class="p1">«Думаю, да. Наш суперинтендант просмотрел армейские архивы, чтобы идентифицировать этих двух человек. Они дезертиры, которые живут своим умом. Манус Каллен родился в Дублине. Они сели на этот поезд, — решил Колбек, постукивая пальцем по листу бумаги. «На нем они должны были добраться до Холихеда. Они направлялись в Ирландию.
Неспокойная вода делала переправу очень неприятной. Единственный раз, когда Имоджин и Рода до этого плавали, это было на спокойной поверхности озера, где от взмаха весел поднималась лишь рябь. Море было в целом более агрессивным, швыряя свои волны в борт судна, словно возмущаясь тем, что кто-то осмелился прокатиться у него на спине. Им обоим было так плохо, что все, о чем они могли думать, — это о том, как вздымаются их желудки. Теренс Уайтсайд, с другой стороны, не испытывал никакого дискомфорта, но был прекрасно осведомлен об их попытке побега и поклялся, что им не дадут второго шанса сбежать. Пока они были на борту, конечно, не было возможности сбежать, но он тем не менее разделил их, чтобы они не смогли придумать заговор. Он и Имоджин сидели бок о бок в крошечной каюте, в то время как Каллен и Рода сидели вместе на палубе. Пока женщин держали порознь, они никогда не попытались бы сбежать.
Они были уже в поле зрения ирландского побережья, когда тошнота Имоджин понемногу утихла. Она наконец снова обрела дар речи.
«Зачем вам понадобилось убивать мистера Тунннадайна?» — спросила она.
«Я этого не делал, Имоджин», — напомнил он ей. «Стрелял сержант. Видите ли, мистер Таннадайн не подчинился его инструкциям. У него не только было при себе оружие, он привел с собой сообщника, который спрятался за изгородью, готовый выстрелить в меня. Его звали Албан Ки. После того, как он вырубил джентльмена, сержант забрал у него визитную карточку, а также два вида оружия, которые были у него при себе. Другими словами, «утверждал он, — Туннэдайн планировал, чтобы его сообщник убил нас. Мы действовали в целях самообороны.
«То, что ты сделал, было ужасно.
«Твоя память подводит тебя, Имоджин.
«Вы оба заслуживаете того, чтобы вас повесили».
«Мы уже избегали петли раньше, «сказал он со смехом, «и, без сомнения, будем делать это еще много раз. Но мне, очевидно, нужно напомнить тебе кое-что из того, что ты говорила в своих письмах. Ты не любила Тунннадина. На самом деле, он тебе сильно не нравился, и ты боялась выйти за него замуж. Я был гораздо более приемлемым женихом.»
«Это было до того, как я узнал твой истинный характер».
«О, тебе еще многое предстоит узнать обо мне, Имоджин», — предупредил он. Мы будем жить вместе в прекрасном доме как муж и жена — за исключением того, что наш союз не будет благословлен церковью. Пусть это тебя не беспокоит. «Любовь — это не та любовь, которая меняется, когда ее находят перемены». Ты будешь женой в реальности, если не в глазах Бога.»
«Никогда!» — сказала она, отшатываясь от него. «Я ненавижу тебя за то, что ты сделал».
Он усмехнулся. «Тогда мне придется добиваться тебя снова, не так ли?
«Я скорее умру, чем позволю тебе прикоснуться ко мне».
— В данный момент для тебя это непрактичная альтернатива, «сказал он, схватив ее за руку. «Ты будешь делать именно то, что я хочу, когда я этого захочу. В то же время, естественно, ваша горничная будет услуживать сержанту. Мы были раздосадованы, когда вы попытались сбежать из того отеля в Англси, но мы также были довольно довольны.»
Имоджин была поражена. «Довольна?
«Да, это показало, что в вас двоих больше духа, чем мы себе представляли. Это было интересное открытие. Мне нравится дух в женщинах. У всех моих предыдущих «жен» было это, Имоджин, «сказал он ей с усмешкой. «Ободрись тем фактом, что ты продолжишь благородную традицию.
Мадлен Колбек не была в восторге от короткого путешествия. Хотя она была рада работать бок о бок со своим мужем, перспектива переплыть то, что выглядело как бурное море, была довольно отталкивающей. Ее тревоги были ничтожны по сравнению с тревогами Виктора Лиминга. Он корчился от ужаса. Хотя однажды он плавал с Колбеком в Нью-Йорк и обратно, опытным моряком он не был. Фактически, это путешествие заставило его принять решение никогда больше не покидать сушу, но у него не было выбора. Его единственной надеждой было то, что была допущена ошибка и что беглецы, в конце концов, не бежали в Ирландию. Они с Мадлен стояли на продуваемой всеми ветрами набережной и смотрели, как волны безжалостно набегают на берег. Чайки кружили и пикировали в воздухе над ними, их пронзительные крики затрудняли разговор Лимингу и Мадлен. Их окружали десятки других пассажиров, совершавших путешествие в Холихед.
Прошло много времени, прежде чем Колбек в конце концов вернулся. Мадлен почувствовала облегчение, увидев его наконец, а Лиминг молился, чтобы он сказал им, что в их визите в Ирландию нет необходимости. Однако на самом деле он размахивал чем-то, что держал в руке.
«Я забронировал наши билеты», — сказал он. «Мы отплываем в течение часа».
«Море слишком бурное, сэр», — запротестовал Лиминг.
«Ты скоро привыкнешь к этому, когда мы окажемся на борту, Виктор».
«Ты уверен, что они отправились в Ирландию?» — спросила Мадлен.
«Да», — ответил ее муж. «Я только что разговаривал с продавцом билетов. Похоже, они путешествуют двумя парами. Имена мистера и миссис Теренс Уайтсайд были в книге вместе с именами мистера и миссис Манус Каллен. Боюсь, с точки зрения дам, это очень нечестивый союз.»
Ветер усилился, а волны продолжали набегать на набережную, вызвав у встревоженного Лиминга целую серию протестов. Теперь, когда Мадлен держала мужа за руку, ее сомнения улеглись. Она начала воспринимать путешествие как приключение. Когда их судно, наконец, прибыло и выгрузило пассажиров, они присоединились к длинной очереди на борт. Никто из них не оглянулся через плечо, чтобы увидеть, как последний пассажир выходит из тени, чтобы присоединиться к кораблю.
Альбан Ки был полон решимости не пропустить погоню.
Уин Иглтон знала, как выбрать подходящий момент. Она возилась на кухне, пока не закончила все свои дела по дому, а потом отправилась на его поиски. Вернон Толли стоял, прислонившись к экипажу, набивая табаком свою глиняную трубку, прежде чем раскурить ее. Несколько секунд он тяжело дышал. Лошади стояли
