только черный.
– Хорошо. Я привыкла. Муж… У него сегодня серьезный разговор с послом, а потом он проводит совещание с дипломатами. Мне там быть не надо, а идти некуда. Он предложил в театр… Вот дал билет… – Она достала из сумочки билет в Большой, рассеянно посмотрела на Арсения. Он взял у нее бумагу, внимательно прочел, но обратно не вернул.
– Да, в театр. Меня привезла туда посольская машина. Я даже зашла внутрь, но потом… Ты ведь ему оставил свою визитную карточку? – И снова такое же движение изящной маленькой ручки, и из коричневой сумочки с затертыми желтыми буквами Эцуко достала еще одну бумагу. Чен взял и ее. Да, он оставлял свою карточку Ватануки, и на ней действительно значился его домашний адрес, как и адрес служебный – Большой Златоустьинский, 1, и должность: профессор японского языка Московского института востоковедения. Да, все правильно. Получается, Ватануки оставил визитку жене?
– Он тебе сам отдал?
– Нет. Он положил ее в пакет с документами, но она выпала, а он не заметил. А я заметила. И решила прийти сама. Это неправильно для замужней женщины, но… мне почему-то совсем не стыдно, – Эцуко вдруг густо покраснела и закрыла лицо руками.
Смутился и Арсений. Он несколько секунд не знал, что сказать, прежде чем взял себя в руки:
– Это хорошо. Хорошо, что ты пришла и… что тебе не стыдно. Тут нечего стыдиться. Тем более… Тем более что, наверно, не надо говорить об этом визите твоему мужу.
Женщина согласно кивнула, не убирая рук от лица. Чен еще раз взглянул на билет в театр. Немного подумав, решительно оторвал контроль и протянул билет Эцуко. Та убрала руки от лица, все поняла и убрала бумажку снова в сумочку.
– Программку ты не покупала, поскольку она все равно на русском языке, и тебе ничего не понятно.
Женщина снова согласно кивнула.
– Я рад, что ты пришла. Очень рад, – с усилием выговорил Арсений. – Наверно, я даже ждал тебя.
– Я знаю, – лицо Эцуко вновь осветилось улыбкой, – я это сразу поняла и почувствовала, что так будет правильно!
– Ты все и всегда понимаешь правильно, – усмехнулся Арсений Тимофеевич. – А что еще ты поняла?
– Что еще? – Эцуко опустила голову, и со стороны могло показаться, что она задумалась. Но Чен хорошо знал этот наклон прекрасного профиля с небольшим, чуть горбатым носиком, черными глазами формы сливы и прикрытыми локонами ушками цвета китайского фарфора.
– Мужчины часто думают, что женщины глупы, – очень серьезно ответила Эцуко, поднимая на Арсения взгляд прекрасных и совсем не изменившихся за двадцать лет глаз. – Вы думаете, что мы наивные дурочки, но это не так. Мы лишь ищем возможность выжить.
– Выжить?
– Выжить. Мы – женщины. Наша цель в жизни проста и понятна: найти мужчину, который станет мужем и отцом наших детей. По возможности, – грустно усмехнулась Эцуко, – хорошим мужем и отцом.
– И… ты нашла?
Она помолчала.
– Да, я нашла. Я не жалею о том, что было, но… Я хотела сказать о другом… Мой муж не понимает тебя, и не понимал никогда.
– А ты понимала?
– Я – да. Я всегда… восхищалась тобой и гордилась. Я была счастлива иметь такого брата. Я и сейчас счастлива этим. Но иметь такого мужа я бы не хотела.
– Почему? – Чен потянулся, не глядя, за трубкой на столе, но не нашел ее и спрятал руки за спину. Он неотрывно смотрел на женщину.
– Почему… Почему… Ты женился?
– Я был женат.
– Она русская?
– Да. Не совсем. Еврейка.
– Вот. Я не хотела бы, чтобы ты стал моим мужем по двум причинам. Во-первых, ты слишком умен и всегда был погружен в книги, в работу. Это для тебя главное. А я, хотя и японка, не смогла бы не ревновать тебя к работе. Я… слишком сильно тебя любила для этого.
Они помолчали.
– А вторая причина?
– Вторая? Тут все просто. Ты долго жил в Японии, у нас дома, мы вместе выросли. Но ты никогда не был японцем. Ты им не стал. Да, со стороны ты неотличим от нас. Мы говорим на одном языке. Мы вместе завтракали, обедали и ужинали, пока ты не ушел вместе с Такэ в эту проклятую школу… Но это только он с его невнимательностью мог поверить в то, что ты стал японцем. Нет. Это только внешнее. Ты не наш. Не мой. И мне очень жаль. – Она кротко улыбнулась и откинулась на спинку дивана.
– Интересно… Ты всегда понимала, что я не японец, а твой муж не понимал?
– Конечно. Мужчины смотрят на внешние признаки, на то, как человек выглядит, что он говорит. А женщины представляют, что он думает и оценивают не что, а как он произносит. Неужели вас этому не учили в вашей школе? – Она задорно рассмеялась и тут же прикрыла рот ладошкой.
Чен не стал отвечать, но вдруг нахмурился, что-то поняв:
– Твой муж не понимает меня, но думает, что понимает?
– Именно так. Он слеп и глух, хотя, в общем, неплохой человек.
– Что ты хочешь сказать?
– Что я знаю, кто такой «красный японец», которого он тут пытается найти. Это ты.
Глава 16. Харакири
Москва, следующее утро
Подполковник сидел на заднем диване автомобиля без шинели – несмотря на мороз, он не стал ее брать с собой, а в руках сжимал рукоять стоящего перед ним самурайского меча. В пути он иногда скрипел зубами, но ни единого слова не сорвалось с его плотно сжатых в сизую нитку губ. Стефанович чувствовал, что ехать надо быстро, и без понуканий старался давить на педаль посильнее. Машина мчалась по обледенелой дороге на грани возможного, то и дело рискуя сорваться в занос или уйти с поворота по прямой в кювет. Стефанович крепко сжимал руками баранку, быстро перехватывал ее, умудряясь одновременно выделывать ногами небывалые фокусы с педалями, ловко нажимая то на газ, то на тормоз, то на сцепление, тщательно подстраиваясь под особенности дороги.
