отправляться в Минск, Вену, Париж или Рио-да-Жанейро — куда вам будет угодно. Ваших сбережений вполне хватит, чтобы остепениться и безбедно дожить до самых преклонных лет.
— Вот еще! — возмутилась красавица. — Я не арестантка, чтобы просто выставить меня за ворота. Я сама решу, где и с кем мне быть!
— Еще его высочество приказал мне передать вам это, — начальница тайной службы вытащила из шляпки с перьями запечатанный пакет.
— Что это? — настороженно спросила баронесса.
— Ваша рента, Алиса. Тысяча франков в месяц. Вам, мадемуазель Женевьева, тоже пакет — здесь рента в полторы тысячи. Вас, Андре, его высочество просил зайти к нему после обеда, он лично желает огласить свою волю.
Камердинер молча склонил голову.
— Но как же так! — попробовала возмутиться Алиса, — почему мне лишь тысяча?!
— Смотритель железной дороги за эти деньги работает с утра до ночи, — одарив красавицу не слишком любезным взглядом, отбрила Мари. — Впрочем, я уверена, вы сможете добиться большего, если пожелаете. Да, вот еще, — она вновь повернулась к Тарло. — Насколько я понимаю, у вас есть небольшое затруднение: прежде, чем принять иностранные награды, вы должны испросить разрешение у вашего царя.
— Таковы правила, — кивнул бывший лейб-улан.
— Тут я не вижу особых препятствий, — остановила его речь Мари. — Завтра в порт зайдет броненосный крейсер российского императорского флота «Баян». Он недавно спущен на воду на одной из французских верфей и направляется в Кронштадт. Здесь корабль примет на борт те самые золотые червонцы, которые вы отбили у грабителей. Думаю, сопроводительное письмо его высочества, отправляемое со столь ценным грузом, сделает свое дело, и разрешение будет получено. Кстати, Владимир, кажется, в русском посольстве в Париже у вас есть знакомый — помощник военно-морского атташе Георгий Ворожеев.
— Да, мы друзья еще по Пажескому корпусу.
— Вот и отлично. Тогда, надеюсь, впереди вас ждет приятная встреча. Именно он должен проконтролировать и завизировать передачу золота, а значит, со дня на день будет здесь.
«Проклятье! — улыбаясь, подумал Тарло. — А ведь фон Эберфельд знал об этом еще вчера!»
— Вот и отлично! Я давно хотел с ним встретиться.
Броненосный крейсер, дымя четырьмя высокими трубами, вошел в гавань и с протяжным гудком встал на якорь в некотором отдалении от берега. На его борту золотой кириллической вязью было начертано гордое имя «Баян».
Граф Тарло и молодой подтянутый мичман стояли под пальмами на набережной, стараясь не смешиваться с праздной толпой, наблюдающей прибытие броненосного гиганта.
— Отличный корабль, — что-то, похожее на зависть, прозвучало в голосе корабельного мичмана 1-го класса Гвидо Дженовезе. — Недавно спущен на воду в Ла Сейн сюр Мер. Длина 137 метров. Ширина 17, 5 метров. Мощность паровой машины, обеспечиваемая двенадцатью котлами Белльвилля, представляете, целых 6500 лошадиных сил! Осадка 6, 5 метра. Водоизмещение 7236 тонн, броневой пояс до 203 миллиметров. Два носовых орудия — двенадцать дюймов, восемь бортовых — десять дюймов. Это не считая легкой артиллерии. Скорость хода — без малого 21 узел! Экипаж — двадцать три офицера и 550 матросов…
— Замечательные познания, друг мой, — с грустью взирая на плещущий по ветру Андреевский флаг, восхитился граф Тарло. Он вспомнил, что совсем недавно уже встречался с фирмой Белльвилля. — Просто энциклопедические.
— Ну, что вы! Я просто внимательно слежу за развитием военного кораблестроения. Впрочем, как и подобает морскому офицеру. Хотя, что мудрить, в наших водах такие киты — большая редкость. Вряд ли мы когда-либо обзаведемся такой громадиной. Да и зачем? Тут и наша «Посейдония» считается крупным боевым кораблем.
— Может, вам даже известно имя командира этого крейсера? — спросил Владимир.
— Разумеется. Об этом сообщили в утренней депеше. Капитан первого ранга Николай Лепешинцев. Он же руководил приемной комиссией и испытаниями. Сюда корабль шел максимальным ходом, испытывал паровые машины. Отсюда крейсер направится в Гибралтар, затем в Атлантике проведет учебно-боевые стрельбы и пойдет через Северное море в Балтийское. Затем в Кронштадт. Места, я полагаю, вам знакомые.
С берега, приветствуя гостей, залп за залпом ударила салютная батарея. С борта ответили казематные орудия, и от внезапного грохота дамы на берегу взвизгнули, а лошади в экипажах стали тревожно бить копытами по брусчатке.
— Более чем, — не сводя глаз с овеянного пороховым дымом «Баяна», пробормотал Тарло. — Но, пока суд да дело, поговорим о вашей просьбе. Вы и впрямь желаете работать в нашей группе?
— Почту за честь! Хотя, признаться, еще не знаю, чем смогу быть полезным. Но я приложу все усилия! Вот, скажем, мины — во всем княжестве нет лучшего специалиста по этому грозному оружию. А оно, как мы знаем, порою, колеблет даже императорские престолы. К тому же я сам изобретаю. У меня уже есть три патента в области боевой механики!
— Что ж, я подумаю о ваших словах. Сегодня-завтра мы завершим одно небольшое дельце и непременно вернемся к вашему вопросу.
Андре немилосердно тряс графа за плечо. Тот ворочался, что-то бубнил, не открывая глаз, и сквозь сон отталкивал настойчивого камердинера.
Владимиру снился Пажеский корпус. Государь император, огромный, как былинный Илья Муромец, обходит строй молодых камер-пажей, здороваясь с каждым, расспрашивая о планах на будущую службу и вручая юным выпускникам первые офицерские погоны. Начальник корпуса в полной форме, при сабле, с владимирской кавалерией через плечо, вышагивая рядом с Александром III, называет государю имена, впрочем, и без того известные при дворе.
— А вот и Володя Тарло, — поравнявшись с ним, улыбается самодержец всероссийский. — Как же, помню тебя, помню. Ксении моей приятель. Она за тебя хлопотала. Говорит, талантов ты необычайных. Так я тебе в таком-то случае и звание по дарованиям дам.
Царь поманил к себе одного из флигель-адъютантов, сопровождавших его, и раскрыл ладонь.
— Подай-ка.
Тот протянул императору нечто разукрашенное, напоминающее погоны.
— Держи, камер-паж Тарло. Носи с гордостью!
Владимир глянул на государево пожалованье и обмер: вместо заслуженных корнетских погон в руках его красовались червовая и пиковая шестерки.
— Служи честно, — продолжал напутствовать его Александр, — так, чтобы до тузов дослужиться. И тем немалую пользу Отечеству принести!
Тарло резко сел на кровати и тряхнул головой.
— Господи, приснится же такое!
— Ваше сиятельство, поднимайтесь скорей, кофе уже на столе, одежда приготовлена! — скороговоркой протараторил обычно сдержанный камердинер.
— Что за спешка? Который час?
— Девять часов пятнадцать минут.
— Рань несусветная! Что случилось?
— Срочное дело! Госпожа Мари де Ле Блан желает вас видеть.
— Вот как? Что ж, пошли кого-нибудь передать, что буду у нее через полчаса.
— Ни к чему это, ваше сиятельство. Она тут. Ожидает вас за кофейным столиком.
— Час от часу не легче, — пробормотал граф, отправляясь в умывальную комнату. — Я так понимаю, что
