Пока гости ходили по центральному зданию, погода совсем наладилась. И царь с царицей пересели в коляску с открытым верхом. Они навестили павильон Художественного отдела, где осмотрели все от начала до конца. Даже финляндских живописцев удостоили! Лыков краем глаза увидел, как государь пялится на выступающие формы «Русалки». Тоже человек… После передвижников и академиков заглянули в два отдельных павильона: к «Минину» работы Маковского, и в панораму Рубо. От них пешком дошли до корпуса Крайнего Севера. Там, как и предполагал надворный советник, государыня долго простояла перед дрессированным тюленем. На этом первое посещение выставки закончилось. В двадцать минут седьмого пополудни гости вернулись в кремль.
Больше всего хлопот Лыкову доставили так называемые рынды. Они столпились у входа в центральное здание и путались у сыщика под ногами. Всех рынд было 27 человек – дети именитого купечества: 17 москвичей и 10 нижегородцев. Одетые в стилизованные средневековые костюмы, с секирами на плече, парни смотрелись живописно, спору нет. Но надоели.
Перед отъездом Алексей увидел, как миллионщик Бугров что-то зло выговаривал Витте. А тот, хотя и был министром, согласно кивал с виноватой гримасой. Не иначе главный богач Нижнего требовал, чтобы царь заглянул и к мукомолам. Бугров принадлежал к старообрядцам, приемлющим тайное священство. Шестнадцать лет назад Лыков упрашивал Николая Александровича помочь спасти императора, а тот отнекивался…[10] Сейчас тот государь-грешник давно в могиле, и даже сын его скончался. Лыков заматерел, вышел в штаб-офицерские чины. А Бугров не изменился, лишь стал еще солидней. В мае тот же Витте вручил ему Анну второй степени – редчайшая среди купечества награда! Не иначе мукомол добьется своего. Значит, завтра надо готовиться к походу царя в Фабрично-заводской отдел.
По возвращении гостей во дворец служба «летучих» на сегодня закончилась. Царская чета больше никуда не выходила. В половине девятого вечера, как начало темнеть, на Волге устроили иллюминацию. Против балкона дворца разыгралось настоящее сражение между тремя кораблями. Ракеты разрывались в воздухе, давая фонтаны разноцветных огней. Над водой стояла пальба. Наконец баркас «Минин», принадлежащий речной полиции, пустил во вражеское судно торпеду и «потопил» его. Огни на судне один за другим погасли, оно как бы пошло ко дну. Зрелище вышло очень красивое и для провинции невиданное. Весь берег был усыпан гуляющим народом, улицы сияли огнями, у всех было приподнятое настроение, играли духовые оркестры. Особенно красиво были иллюминированы Дмитровская башня кремля, арка на Гребневских песках, плашкоутный мост и корабль «Красноводск».
Начало второго дня было отдано военным. На плацу перед кафедральным собором государь произвел смотр 54-й резервной бригаде. По периметру плаца стояли другие части гарнизона, а также кадеты Нижегородского Аракчеевского корпуса. Государь вышел на смотр вместе с великим князем Алексеем Александровичем, министром Двора Воронцовым и военным министром Ванновским. Его Величество пропустил бригаду дважды: сначала поротно, а потом отделениями. В это время на подъезд дворца вышла государыня и издали наблюдала церемониал. В двенадцатом часу состоялся Высочайший завтрак, к которому были приглашены начальники участвовавших в параде частей. Их дополнили генералы и вообще местное военное руководство. Лыков и его люди отдыхали в Мининском саду.
Их час пробил в два пополудни. Августейшая чета отправилась в Дворянское собрание. Путь туда шел по Большой Покровской улице, и нервы у Алексея были напряжены. Еще знаменитый Орсини в далеком 1858 году первым догадался покушаться на венценосных особ посредством бомбометания. Раньше злоумышленники использовали кинжал или пистолет. А это полбеды! Защитить охраняемую особу от бомбиста намного сложнее, да и поражающая сила нынешних бомб огромна. Вот и деду нынешнего государя оторвало ногу «гремучим студнем». Поэтому Алексей не спускал глаз с окон, под которыми проходил кортеж. Его помощники следили за людьми на тротуарах. Спина у сыщика взмокла. Однако все обошлось…
В вестибюле Дворянского собрания царя встречали министры и Приклонский. Гофмейстер сказал речь, а три старейших уездных предводителя поднесли высокому гостю хлеб-соль на роскошном блюде византийского стиля. Потом августейшая чета поднялась наверх, где в большом зале ее приветствовали дворяне со своими семействами. Опять вручили иконы: святителя Николая – государю, и святой царицы Александры – государыне. В третьем часу гости поехали на Крестовоздвиженскую площадь, во Вдовий дом имени Бугрова. Их там встречал сам миллионщик, и удостоился очень любезных слов. Из Вдовьего дома кортеж опять повернул на выставку.
На этот раз царская чета уделила экспозиции почти три часа. Начали со Средне-Азиатского павильона, и капитан Скобеев был счастлив: он впервые увидел государя… Правда, оркестр туземных музыкантов Его Величество не заинтересовал, ну да ладно. Зато в трех шагах прошел и ласково кивнул!
Затем гости осмотрели оба здания Машинного отдела. Все находящиеся там двигатели были приведены в действие. Царь заинтересовался испытательной станцией, и при нем были произведены некоторые опыты. Затем Их Величества посетили Сибирский отдел, из которого проследовали в Строительно-Инженерный. Князь Хилков, конечно, не упустил случая показать им свои любимые паровозы. Через корпус Общества спасания на водах (вот чего Лыков никак не ожидал!) кортеж попал в домики Отдела морского и речного торгового судоходства. Следующим удостоился высшей чести павильон Волжско-Каспийского судоходства. Оттуда державные гости вернулись в центральное здание, после чего осмотрели Фабрично-заводской отдел. Тут государю подсунули русский бензиномотор, но он не заинтересовался: вежливо поглазел три минуты и двинулся дальше. Намного больше ему понравилось в павильоне князя Голицина. Там Его Величество испробовал крымского шампанского и одобрил его.
Утомившись, августейшая чета на экипажах приехала в Царский павильон. Там они немного отдохнули, а под окнами в это время хор Славянского исполнил несколько песен. Лыков тоже воспользовался передышкой и прилег на свой диван. Он очень устал. Сыщик отловил еще двух просителей, а в проходе между машинными корпусами успел оттолкнуть в сторону студента со свертком подмышкой. Тот подозрительно настойчиво пытался подойти ближе к кортежу. Государь, к счастью, ничего не заметил. Фирс Бебнев отвел студента в выставочное полицейское управление и обыскал. Затем вернулся и доложил, что в свертке были баранки… И обиженный студиозус написал жалобу на имя полицмейстера по случаю грубого обращения. Черт с ним, с кретином! Нашел куда лезть со своими баранками!
После получасового отдыха царь с царицей проследовали в павильон дворцового ведомства, полюбовались там самоцветами и уехали наконец в кремль.
Служба Лыкова на этом не кончилась. В семь вечера в губернаторском дворце состоялся парадный обед для высших военных и гражданских чинов. После него царская чета посетила новый городской театр. Смешанная труппа частной русской оперы и Императорского московского Малого театра дала представление. Сначала спели гимн, затем исполнили комедию «Акростих» (не смешную). Следом пустили по одному акту из «Риголетто» и «Снегурочки», а завершили все сценой из «Леса» Островского. Внутри театра за безопасность государя отвечала Дворцовая полиция, и Алексей просидел все представление в буфете. Вот на улице наступала его ответственность! Время сумерек – самое опасное. Народу полно, полиция едва справляется с толпами зевак. Подобраться и кинуть из задних рядов метательный снаряд ничего не стоит. Поэтому «летучие» вышли за оцепление и смотрели издали – не на государя, а на публику. Как и ожидал Алексей, мужики из добровольной охраны уже устали бдеть, и многие напились. Они командовали в толпе, грубо толкали публику и дерзили полиции. Лыков подозвал старшин и велел им убрать буянов. Трудный день завершился в целом благополучно.
19-го июля в 10 утра Их Величества приехали в Дом трудолюбия имени Любови и Михаила Рукавишниковых, что на Варварке. Пробыли там недолго и опять отправились на выставку. Три часа высокие гости внимательно разглядывали отдел за отделом. Наконец им потребовался отдых, и они прокатились-таки на электрической железной дороге! Опытный вожатый не подвел и благополучно доставил пассажиров в Царский павильон. Лыков стоял на подножке и своими ушами слышал, как императрица благодарила Подобедова за отсутствие у его трамваев воздушных проводов. Тот был счастлив.
В Царском доме состоялся завтрак, к которому был приглашен и надворный советник. Николай удостоил его короткого разговора, вспомнив, что Лыков на коронации в Москве состоял в его личной охране. А на концерте у германского посланника даже командовал этой охраной! Память у молодого государя действительно была отменная.
