Сэр Джордж Льюис расположился за столом, спиной к венецианскому окну, откуда были видны паровые катера и баржи, проплывающие по Темзе. Он слыл широко образованным человеком, в свое время издавал популярный журнал «Эдинбург ревю», а также написал обширный труд «Наблюдения и рассуждения о политике». Ни один прежний министр внутренних дел не мог сравниться с ним в умении прислушаться к разумным доводам собеседника. Он предложил Холмсу сесть напротив, и тот наконец решился открыть свой секрет.
— Я всегда предпочитал пользоваться «бритвой Оккама», — не спеша произнес детектив. — Согласно этому философскому принципу, мы должны отказаться от всех невозможных объяснений, оставшееся и будет правильным, каким бы неожиданным оно ни казалось. Признаюсь, в деле Томаса Сметхёрста меня насторожило отсутствие мотивов преступления. Пусть он негодяй, мошенник и двоеженец. Нередко случалось, что супругу убивали ради денег, но я ни разу не слышал, чтобы кто-то избавился от жены, если она живой приносила в несколько раз больше дохода, чем можно было получить после ее смерти.
— Все это очевидно, мистер Холмс. Остается разгадать историю с мышьяком.
— Хорошо, — сказал сыщик. — Я слышал свидетельские показания в суде. Когда профессор Тейлор делал анализ, он искал только мышьяк и не обращал никакого внимания на содержание бертолетовой соли. Он полагал, что преступник дал ее несчастной женщине для того, чтобы скрыть следы яда в организме. Если у него и были какие-то сомнения, то они исчезли после получения положительного результата. Два первых опыта испарили из раствора всю соль, а на третий раз профессор обнаружил на медной сетке осадок мышьяка.
— Разве так не должно было произойти, если мышьяк присутствовал в образце? — заинтересованно спросил сэр Джордж Льюис.
— Совершенно верно, — согласился Холмс. — Но это случилось бы даже при его отсутствии.
Министр внутренних дел застыл в неудобной позе в своем кожаном кресле.
— Полагаю, вам следует объяснить подробнее.
— Метод Райнша работает почти безошибочно, сэр. В девяноста девяти случаях из ста. Профессор Тейлор просто не сталкивался с такими исключениями. Но на этот раз в образце содержалась бертолетова соль. Профессор был прав, когда решил, что сначала нужно удалить ее из раствора. Он ошибся чуть раньше.
— Репутация профессора Тейлора безупречна, мистер Холмс. Он один из лучших английских химиков.
Шерлок Холмс согласно кивнул:
— Вы совершенно правы в оценке этого блестящего специалиста. Однако мы с ним подходим к исследованиям с разных позиций. Он видный ученый, а я всего лишь дилетант, увлекающийся химическими опытами. Несколько месяцев я потратил на эксперименты по усовершенствованию метода обнаружения яда. Я изучал не только препараты, необходимые для проверки, но и материалы, используемые в самой установке.
— Вы хотите сказать, мистер Холмс, что метод Райнша недостаточно надежен?
— Исключительно надежен, если образец не содержит других химически активных веществ, — ответил детектив. — Однако стоит присмотреться к самой сетке. Безусловно, она состоит из меди. Но получить абсолютно чистый металл невозможно. И в большинстве случаев в этом нет нужды. Обычно медь содержит множество примесей и среди них незначительное количество мышьяка.
Румянец словно испарился с лица сэра Джорджа. Несомненно, он подумал в этот момент о людях, которых могли казнить без вины. Но Холмс развеял его опасения.
— Как правило, результаты анализа от этого не меняются, — поспешно добавил он. — Обычно в опытах не происходит бурной коррозии и мышьяк из медной сетки не попадает в раствор. Но в нашем случае бертолетова соль так разъела металл, что это повлияло на ход исследования. Профессор Тейлор — прекрасный химик, но, к сожалению, неважный минералог. Метод Райнша нельзя использовать, если в растворе содержится бертолетова соль. А проба Марша не выявила мышьяка в образце, взятом у мисс Бэнкс.
Сэр Джордж Льюис откашлялся, словно желая выиграть время для обдумывания ответа. Но долго тянуть с ним он тоже не мог.
— Значит, мистер Холмс, вы утверждаете, что мышьяк был не в образце, а в самой сетке? И вы не сомневаетесь в своих выводах?
— Ничуть, — заявил Холмс. — Я уже проверил образец, содержащий только бертолетову соль, без малейшей примеси мышьяка. Но после третьего нагрева медная сетка точно так же покрылась серым осадком, как и при анализе, проведенном профессором Тейлором. Вещества получилось не слишком много, но, как вы помните, и образец, взятый у мисс Бэнкс, сам по себе был невелик. Если же высчитать общее количество мышьяка в рвотной массе, получится доза, способная дважды умертвить бедную женщину.
Нельзя сказать, что слова Холмса возымели эффект разорвавшейся бомбы. Смутить министра внутренних дел было нелегко. Сэр Джордж Льюис поднялся с кресла и посмотрел в окно на причалы для разгрузки угля, неповоротливые баржи под красно-бурыми парусами и дымящие трубы паровых катеров.
— Он облил крошки хлеба синильной кислотой, мистер Холмс, и кормил ими воробьев, чтобы проверить действие яда.
— Синильная кислота, сэр, является сильным обезболивающим средством, а также ослабляет рвотные позывы, от которых страдала мисс Бэнкс. И это в любом случае ничего не доказывает.
Министр повернулся к посетителю:
— Кроме того, он давал ей бертолетову соль. Какую цель он мог преследовать, кроме уничтожения следов яда в организме больной?
— Это действительно наталкивает на мысль о применении мышьяка, сэр. Однако я взял на себя смелость исследовать другие образцы, к которым профессор Тейлор не имел доступа. По предварительным результатам можно сделать вывод, что в организме мисс Бэнкс присутствовали элатерий и вератрин. Это отравляющие вещества не минерального, а растительного происхождения. Они вызывают рвоту и дизентерию, как и наблюдалось в нашем случае.
— Значит, он все равно отравил ее, неважно, мышьяком или чем-то иным?
Холмс покачал головой:
— Отравители никогда не используют вератрин или элатерий. Они не настолько надежны, как другие яды. Такие средства мог прописать акушер. В момент смерти Изабелла Бэнкс была на втором месяце беременности. Если бы она родила ребенка, о двоеженстве Томаса Сметхёрста неизбежно узнали бы. Это означало крушение всех его планов. Мисс Бэнкс страдала от обычной для ее положения болезни. В сочетании со средствами, провоцирующими выкидыш, она вызывала сильнейшую рвоту, так что бедная женщина совсем не могла принимать пищу и умерла от истощения. При ее слабом здоровье летальный исход в данном случае неудивителен. Я опять хочу подчеркнуть, что Томас Сметхёрст прекрасно понимал: живая жена для него намного выгоднее, чем мертвая. Первым делом я внимательно изучил завещание ее отца и выяснил: в итоге она могла унаследовать тридцать пять тысяч фунтов.
К тому моменту, когда Холмс вышел на яркий свет сентябрьского солнца, личный секретарь сэра Джорджа Льюиса уже составил копии письма с просьбой об отсрочке казни шерифу графства Суррей и начальнику тюрьмы на Хорсмейнджер-лейн. Ну а министр тем временем сочинял куда более важный секретный меморандум «Ее величеству от скромного слуги короны сэра Джорджа Льюиса». В связи с этим документом имя Шерлока Холмса впервые удостоилось высочайшего внимания.
VIII
Чем все закончилось, известно каждому. На следующий день казнь Сметхёрста снова перенесли. Для расследования обстоятельств дела был приглашен сэр Бенджамин Броди, выдающийся токсиколог. Он подтвердил выводы Холмса по всем пунктам.
Томаса Сметхёрста выпустили на свободу, но лишь для того, чтобы снова арестовать и посадить на год в тюрьму за двоеженство. Отсидев срок, он подал иск на возмещение ущерба, вызванного ложным обвинением в убийстве. Однако его дерзость не принесла результата. Тогда наглец обратился в суд по делам о наследстве и предъявил права на все состояние Изабеллы Бэнкс, отписанного ему по завещанию. Это было уже просто возмутительно, тем не менее сей документ признали законным, и у служителей Фемиды не было иного выхода, кроме как удовлетворить требование истца.
Позже, расследуя дело Гримсби Ройлотта из Сток-Морона, Холмс говорил мне, что врач, ступивший на кривую дорожку, — худший из преступников. Намереваясь избавиться от будущего ребенка с риском для жизни жены, Сметхёрст подтвердил справедливость этих слов, пусть даже суд решил иначе. История умалчивает о дальнейшей судьбе этого двоеженца. Без сомнения, он опять поселился в одном из пансионов Бейсуотера, чтобы и в дальнейшем покорять пылкие сердца старых дев. Холмс рассказал мне об этом происшествии лишь много лет спустя.
— Ирония заключается в том, Ватсон, — закончил он свое повествование, — что этот негодяй обязан жизнью закону о воскресном отдыхе.
