– Вот! И этой бумажкой нам хочут здесь все мозги заклеить! Не выйдет! Ни у кого не выйдет! А у тебя, Яковлев, никогда такое провокаторство не получится! Ты можешь хочь сто лет стараться – не выйдет! – заявил Голощекин.
Он говорил отрывисто, брезгливо и не глядя на собеседника: «Точно товарищ Троцкий!» – мысленно усмехнулся Яковлев.
– Кого же тогда вы, – он произнес с подчеркнутым нажимом, – лично вы обвиняете в провокаторстве? Уж не меня ли, товарищ Филипп[75]? Говорите, вам нечего бояться. Вам тут никто не сделает вреда.
Намек комиссара Голощекин пропустил мимо ушей. Он молчал, пощипывая свои редкие усики, в то время как лицо его медленно наливалось кровью.
– Мы без тебя разберемся, кого подозреваем, а кому глубоко доверяем и высоко верим, – процедил он. – Твоя миссия нам непонятна.
– А разве вы не присутствовали у Свердлова, когда он подписывал мне мандат? – спросил Яковлев.
Он извлек из внутреннего кармана куртки листок, сложенный вчетверо, и положил его на стол.
За мандатом потянулся Сафаров. Он поправил пенсне, и внимательно прочел документ. Долго всматривался в подписи и печать.
– Подписано, – констатировал он, – «Свердлов». А вот «Ульянов-Ленин». Порядок.
Передал мандат Белобородову. Председатель исполкома с любопытством осмотрел печать ВЦИКа, кивнул и протянул документ Голощекину. Но, прежде чем тот коснулся мандата, Яковлев быстрым и аккуратным движением выхватил его, снова сложил вчетверо и отправил обратно в карман своей куртки.
– Шо? Шо такое? – не понял Голощекин.
– Вам этот документ знаком. По крайней мере, вы знаете, для чего он мне был дан в вашем присутствии.
Голощекин выдержал паузу.
– Так, – сказал он, бросив на комиссара короткий, полный ненависти взгляд. – Так и шо ты здесь собираешься поделывать? Зачем притащил с собой аж целую армию и целый большой броненосец?
– Задача моя прописана в мандате. Она вам известна, – ответил Яковлев.
– Не совсем известна! Далеко и много не совсем! – возразил Голощекин. – Нам очень известно только, что у тебя есть серьезные намерения превысить свои полномочия на очень большую высоту.
– Тот, от кого вам это «известно», – веско произнес Яковлев, – мерзавец и лжец. Надеюсь, он не уйдет от вашего трибунала. Поясняю еще раз, чтобы больше не возвращаться к теме. Задача проста: взять в Тобольске Романовых и доставить их в целыми и невредимыми в Москву. Целыми и невредимыми, повторяю. То есть обеспечить им вооруженную защиту, – подчеркнул он. – Все.
Голощекин прищурился.
– В Москву ли? – подозрительно спросил он. – Ты на самом деле уверен, что действительно хочешь доставить семью коронованного и самого низложенного палача в Москву? У нас на этот счет совсем другие мнения, и их много, – он оглянулся на своих.
Белобородов смолчал. Сафаров удивленно глянул на Голощекина.
– Да! – повторил Голощекин. – Другие! У нас таки такие мнения, что Романовы должны быть здесь! Для торжества победы пролетарской революции. Москве они ни к чему.
– Вы, товарищ Архип… – начал комиссар.
– Филипп! Филиппом меня назвали, – раздраженно поправил его Голощекин.
– Прошу прощения, – невозмутимо сказал Яковлев. – Но я слышал, что сначала в личной жизни вас называли Шаей, а только теперь – Филиппом… хотя я полагал, что Архипом. Полагаю также и убежденно, что на эти и другие ваши вопросы вам более подробно ответят товарищи Ленин и Свердлов. Советую обратиться ним непосредственно. Иначе какой-нибудь наивный человек подумает, что вы тут мятеж против советской власти задумали.
– Ты… Ты мне Свердлова в мой нос не тыкай! – угрожающе произнес Голощекин. – Не тыкай, я сказал!..
И распахнул шинель, показав наган, засунутый за ремень.
Яковлев не пошевелился. Гончарюк снял с плеча винтовку и лениво передернул затвор, загнав патрон в ствол. Новосильцева, не вытаскивая из кармана свой двенадцатизарядный никелированный браунинг, аккуратно перевела предохранитель на «fire»[76].
Вскочил со стула Сафаров и стал между Яковлевым и Голощекиным.
– Товарищи! Ну что это такое? С ума сошли! Товарищ Филипп и вы, комиссар! – примирительным тоном сказал он. – У меня нет никаких сомнений в подлинности мандата. Но ваша задача… тут Филипп прав: другие мнения тоже имеются.
– Это ваше частное дело. Оно меня не интересует, – отрезал Яковлев. – Любая дискуссия на эту тему совершенно непродуктивна. У меня приказ. Как человек военный, я должен выполнить его любой ценой. В том числе и ценой жизни – своей или вашей. Как потребует обстановка.
Сафаров смолчал: он знал, что Мячин-Яковлев без сомнений и раздумий пустит пулю в лоб любому, кто попытается ему помешать.
Заговорил председатель Уралсовета Белобородов:
– Мы знаем вас, товарищ Яковлев еще по вашей дореволюционной деятельности, – сказал он. – Вас тут многие знают и уважают как решительного человека и революционера. – Думаю, что сейчас и вы, и товарищ Филипп в главном сойдетесь. Правильно: Романовых нужно забрать из Тобольска. Быстро забрать. У нас есть сведения, что враги готовят их побег. И охрана там ненадежная. Ее еще Керенский назначал. Отряд пребывает в состоянии окончательного разложения. Сопредседатель солдаткома Матвеев прямо и нагло заявил, что они отныне свободны от воинской присяги. Жалованье им никто не платит. Солдаты воруют у местных кур, гусей. Позавчера поросенка украли. Надо их распускать по домам. Да и тобольские обыватели жалуются.
– Жалование совнарком им назначил. Я везу, – сообщил комиссар.
– Зачем? – удивился Сафаров. – С какой стати брать на себя долги министров-капиталистов? Они нас ни о чем не спрашивали, когда пригнали сюда Романовых.
– И много они… это… заработали? – поинтересовался Голощекин.
– Спросите Бонч-Бруевича. Он подписывал ведомость, – отрезал Яковлев. – Сумма достаточная.
Голощекин мгновенно потерял к Яковлеву интерес.
– Хочу вас предупредить, Василий Васильевич, – уже вполне дружелюбно продолжил Белобородов. – Остатки дисциплины сохраняются там исключительно авторитетом полковника Кобылинского. Хуже другое. Есть вполне достоверные известия о том, что тюменский ЧОН – там командует эсер Хохряков – и омские анархисты готовят захват Романовых, а у нас нет достаточных сил помешать. Так что ты со своими людьми прибыл вовремя! – примирительно заключил он и улыбнулся.
– Спасибо. Все? – спросил комиссар. – Есть еще ко мне вопросы? В таком случае честь имею кланяться.
– Нет, Яковлев, ты не торопись, – произнес Голощекин. – Все не так просто, как ты нам тут расписываешь. Нужно кое-что проверить. А до тех пор твой бронепоезд пусть постоит в тупике.
– Нет, Голощекин, это ты не торопись! – отпарировал комиссар. – Это ты себя в тупик загоняешь. И ведешь себя, как убежденный саботажник. Советую быть поаккуратнее. Вношу еще одно предложение. Мне нужна связь с Москвой. Есть прямой провод? – спросил он у Белобородова.
– За твою клевету!.. – поперхнулся Голощекин.
– Да не перчись ты, Филипп! – недовольно произнес Сафаров.
– Нет! – крикнул Голощекин. – За такие слова…
– Помолчи, дай с людьми поговорить, – недовольно произнес и Белобородов. И обратился к Яковлеву. – Так вам нужна связь с Москвой? Связь у нас бывает. Но не всегда, – медленно, словно сомневаясь в собственных словах, произнес председатель исполкома. – Не всегда… – повторил он. – В последнее время связываемся с Москвой через Петроград – лично через товарища Зиновьева. И то не всегда получается.
– А что там у тебя? – неожиданно спокойным и даже почти дружелюбным тоном спросил Голощекин. – Оставь телеграмму, мы передадим, как связь появится. Не бойся, все отправим. Себе ничего не оставим.
– Благодарю. Депеша у меня сверхсрочная, – ответил комиссар. – Прошу кого-нибудь из вас, а лучше всего товарища Голощекина проводить меня к юзу. И вместе переговорим с Яковом Михайловичем. Сейчас в Москве только семь вечера. Товарищ Свердлов, думаю, еще у себя.
Члены исполкома переглянулись. Голощекин решительно поднялся, одернул гимнастерку и заявил:
– Пошли, комиссар!
Аппарат юза находился в соседнем помещении. Телеграфист положил пальцы на «рояльные» клавиши.
– Москва на связи, – сообщил он. – Я готов.
– Пожалуйста, передавайте сразу, – сказал Яковлев. – «Москва, Свердлову. У аппарата комиссар Яковлев. Прибыл в Екатеринбург нормально. Ваш мандат исполкомом признан. Рядом со мной товарищ Голощекин. Задерживаться здесь не собираюсь, немедленно отправляюсь в Тобольск за багажом. Жду ответа сейчас».
После небольшой паузы раздался звонок, и из аппарата поползла узкая плотная лента.
– Читайте вслух, – велел Яковлев телеграфисту.
Тот недоуменно посмотрел сначала на Голощекина, потом на Яковлева, пожал плечами и вполголоса прочел:
