Коронер (обращаясь к присяжным). Поздравляю, ваша работа практически завершена. Хотя в настоящее время мы не смогли установить личность преступника, не сомневаюсь, что, если лицо, совершившее это злодейское убийство, в конце концов обнаружится, наши усилия окажутся ненапрасными. Все показания зафиксированы в судебных протоколах и могут быть использованы в случае неявки свидетелей в суд. В настоящий момент у следствия появилась новая информация, о которой я не могу не упомянуть. Эти сведения могут оказаться крайне важными.
Обратимся к имеющимся фактам. Убитая — Энни Чепмен, сорокасемилетняя вдова. Ее муж работал кучером и проживал в Виндзоре. В течение трех-четырех последних лет она жила отдельно от супруга, который еженедельно отправлял ей по десять шиллингов, пока не умер в канун Рождества 1886 года. После этого она начала испытывать нужду в деньгах и стала вести аморальный образ жизни, что привело к усугублению ее вредных привычек. Энни больше не показывалась у своих родственников. Например, родной брат не видел ее почти пять месяцев, после того как она заняла у него небольшую сумму денег. Энни жила в ночлежных домах в окрестностях Спиталфилдса. Питалась, скорее всего, скудно и нерегулярно. Жизнь бедных людей в подобных местах наглядно демонстрирует, что в цивилизации XIX века существует немало вещей, которыми не стоит гордиться. Но вы не нуждаетесь в напоминании о том, что значит жить в ночлежных домах Спиталфилдса, поскольку и так каждую неделю выслушиваете на дознании у коронера множество историй о нищете, аморальности и безнравственности. В одной из таких ночлежек покойная была побита за несколько дней до смерти и получила синяки, обнаруженные потом на запястье и передней части грудной клетки. В одной из таких ночлежек Энни видели незадолго до того, как были найдены искалеченные останки ее тела. Вторую половину дня и вечер пятницы седьмого сентября она провела в подобном доме на Дорсет-стрит и в пивной «Рингерс», где потратила все имевшиеся у нее средства. В результате, когда в субботу после полуночи у Энни потребовали плату за ночлег, ей пришлось признаться, что денег у нее нет.
Тогда она отправилась на улицу, чтобы подзаработать. Женщина покинула дом в 1:45, как заметил сторож ночлежного дома, и свернула с Патерностер-роу на Брашфилд-стрит. На безымянном пальце она носила два или три кольца, очевидно из недрагоценного металла, поскольку все свидетели однозначно отзывались о материале и стоимости колец. После этого мы теряем ее из виду примерно на 4 часа, но в 5:30 миссис Лонг, вышедшая из дома на Черч-стрит, Уайтчепел, проходила по Ханбери-стрит в сторону рынка Спиталфилдса. Она шла по северной стороне дороги, ведущей на запад, и видела мужчину и женщину, которые стояли в нескольких метрах от того места, где впоследствии нашли тело. Хотя миссис Лонг не знала Энни Чепмен, она уверена, что это была именно та женщина. Парочка разговаривала громко, но не настолько, чтобы привлечь нежелательное внимание. Лаконичный вопрос мужчины «Согласны?» и ответ женщины легко интерпретировать в свете последующих событий. Миссис Лонг прошла мимо них; как оказалось, именно она в последний раз видела Энни Чепмен живой. В показаниях присутствует небольшая путаница с установлением времени убийства, но, к счастью, мы имеем дело лишь с незначительными расхождениями. Женщину нашли мертвой приблизительно в шесть часов утра. Ее не было во дворе в 4:50, когда там был Ричардсон. Она разговаривала на улице с мужчиной в 5:30, когда миссис Лонг проходила мимо них. Кадоч говорит, что вышел на задний двор соседнего дома в 5:20 и услышал, как кто-то сказал: «Нет», а через пару минут раздался глухой удар о забор. Но если он ошибся со временем примерно на четверть часа, тогда неточность в показаниях пропадает. А Кадоч, возможно, был неправ, поскольку он признает, что встал не раньше 5:15, а мимо часов Спиталфилдса он проходил примерно через полчаса. Правда, доктор Филлипс считает, что, когда он увидел тело в 6:30, Энни была мертва уже по крайней мере два часа. Но он признает, что утренний холод и значительная кровопотеря могли повлиять на его заключение. Если верить показаниям других свидетелей, значит, доктор Филлипс неверно оценил воздействие этих факторов. Но с того момента, как миссис Лонг прошла мимо той парочки, и до того момента, когда обезображенный труп был найден во дворе дома № 29, не могло пройти слишком много времени. В ночлежке проживает семнадцать человек, начиная с торговки требухой и обрезками и ее сына, которые спали в лавке на первом этаже, и заканчивая Дэвисом, его женой и тремя взрослыми сыновьями, ютившимися на чердаке. Передняя и задняя двери никогда не запираются, а коридор и двор постоянно используются для всяких незаконных дел. Потерпевшая явно хорошо знала этот район, ведь он находится совсем недалеко от того места, где она ночевала. Ее спутник такими знаниями вряд ли обладал. На самом деле он «скорее всего» находился в полном неведении относительно занятий жильцов ночлежки и их привычек. Некоторые вставали задолго до восхода, некоторые возвращались только после полуночи. Извозчик Томпсон отправился на работу в 3:50, примерно через час к Джону Ричардсону пришел инспектор; к 5:15 Кадоч, проживающий в соседнем доме, дважды побывал на заднем дворе. Извозчик Дэвис, занимающий комнату на четвертом этаже, услышал, как церковные часы пробили 5:45, встал, выпил чашку чая, вышел во двор и наткнулся на искалеченное тело покойной. Это произошло после шести часов утра. Через десять минут об этой «находке» сообщили инспектору Чендлеру, который дежурил на Коммершиал-стрит. Нет никаких оснований полагать, что потерпевшая не осознавала, что делает. Она определенно была пьяна, хотя и показалась совершенно трезвой своему другу на Дорсет-стрит, с которым встретилась накануне вечером. После этого Энни точно употребляла алкоголь. Когда Чепмен ушла из ночлежного дома незадолго до двух ночи, сторож заметил, что она не совсем трезвая; управляющий ночлежного дома утверждал, что она была пьяна, но на ногах держалась. Скорее всего, в ту ночь Энни не пила ничего, кроме пива. И неудивительно, что миссис Лонг сочла ее трезвой. Более того, маловероятно, что у Чепмен была возможность опьянеть. Вскрытие показало, что в ее желудке нет ничего, кроме пищи, то есть никакой жидкости и никаких признаков употребления алкоголя. Доктор Филлипс уверен, что она в течение некоторого времени до смерти не употребляла никаких алкогольных напитков. Следовательно, потерпевшая вошла во двор самостоятельно, хотя и с совсем другой целью, нежели ее спутник. Из заключений посмертной экспертизы и результатов осмотра двора следует, что, после того как двое прошли через коридор и открыли двустворчатую дверь, они спустились по трем ступеням во двор. С левой стороны между теми ступенями и забором было укромное место. Возможно, они остановились в нескольких шагах от дома, на небольшом расстоянии от забора. Затем негодяй подошел сзади и напал на женщину: схватил ее за подбородок, сжал горло, тем самым не давая ей закричать, и душил, пока жертва не потеряла сознание. Не было обнаружено никаких следов борьбы. Одежда убитой не пострадала. Злодей явно знал, что делает. Женщину положили на спину; при этом она, возможно, слегка ударилась о забор, но в целом преступник действовал очень аккуратно. Он разрезал ей горло в двух местах и начал вскрывать брюшную полость. Преступник полностью контролировал себя: он вынул все из карманов жертвы и аккуратно разложил рядом с телом. Похоже, это убийство, как и в случае на Бакс-роу, было совершено без единого крика. В доме находилось 16 человек. Перегородки между комнатами были из дерева. Дэвис не спал с трех ночи, за исключением промежутка с 5:00 до 5:45. Миссис Ричардсон задремала только после трех, а до этого не слышала никакого шума. Миссис Хардиман, которая занимает переднюю комнату на первом этаже, не просыпалась до тех пор, пока не поднялся шум из-за того, что нашли тело; никто из обитателей соседних домов не слышал ничего подозрительного. Зверь, совершивший такое преступление, даже не потрудился скрыть свою ужасную работу, оставив тело так, чтобы его смог заметить первый встречный. Судя по всему, преступника кто-то спугнул либо он побоялся, что его могут увидеть, и убежал. Убийца сорвал кольца с пальцев жертвы и унес с собой ее матку. Тело не было иссечено, но тот, кто нанес эти травмы, явно обладал значительными познаниями в области анатомии и соответствующими навыками. Эксперт не нашел бессмысленных надрезов. Преступник знал, где находится то, что ему нужно, с какими трудностями он столкнется и как следует использовать нож, чтобы вырезать орган, не повредив его. Неквалифицированный человек не сможет найти матку, а даже если и найдет, то не узнает ее. Даже забойщику животных это вряд ли под силу. Убийца явно знаком с процедурой вскрытия тела. Отсюда можно сделать вывод, что все преступление было совершено ради того, чтобы добыть матку жертвы. В противном случае ему незачем было потрошить несчастную, которая умерла от того, что он перерезал ей горло. Скорее всего, убийца украл кольца, чтобы скрыть истинный мотив своих действий. Если бы не тщательная медицинская экспертиза, эта деталь могла бы от нас ускользнуть. Трудно поверить, что у человека отняли жизнь по столь незначительной причине. Однако было бы справедливо заметить, что мотивы большинства убийств не соответствуют степени их жестокости. Было высказано предположение, что преступник не в своем уме. Правда это или нет — неизвестно; между тем цель убийцы нам кажется весьма очевидной. И то, что я вам сейчас сообщу, заставит вас усомниться в сумасшествии преступника — и докажет пользу освещения этого дела в прессе. Через несколько часов после выхода утренних газет, в которых была опубликована статья с показаниями врача на последнем судебном заседании, со мной связался сотрудник одного из известных медицинских учебных заведений. Он сообщил, что у них есть информация, которая, вероятно, поможет следствию. При первой же возможности я наведался туда; смотритель Патологического музея сказал мне, что несколько месяцев назад к нему обратился один американец и попросил достать для него несколько образцов матки. Он заявил, что готов платить по двадцать шиллингов за каждый. И хотя смотритель ответил, что это невозможно, мужчина продолжал настаивать. Более того, он хотел, чтобы образцы тканей держали не в спирте, как это обычно делают, а в глицерине, чтобы сохранить их мягкую структуру, и попросил, чтобы их выслали ему прямо в Америку. Известно, что этот мужчина обращался с подобной просьбой и в другое учебное заведение. Подобная информация вполне могла толкнуть какого-нибудь отъявленного негодяя на убийство, хотя в это и трудно поверить.
