— Ты поплатишься за все, Джей Холт.
В моем горле становится ком, а дышать теперь куда тяжелее, скорее всего, потому что мои мышцы сразу напряглись.
Он собирается за что-то мстить Джею? Моему брату?
Надеюсь, он все еще в Англии, а не здесь, в Соединенных штатах. Хотя, я не уверена, что сама в них все еще нахожусь. Судя по обручальному кольцу, в этой стране меня могли поженить на Томе даже тогда, когда я была без сознания.
Я слышу шаги из стороны в сторону и вздрагиваю каждый раз, когда подошва его ботинок сталкивается с полом.
Он не тронет Джея. Я не позволю. Он так же не тронет никого из моей семьи. Уж лучше я, чем они.
— Ты считаешь меня идиотом? — зло интересуется он.
Я не понимаю к кому он обращается, поэтому пытаюсь прислушаться, ни телефонный ли это разговор. Задерживаю дыхание и жду, когда он скажет еще что-то.
— Алексис?
Я вздрагиваю, потому что он обращается ко мне, присев рядом с кроватью. Я знаю, что это так, потому что его горячее дыхание у меня на лице.
Мои ресницы дрожат, поэтому нет больше смысла притворяться, что я сплю.
Я открываю глаза, чувствуя боль, которая расползается по левой стороне моего лица. Облизываю припухшую губу и смотрю в карие глаза. Он не моргает. Не дышит. Я не знаю, чего мне ожидать, поэтому решаю строить из себя дурочку.
— Доброе утро, — как можно искренне пытаюсь улыбнуться я, но долго не могу удержать улыбку, так как нижняя губа начинает ныть от боли.
Кажется, это застает его врасплох.
— Милый, я немного голодна, — признаюсь я, — Что у нас на завтрак?
Том в замешательстве. Я пытаюсь не выдать свою взволнованность, но левый глаз предательски дергается то ли из-за боли, то ли из-за того, что он все еще пристально смотрит на меня.
— Том? — зову я. Его спокойствие все больше пугает меня.
— Алексис, — шепчет он, приподняв правую руку. Он преподносит ладонь к моему лицу и дотрагивается левой стороны моего лица кончиками пальцев. Я морщусь от боли, но ему на это все равно.
Он водит ими по всему моему лицу, пока его ладонь не спускается на мою шею и не цепляется так, будто он хочет меня придушить. Надавливает, и я чувствую, как воздух ускользает из моих легких и не собирается в них возвращаться.
Я хватаюсь свободной рукой за край кровати, пытаясь приподнять голову, но вместо этого он надавливает еще больше, вдавливая меня в подушку. Ладонь соскальзывает с шеи, и он будто завороженный наблюдает за тем, как на коже появляется след от его руки.
Я больше не могу сдерживать себя, поэтому сильно зажмурив глаза даю волю слезам. Они скатываются по моим щекам, и он поднимает взгляд на мое лицо.
— Алексис? — он в замешательстве. Снова.
— Ты делаешь мне больно, — признаюсь я.
Эти слова выходят из меня с очередным потомком слез. Мне не нравится то, что я не могу шевелить ни одной частью своего тела, потому что я слаба. Мой желудок сжимается в тонкую нить, как только он находится ко мне достаточно близко.
Он качает головой, и я вижу, как его глаза наполняются слезами. Он не согласен с моими словами или по крайней мере не хочет, чтобы они были правдой.
— Я хочу сделать тебе приятное, — шепчет он, положив свою ладонь мне на грудь.
Я хмурюсь.
Он склоняется надо мной и меня охватывает паника. Он собирается меня поцеловать? Его губы все ближе к моим, а его пальцы ныряют в мои волосы.
Нет.
И еще раз нет.
Я качаю головой и отворачиваю лицо. Он останавливается и наблюдает за тем, как я учащенно дышу. Господи, остановись.
Но господь сегодня не на моей стороне, именно поэтому последнее, что я улавливаю в эти секунды — это то, как он откидывает одеяло в сторону, сорвав его с меня и тянет меня за волосы ближе к своему лицу.
— Почему ты такая непослушная? — интересуется он, вглядываясь в мое лицо. — Я ведь хотел сделать тебе приятное.
— Да лучше бы я уже давно была мертва, это куда приятнее! — выплевываю я и тут же жалею.
— Значит, ты будешь не против перед своей смертью повидать смерть своего братца? — сужает он глаза.
Черт бы меня побрал! Только не Джей.
— В чем твоя проблема? — выкрикиваю я, как только он заводит мои руки мне за спину, удерживая их.
— Во всем, что может помешать нашему счастливому будущему! — холодно проговаривает он, отстегнув мою левую руку от батареи. Я пытаюсь вырваться, но он садится на меня и связывает руки веревкой.
Мое дыхание сбивается, а голова кружится, предвещая тошноту.
Меня тошнит буквально от всего.
От него. От себя. От места, в котором я нахожусь уже четвертый день.
— Почему ты не слышишь меня? — кричу я. — Почему все, что я тебе говорю, ты не воспринимаешь всерьез, Том?
— Я? — удивленно вскидывает он брови, запустив руки мне под майку.
Дерьмо. И он чертов кусок дерьма.
— Это ты не слушала меня, Алексис. Это ты уходила от меня, как только я пытался с тобой поговорить, — улыбается он. Улыбается фальшиво.
— Я делала это ради твоего же блага!
— Вышло как-то не очень, тебе не кажется? — смотрит он на меня, и я вспоминаю, что каждый раз, когда я избегала его, то привлекала еще больше внимания в его сторону.
Он задирает майку выше груди, и я понимаю, что полностью обнажена перед ним, и кажется, уже не впервой.
— Какая ты сладкая, — шепчет он все еще сидя на моих ногах. Я всячески пытаюсь его скинуть с себя, но связанные руки и вес его тела не дают мне сделать ничего большего, как только держаться на одном месте.
Он опускает голову и целует меня в пупок.
— Остановись! — кричу я, когда он проделывает дорожку поцелуев все ниже.
Я не просто кричу, я истерю, ворочаясь из стороны в сторону.
— Лежи смирно, дорогая, сейчас ты получишь самый лучший оргазм в своей жизни, — шепчет Том, схватив меня за бедра. Он спускается ниже и устраивается между моих ног.
Нет, нет, нет!
Я вырываю их из его рук, но он снова хватает меня за лодыжку и пристегивает правую ногу к кровати. Левую вдавливает в матрац кровати и снова склоняется надо мной. Черт бы все это побрал!
