— Он следил за тобой, — уже более серьезно продолжил Роб. — Ты это знаешь. Ему было известно всё про вас с Ролли. Может, он до сих пор следит.
— У меня нет оснований полагать, что он куда-то исчез, — согласилась Алекс. — И что теперь делать? Бежать?
— Ни в коем случае, Хоббс. Марковски со своей доберманихой заглянули проверить, насколько ты расстроена происшедшим. Сама знаешь, как это делается. Сначала ищут супруга. Если не годится, ищут того, с кем жертва была в наиболее тесных отношениях. И только потом — другие мотивы. Одно непонятное движение, и придется тебе в четыре утра вызванивать адвоката и ночевать в камере с какой-нибудь байкершей. — Похоже, Роба эта идея не очень расстраивала. — Но поскольку я провел здесь всю ночь…
— Думаешь, этого надолго хватит? — вздохнула Алекс, перечеркивая крестиками дождевые капли. — Кто-нибудь видел, когда ты уезжал из дома, видел, когда ты приехал сюда, кто-нибудь видел тебя в машине у светофора… Роб, ты даже не представляешь, сколько может узнать Марковски о твоих перемещениях с десяти до десяти, если ему это потребуется.
Роб взял из коробки следующий шоколадный батончик и надкусил, но в ту же секунду выплюнул в подставленную ладонь с таким видом, словно чуть было не проглотил червяка.
— Чертовы сливки, — поморщился он. Алекс поспешила подать бумажную салфетку. Собрав все с ладони, он выбросил салфетку в корзинку для мусора. — Неужели нельзя делать какие-нибудь пометки, а? Так же отравиться можно. Слушай, а машину твою они смотрели?
Алекс недоуменно уставилась на Роба. Он усмехнулся, обнажив испачканные в шоколаде зубы.
— Повреждения на передке.
— Ничего не сказали.
— Значит, проверили заранее и убедились, что ты чиста. Если бы нашли Свежие вмятины, тебя быстренько попросили бы спуститься вниз и объяснить их происхождение. Отлично. Значит, тот, кто угробил Истфилдов, не собирался подставлять тебя.
Ей опять стало нехорошо. Она встала, чтобы налить себе еще чашку кофе. Уже четвертую. На ходу случайно задела наволочку. Наволочка медленно упала на пол, расправив углы, словно крылья. Алекс подняла ее и поднесла к лицу.
Она еще хранила его запах.
Роб молчал, делая вид, что выбирает другой батончик.
— Если это Дэвис, я должна показать ему, что не намерена быть жертвой.
— Жертвой может оказаться кто угодно, тем более для такого, как Дэвис.
— Это я понимаю, черт побери! Но речь идет о его отношении. Кем он меня считает? Если я ударюсь в бега, зажмурюсь, сделаю вид, что его нет, или буду скулить и хныкать, я — жертва. — Как Барнс Бровард, добавила она про себя. — Нет, этого он от меня не дождется. Придется ему относиться ко мне иначе.
Как именно?
Она бездумно уставилась в пространство. Исчезающий запах наволочки, запах человека, которого уже нет, напомнил ей о границе и о том, что может случиться, если она перейдет ее. Или посмеет попробовать.
— Поможешь?
Роб заморгал, забыв про шоколад. Взгляд голубых глаз утратил и дружелюбие, и рассеянность, и сочувствие. Теперь в них плясали ликующие чертики.
— Рискуешь своей задницей, Хоббс!
— Тогда найди мне несколько коробок.
В девять утра, когда наконец появился на своем рабочем месте менеджер по квартирам, она позвонила сообщить, что немедленно съезжает. К двенадцати Они с Робом собрали гигантскую гору мусора. Одежда. Обувь. Бумаги. Всё, чем она больше не собиралась пользоваться. Остальное упаковала. Для этого потребовалось около двадцати коробок.
Она вызвала перевозку. За шесть часов вещи были собраны полностью.
Лайза из "Элизиума" не забыла ее и обрадовалась, услышав, что Алекс собралась арендовать у нее квартиру. Да, она готова предоставить жилье немедленно. Нет проблем. Алекс сказала, что привезет с собой аванс и подпишет все необходимые бумаги.
— Хоббс, хочется думать, ты понимаешь, что делаешь, — заметил Рэнджел, когда она уже вела машину по Гроув в направлении Мидоу. — Представляешь, как отнесется к этому Марковски?
— Я оставила Марковски сообщение на автоответчике. Дала ему мой новый адрес. Видишь ли, люди в отчаянии часто совершают странные поступки, и тот факт, что я не стала прятаться, должен заставить Марковски подумать дважды, прежде чем подозревать меня.
— Он будет рыться в твоем мусоре.
— Пускай. Мы оставили ему десять мешков. — Алекс повернула руль, посигналила юному панку с плеером, который в наушниках пилил прямо на красный свет, и заехала на стоянку. — Там один мусор, Роб. Ему не удастся ничего мне инкриминировать, потому что инкриминировать нечего!
— Тебе виднее. Думаю, он начнет тебя мучить — хотя бы для того, чтобы посмотреть, как ты потеешь. А куда это мы приехали?
— В мой банк.
Кассир не расплылся в обычной счастливой улыбке, узнав, что она хочет снять со счета пять тысяч шестьсот восемьдесят семь долларов и закрыть счет. Всем своим видом Алекс давала понять, что в данный момент она меньше всего озабочена прибылью банка. Роб стоял рядом, озадаченный, пока Алекс расписывалась в соответствующих бумагах и получала деньги — наличными. Нет, никаких чеков, спасибо.
— Черт побери, ты понимаешь, что делаешь?
Алекс, занятая размещением денег в сумочке, не ответила.
Когда они приехали к "Элизиуму", машина с грузчиками уже ждала у ворот. Она подписала договор с Лайзой, терпеливо выслушала обычную чушь насчет правил поведения для жильцов и требований к домашним животным. Вынесла взгляды Роба Рэнджела и Лайзы, оценивающих друг друга, и наконец получила ключи. Оставив Роба присматривать за грузчиками, она поднялась наверх и постучала в дверь одной из квартир, окна которой выходили в сторону бассейна.
Тишина. Его нет дома.
— Ну? — поинтересовался Роб, когда она вернулась. — Чем мы занимаемся?
— Стараемся не стать жертвами, — ответила Алекс, оглядывая окружающий беспорядок. Грузчики, здоровые, крепкие парни, для которых перенести двадцать картонных коробок — раз плюнуть, почти закончили свою работу. — Если Габриэль Дэвис хочет следить за мной, я буду следить за ним.
Из "Дневников Габриэля Дэвиса".
КОМУ: Детективу Энтони Липаски
ОТ КОГО: От Габриэля Дэвиса
ДАТА: 14 апреля 1987
ТЕМА: Осмотр места преступления
По вашему запросу прилагаю дословную расшифровку записи с моего магнитофона, сделанную на месте преступления по адресу Ройал-Парк-роуд, 1284, 12 апреля.
Запись начинается.
Липаски: Кто-то ей знакомый. Дверь не взломана. Почтальон нашел ее открытой и распахнутой.
Дэвис: Что о почтальоне?
Липаски: Ничего. Мы его проверили. Могу вызвать его в город, если хочешь поговорить с ним, но он даже внутрь не заходил, только прикрыл дверь.
Дэвис: Это дом полицейского, верно?
Липаски: Полисмена Джорджа Салерно.
Дэвис: Ясно. Свет в квартире был включен?
Липаски: Да.
Дэвис: Значит, он включил. День был ясным. Она открыла ставни. Но ему нужно было больше света.
Липаски: Похоже, ты прав.
Дэвис: Следы крови начинаются здесь, в шести футах от двери.
Липаски: Он выстрелил ей в спину, когда она повернулась и бросилась бежать. Вероятно, здесь, у начала лестницы, выстрелил еще раз.
Дэвис: Она еще была на ногах, когда он в нее попал. Поднималась по лестнице?
Липаски: Да. Видишь следы на стене, где она упала?
Дэвис: Отпечатки пальцев.
Липаски: Цеплялась за стену, пыталась подняться. Не прикасайся к перилам.
Дэвис: Следы крови ведут наверх, до площадки.
Липаски: Ползла. Видимо, на площадке он выстрелил в нее еще раз.
Дэвис: На верхних ступеньках не так много крови.
Липаски: Видимо, почти вся кровь вытекла, пока она поднималась наверх. Выше этой ступеньки — ничего.
Дэвис: Здесь она остановилась. (Пауза.) Еще два ранения в голову.
Липаски: М-м-м…
Дэвис: Интересно, зачем в глаза?
Липаски: Думаю, ей уже было все равно. Идешь?
Дэвис: Скорее всего она уже была мертва к тому моменту.
Липаски: Да, хотелось бы так думать. Здесь — ничего. Досюда она не добралась. Ясно. Теперь в коридор.
Дэвис: Сильный запах мочи.
Липаски: Дети. Слева детская комната.
Дэвис: Один выстрел.
Липаски: Боже, очень надеюсь. Насколько я могу судить, младенца даже не тронул. Возможно, она спала.
Дэвис: Нет.
Липаски: Не говори так. Мы знаем, что он пробыл здесь как минимум пару минут, потому что сделал это.
Дэвис: Интересно.
Липаски: Ладно. Следующая дверь. Двое мальчиков.
Дэвис: Запах мочи идет отсюда.
Липаски: Меня это не удивляет. Старшему было около двенадцати, младшему — пять.
Дэвис: Значит, женщину и малышку пристрелил, а этих — нет. Почему?
Липаски: К женщинам он добрее. Смотри, что это?
