Воскресный поздний завтрак в «Ше Уво» — прекрасный способ потратить семь долларов. Достаточно сходить туда несколько раз, и тебя будут привечать как члена семьи, давать бесплатный десерт, если пироги только из печки или ты просто сидишь с грустным видом.
Я любила столик у окна — нравилось наблюдать за бесшумным уличным движением снаружи. Был уже почти полдень, и потому заведение наполовину пустовало. Только я села на привычное место, подошел Уолтер, старший официант, и поставил передо мной бокал.
— Что это?
— Я не должен ничего говорить, Антея. Тебе просто надо выпить это и удивиться.
Я посмотрела на бокал и улыбнулась. Коктейль кир[3] с ломтиком лайма — мой любимый напиток, хотя об этом почти никто не знал. В последний раз я рассказала о нем старому другу, Виктору Диксону. Неужели он приехал?
— Кто послал?
— Я вообще-то не должен говорить об этом, но скажу. Тот парень у бара в шикарном костюме от Готье.
Я посмотрела на человека, сидящего ко мне спиной. Темные волосы, клюквенно-красный пиджак с черными кириллическими буквами, идущими по низу. Броская вещь, но красивая. Виктор Диксон таких никогда не носил.
— Кто он, Уолтер?
— Не знаю. Просто сделал заказ; сказал, тебе понравится. Дал мне пять баксов. Ну, ладно. Мне пора идти, береги себя! — Официант ушел, насвистывая «Love is in the air».[4]
Кто же это был? И как узнал о моем тайном, самом любимом коктейле? Пока он не обернулся, я почувствовала, как в животе ворочается жаркое сексуальное предчувствие. Но он все не поворачивался. Наконец мне надоело ждать. Мужчина был загадочным, вся история изрядно возбуждала. Только мне не нравятся долгие прелюдии, поэтому я опять стала смотреть в окно.
— Можно к вам подсесть?
Я повернулась, застигнутая врасплох его неожиданной близостью, увидела только темные волосы и черные очки-капли. А, еще у него был хороший подбородок. Сильный и прямоугольный.
— Как вы узнали о кире?
Тут он снял очки. Это был Брюс Битц.
— Я много о тебе знаю, Антея. Ты держишь противозачаточный колпачок в пурпурном пластиковом футляре на прикроватном столике. Покупаешь консервированный тунец только фирмы «Бамблби». Слегка храпишь во сне. Хочешь знать еще? Твоего отца зовут Корки. Коркоран Пауэлл. Мать умерла. Есть один брат и две сестры. Я про тебя много знаю, Антея…
— Зачем?
Бывший альбинос усмехнулся, пожал плечами.
— О своих людях надо много знать.
— А почему это я стала одной из твоих людей, Джон?
Улыбаться он перестал. Настала моя очередь.
— Тебя же так зовут? Джон Крей?
— Откуда ты узнала?
У меня задрожала рука; я ее напрягла, потом расслабила.
— Ты мне снился. Понятия не имею, то ли ты появился из сна, то ли проник туда.
Вымогатель встал:
— Ты что несешь?
— Куда ты подевал свои белые волосы, Джон Крей? Исчезли вместе с Битцем?
Он принялся тыкать в меня пальцем:
— Я изучил тебя! И очень многое знаю о тебе, Антея!
Я пожала плечами, улыбнулась:
— Значит, наша авария не была случайной?
Он взмахнул рукой:
— Мы не допускаем ошибок. И не ошибаемся насчет людей, которых выбираем.
— А может, я — не человек…
Уолтер наблюдал, как Крей уходит.
— Быстро у вас роман закончился. Что ты ему сказала, Антея? Что больна СПИДом?
Я допила коктейль и протянула бокал, чтобы налили еще.
— Что-то вроде того. Ты его раньше видел, Уолтер?
— Нет. Но парень явно хорош с виду.
— Ты хотел сказать, женщина хороша с виду.
Уолтер неподдельно удивился:
— Не может быть! Да я — настоящий чемпион по угадыванию, кто есть кто в наши дни. Это не женщина, даже не пытайся меня убедить, Антея.
Я кивнула и придвинула к нему бокал.
— Это женщина. Она очень старается казаться мужчиной, но, если внимательно смотреть и слушать, различия налицо.
— Твоего «Джона Крея» на самом деле зовут Джоанна Крей. Живет вместе с еще одной лесбиянкой, Петрой Хэккетт. Наверное, в тот вечер на велосипеде была именно она. Они на пару разыгрывают всякие подставы вроде той, что опробовали на тебе. Обе — бывшие актрисы, но со сценой не задалось. Теперь у них неплохой бизнес по запугиванию людей. Очень прибыльное дельце в наши дни.
— А как запугивают?
Он скрестил ноги и стрельнул у меня еще сигарету.
— Да как угодно. Давят в основном.
— То есть?
— Шантажируют. Говорят, однажды парочка ребенка похитила. Но это так, из области слухов. Специализация дамочек — запугать жертву так, чтобы она делала все, что ей прикажут. Они и с тобой собирались это провернуть. — Он засмеялся и откинулся на стуле. — Бог ты мой, знали бы они, с кем связались!
Я пригладила юбку и убрала волосы за ухо:
— Что еще?
Он сверился с блокнотом, лежащим на коленях:
— У обеих нет приводов и очень много личин. Большинство вообще считает их мужчинами! Дамы постоянно меняют города, переезжают. Но репутация у них хорошая.
— Они точно нам подходят? Ты уверен?
— Они предназначены для нас. Сто процентов. Никаких вопросов!
Я кивнула ему. Он тут же встал:
— Я могу что-нибудь еще сделать для вас, мисс Пауэлл?
Парень всегда хотел сделать что-нибудь еще — одна из его редких приятных черт. Хотя по сути еще одна любопытная крыска из тех, что работали на меня, когда я им позволяла.
— Нет, спасибо. Будем на связи.
Он поклонился, держа шляпу в руке, и вышел.
Я откинулась на стуле и посмотрела в окно. Надо все самой проверить, прежде чем взять их. Мнения других людей не всегда совпадают с моими. Мне понравилась машинка в ванной и книга на кровати, но они вполне могли быть просто результатом неожиданного вдохновения. Как тенор, который однажды, к своему удивлению, выдал «до» верхней октавы, а потом всю оставшуюся карьеру безуспешно пытался его повторить. Подлинное вдохновение — не удача, а гениальность. А к нам попадают только гении.
И я стала наблюдать за ними. Брюс Битц/Джон/Джоанна Крей любила всякие сексуальные штучки. Подцепить под маской мужчины кого-нибудь в баре, затащить к себе домой или к Петре (Питеру), а потом разыграть с ничего не подозревающей жертвой какой-нибудь возбуждающий и позорящий ее трюк. Простое дело — несколько фотографий, и через пару дней бывшая актриса угрожала, что станет размахивать ими на каждом углу, как ливийским флагом, если человек не согласится на ее условия.
Интереснее было другое. Девочки не всегда хотели денег или чего-то столь же очевидного. Иногда им просто нравилось унижать. Так они заставили одну высокомерную женщину пройтись голой по супермаркету, где ту арестовали за непристойное поведение. А некоего мужчину вынудили ухаживать за собственным сыном, тем самым за несколько ужасающих минут разрушив прекрасный брак.
Однажды днем, сидя перед их домом в машине, я задремала и снова попала в странный город. На этот раз детей было двое — Джоанна Крей и Петра Хэккетт. Обе держали меня за руки, и мы счастливо шагали по безымянным, неинтересным улицам.
— Сколько еще идти, Антея?
— Недолго, Джоанна. Пару кварталов, я думаю.
— А я тоже с вами пойду?
— Да. — Джоанна попросила, и я ответила «да».
Девочки посмотрели друг на друга, и Крей обняла подругу.
— Антея всегда держит слово.
Обе взглянули на меня и улыбнулись. Я усмехнулась в ответ.
Знаю, рассказчик я плохой. Могла бы, конечно, быть и хорошим, но меня это не интересует. Я намеренно не говорю о чем-то или просто игнорирую вещи, которые меня не трогают. К тому же ужасно рассказываю анекдоты.
Вообще, этот голос мне наскучил. Я — не Антея Пауэлл, хотя страх и слабость, прямо как у настоящих женщин, меня радуют (и возбуждают других). Я часто притворялась ею, когда приходила на свои… экскурсии. Женщина средних лет с пороком сердца — замечательное прикрытие. Использую ее уже сотни лет. Хорошие вещи длятся вечно! Как мой скользкий детективчик. Отвратительное существо, но эффективное. Мне даже не понадобилось его создавать; он околачивается рядом столько же, сколько и я. И очень любит свою работу — вытаскивать всю эту скучную грязь, слухи о людях; вынюхивать, расставлять сети, взводить ловушки…
Вы сбиты с толку? Прекрасно! Не уходите, побудьте со мной, и обо всем узнаете. Буду держать интригу до конца. А теперь нахмурьтесь. Прямо сейчас! Как будто вы знаете, что с парашютом — проблема, хотя еще не дернули за шнур, и молитесь, чтобы он раскрылся.
P. S. Не раскроется!
Я наблюдала за ними неделями. Женщины виртуозно давали понять миру, что вещи на самом деле не имеют смысла, а жестокость частенько бывает самых неожиданных расцветок. Настоящий талант! Вот только в наши дни он встречается все чаще. Выживают только неправые… Прямо как в Голливуде тридцатых — множество прекрасных женщин красились под Лану Тернер и сидели вокруг аптеки Шваба,[5] думая, что сейчас их заметят. А роли получали единицы.
