«Меня, – подумал Куизль. – Мне есть до них дело. И прежде всего меня волнует, что случилось с Магдаленой».
– Почему умерла Анни?
– Не знаю! – завыл Пфунднер. – Черт, вы хоть представляете, как я замерз? Я эту… эту Анни в последнее время и не видел. Для меня она больше не годилась, я так и сказал ван Уффеле. Он отправил ко мне новую.
И я знаю кого.
Куизль заскрипел зубами, но сдержал ярость.
– Почему она больше не годилась для вас? – спросил он спокойно, чувствуя, что близок к разгадке.
– Черт, да потому, что она была беременна! – прохрипел Пфунднер. – Эту дуреху угораздило забеременеть. Кому нужна брюхатая проститутка? Я велел ей избавиться от ребенка. Дал ей горсть серебряных монет, чтобы она держала рот на замке! А она, видимо, хвасталась ими, и кто-то ее ограбил… Больше я ничего не знаю, клянусь!
У Якоба перехватило дыхание. Ответ казначея потряс его сильнее, чем удар штемпеля в висок.
Кому нужна беременная проститутка?
Он вспомнил каждое убийство, похожее на казнь. Топили, душили и закапывали, как правило, женщин.
Убийц.
Якоб взял нить и двинулся к выходу.
– Эй, вы куда? – закричал Пфунднер. – Почему вы уходите? Я… ранен и замерз. Мне нужна ваша помощь! Вытащите меня отсюда! Господи, прошу вас, умоляю, не оставляйте меня в этом чертовом лабиринте! Помогите мне!!!
Но палач уже не слушал его.
Впервые за все это время Куизль чувствовал, что стоит на верном пути. Он поспешил прочь из лабиринта, и крики Пфунднера постепенно затихли.
* * *
Суд Ангерских Волков и Подонков Ау состоялся в кладовой, в подвале мануфактуры. Сидя на кучах материи и мотках пряжи, сломанных станках и пыльных сундуках, ребята хмуро смотрели на двух связанных пленников: Лукаса ван Уффеле и матушку Йозеффу. Венецианцев, наскоро перевязав им раны, крепко связали и оставили в соседней камере.
Магдалена без сил прислонилась к мешку со старыми лохмотьями. Голова до сих пор гудела, как под ударами молота, и ее тошнило. Когда она поднималась, перед глазами темнело. Прошлой ночью ван Уффеле и Йозеффа влили в нее полбутылки спирта, в котором наверняка было разбавлено еще какое-то снадобье. В итоге Магдалена почти сутки провалялась без сознания. Теперь она хотя бы знала, каково было отцу после продолжительных попоек.
Но она была жива – в отличие от Анни, Эльфи и, возможно, Евы, о которой дочь палача по-прежнему ничего не знала. Ребята обыскали каждую камеру в подвале, но девушку так и не нашли. По крайней мере, Паулю ничего не угрожало.
Магдалена с нежностью взглянула на Петера: как внимательный страж, он сидел между ней и спящим Паулем. Когда Петер распахнул дверь в ее камеру, она так крепко обняла его, словно вынырнула из морской пучины. Они вместе поспешили на помощь к Паулю. Петер блестяще справился со своей задачей. Рана была не так серьезна, как показалось вначале – пуля не застряла в плоти, – так что они сняли жгут и перевязали рану куском материи. В камере, где держали Магдалену, лежала бутылка с остатками настойки. Петер предложил дать несколько ложек брату. Теперь Пауль крепко спал и дышал ровно и спокойно. Магдалена не сомневалась, что позднее Вальбурга даст ему необходимые лекарства. Но, прежде чем они покинут это проклятое место, она хотела выслушать Йозеффу и ван Уффеле.
Пора наконец узнать тайну мертвых девушек.
– Что вы намереваетесь делать? – язвительно спросил ван Уффеле и дернул веревки. – Убьете нас? Кишка у вас тонка. Да и с чего бы? Мы ничего не сделали. К чему весь этот спектакль?
– Вы отправляете своих работниц к патрициям в качестве проституток, – сказала Магдалена. Она старалась говорить спокойно и уверенно, несмотря на свое состояние. – Проституция запрещена. Вы наживались на страданиях юных девушек.
– Сейчас распла́чусь! – хмыкнула Йозеффа. – И ты проникла сюда, чтобы выяснить это? – Она широко ухмыльнулась, демонстрируя гнилые зубы. – Так ты наверняка расспрашивала других девиц – Агнес, Шарлотту… За одну ночь с патрицием они зарабатывали как за две недели работы. Некоторые что угодно отдали бы за такую возможность.
– Последняя, кому вы дали такую возможность, плакала в подушку и отмывала кровь с бедер, – с ненавистью возразила Магдалена. – Она была невинна! Так что не рассказывайте о своем благородстве и великодушии. А то меня стошнит еще…
Йозеффа пожала плечами.
– Мы никого не принуждали. Ни тебя, ни Шарлотту. Никто тебя не караулил, когда ты пошла к Пфунднеру. У тебя был выбор, и ты его сделала.
– Да, и если ты решила, что можешь нажаловаться стражникам, – добавил ван Уффеле, метнув на нее яростный взгляд, – подумай о том, кому мы оказываем услуги! Мюнхенские горожане, патриции и даже кое-кто из придворных… Никто тебе не поверит, так и знай. Кто ты такая вообще? Кто тебя подослал? Лойбль? Отвечай!
Магдалена не удостоила его ответом.
– Раз уж вы заговорили о придворных, – сказала она и показала на таксу, которая мирно спала у ног Петера; остальные собаки разбежались. – Вы украли собаку кронпринца. Курфюрстина вряд ли будет в восторге, и ваши придворные друзья вам не помогут. Хотя бы за это вас бросят гнить в тюрьме.
– Собака сама забежала к нам! – выпалила Йозеффа. – Как и остальные псины. Откуда нам знать, что она принадлежит принцу? – Хозяйка ухмыльнулась и выпучила при этом глаза. – Ха! Очередная ваша выдумка.
– Никакая это не выдумка! – вмешался Петер. – Нянька кронпринца выкрала собаку и отдала своему другу. Она сама мне рассказала! А этот друг отдал ее вам. Вы знали, что это собака кронпринца! Наверное, вы хотели получить за нее выкуп…
– И ты, карапуз, доложишь об этом курфюрсту? – насмешливо спросил ван Уффеле. – Кто ты такой? Китайский император? Судя по твоему виду, тебя и через дверь для слуг не впустят. Разве что через крысиную нору… – Он сморщил нос. – От тебя несет. Да и от всех вас. Вы – жалкие вонючие крысы, и только!
– Я знаком с кронпринцем, – холодно произнес Петер. – Не сомневайтесь, я расскажу ему о ваших подлых делах. И вы будете мечтать о том, чтобы вас повесили прежде, чем четвертуют и выпотрошат.
Тон, которым Петер произнес это, заставил ван Уффеле замолчать. Что-то ему подсказывало, что мальчуган говорит правду.
– Можете поверить моему сыну, – сказала Магдалена. – Он знаком с кронпринцем. А тот церемониться с вами не станет. Разве только вы сделаете все как мы скажем.
– Да кто ты такая, черт возьми? – закричал ван Уффеле.
Но дочь палача так и не ответила.
«Мы Куизли из Шонгау, – подумала она. – И засаленным хлыщам вроде тебя мы не по зубам».
– Можете не верить нам, попытайте свое счастье, – сказала Магдалена чуть погодя. – А можете пойти нам навстречу. Тогда кронпринц, возможно, и не узнает, кто украл его любимца и едва не заморил его голодом…
– Эй! – вмешался Шорш. – Мы так не договаривались! Нам нужна награда.
Остальные ребята заворчали, и Магдалена подняла руки.
– Получите вы свою награду. Но прежде я хочу знать, что произошло с девушками. С Анни, Эльфи и Евой. Две мертвы, третья пропала. Не говоря уже об остальных, которые были убиты за все эти годы… Какое вы имеете к этому отношение? Отвечайте! – Она показала на раненого Пауля, и в голосе ее зазвучала угроза. – Моему сыну нужен врач. Если вы сейчас же не ответите, клянусь…
– Ладно, ладно, – прервал ее ван Уффеле. – Я начинаю понимать, для чего ты проникла сюда и что пыталась выяснить. Ты, должно быть, подруга этим троим?… Ну, могу тебе сказать, что к смерти Анни и Эльфи мы не имеем никакого отношения. Клянусь всем, что мне дорого! И клянусь, что мы не собирались убивать тебя. Лишь хотели припугнуть тебя и выяснить, кто тебя подослал…
– Клятва мошенника и торговки шлюхами. – Луки пренебрежительно рассмеялся, и его ребята присоединились к вожаку. – Дерьма не стоит. – Он грозно двинулся на ван Уффеле. – Говори правду! Ты слышал, что сказала мать Петера. Или хочешь, чтобы я тебе все зубы выбил по одному?
