолодила» себя на два или три года. При рождении ее назвали Чен Веньинь; как многие китайцы, иммигрировавшие в Америку, она позже выбрала себе английское имя.
Она была самым младшим ребенком из четырех детей инженера по строительству дамб, который очень много путешествовал. Когда она была младенцем, ее тетя и дядя потеряли ребенка. Ее мать, Чен Ву Юэ, предложила им Катрину как замену, практика, достаточно распространенная в Китае. В результате этой подмены ребенка в духе пьес Гилберта и Салливана, Катрину воспитывала главным образом ее тетушка, Ин Юнсюе, которая была замужем за братом ее матери.
Когда Катрине было приблизительно три года, она со своей тетей, старшим братом и бабушкой приехали в Гонконг. По словам ее мужа, Катрина была лунатиком. Кам Люн, высокий, красивый мужчина с «ежиком» седых волос и с элегантными манерами, рассказывал: — В Гонконге они жили на четырнадцатом этаже, в пентхаусе. Ее тетя как-то обнаружила ее спящей на краю балкона их квартиры. Даже в том раннем возрасте Катрина жила на краю; если бы она тогда скатилась вниз, ФБР, возможно, не получило бы своего самого источника для разведки против Китая — и, как выяснилось в будущем, избежало бы неприятного шпионского скандала. В истории ее семьи были элементы «мыльной оперы». В 1930-х дедушка Катрины иммигрировал в Нью-Йорк. Он открыл прачечную на Лонг-Айленде и, в конечном счете, приобрел два ресторана в Нижнем Манхэттене. Его сын, Джимми Гэй Чин, дядя и суррогатный отец Катрины Люн, присоединился к нему в Нью-Йорке. Оставив свою жену в Гонконге, дядя завязал дружбу с местной буфетчицей и произвел на свет двух мальчиков. Буфетчица переехала в Англию с детьми, заболела и умерла; мальчики, шести и четырех лет, вернулись в Нью-Йорк. Дядя, внезапно оказавшись в роли их единственного родителя, обратился к своей жене за помощью, и Катрина, ее тетя и бабушка присоединились к нему в Манхэттене в 1970 году. Катрина путешествовала с тайваньским паспортом, в котором было сказано, что она родилась 1 мая 1954 года в Кантоне, Китай.
Они поселились в квартире по улице Кристи-Стрит, дом 137. — Она училась в средней школе Вашингтона Ирвинга, и с трех часов дня до полуночи работала на швейной фабрике, — рассказывал Кам Люн. — Дважды ее грабили, когда она возвращалась домой ночью.
В 1972 году, когда Катрина окончила среднюю школу и получила право на постоянное жительство, она поступила в Корнелльский университет. Там она встретила Кам Люна, аспиранта-биохимика. Он вспоминал об этом моменте так.
— В первый уикенд, когда я пошел туда, я увидел листовку, «Аппер Баттермилк Фоллз. Пикник Ассоциации китайских студентов». Я отправился туда, и там была маленькая девочка, носившая миндалевидные темные очки и косички. Она сказала, 'мне очень холодно'. Так даже я мог понять, что это действительно так, потому я снял свой бушлат и дал ей.
— Неделю спустя я увидел ее плачущей в фойе Международного студенческого дома. Она была одинокой и очень тосковала по дому, так что тогда и состоялось наше первое свидание. Мы пошли в кино на фильм «Бабочки свободны».
Они три года прожили вместе, прежде чем поженились в 1975 году. — Я был слишком беден, чтобы купить обручальное кольцо, потому ни я, ни она так и не носили обручальные кольца.
Кам Люн родился в Гонконге в 1951 году; его отец, выпускник военного училища в Китае, был там железнодорожным служащим.
— Когда вторглись японцы, он отвечал за последний поезд из Китая. Он успел отправить сейф Хо Тима, который основал «Банк Хан Сен» в Гонконге, и, вероятно, спас тем самым его благосостояние.
В 1969 году, когда Кам Люну был восемнадцать, он приехал в Соединенные Штаты, чтобы изучать химию в государственном университете имени Сэма Хьюстона в Хантсвилле. Он продолжил учебу в Корнелльском университете, чтобы получить в 1972 году степень доктора философии по биохимии.
В своих продолжительных интервью, длившихся более двух дней, Кам Люн производил впечатление и проницательного и умудренного человека, когда с многочисленными подробностями описывал свою жизнь с Катриной. Он был также, судя по всем проявляющимся признакам, несмотря на неверность его жены, все еще безнадежно влюблен в нее.
— Она замечательная, — говорил он. — Она всегда была главой класса. Она великодушна к проступкам. Что в ней привлекло его? — Она беспомощна, — ответил он. — Она чрезвычайно неуверенна внутри. Я узнавал внутри ее маленькую девочку, которая плачет.
Конечно, трудно не заметить вопиющего противоречия между описанным Кам Люном трогательным образом беспомощной маленькой девочки с косичками, которая завоевала его сердце в Корнелльском университете, и практичной, обманчивой и честолюбивой женщиной, которая закончила тем, что заработала миллионы как двойной агент, шпионя одновременно и для ФБР и для Пекина.
В 1976 году Катрина Люн окончила Корнелльский университет, а ее муж выиграл конкурс на место в исследовательском обществе в Чикагском университете. — Она только следовала за мной и бродила вокруг китайского студенческого центра. Но в 1976 году, сказал Кам, — начались ее неприятности. Катрина помогала основать чикагский филиал Национальной ассоциации американских китайцев. Это сочли созданием пропекинской группы.
И именно в Чикаго Катрина познакомилась и стала близким другом Хэнсона Хуанга, вежливого дипломированного выпускника Гарвардского колледжа и Гарвардской юридической школы, который получил работу в Чикаго в адвокатской конторе «Бэйкер и Маккензи», престижной фирме, занимающейся международным правом. Хуанг, родившийся в Гонконге в 1951 году, и Катрина Люн оба стали активистами студенческого движения в поддержку китайских требований на острова Дяоюйтай.
