– Моя самая большая. – Уголки губ Мари-Ив Рошон напряглись, и она слегка приподняла подбородок. Даже в такой убогости ей было чем гордиться. – Другие квартиры полуразрушены. В некоторых нет ни кухни, ни туалета.
– В данный момент Сен-Жак находится здесь?
Рошон пожала плечами.
Шарбонно закрыл блокнот.
– Мы должны побеседовать с ним. Пойдемте с нами.
– Я? – удивилась она.
– Нам непременно нужно попасть в его квартиру. При этом, возможно, потребуется ваша помощь.
Наклонившись вперед и положив руки на бедра, женщина округлила глаза. Ее ноздри задрожали.
– Я не могу этого сделать. Вторгаться в чужую личную жизнь никто не имеет права. У вас ведь нет ордера.
Шарбонно пристально уставился на нее. Клодель громко вздохнул, как будто от усталости или разочарования. Я проследила за каплей воды, стекавшей по стенке бутылки из-под пепси в небольшую лужицу на дне. Некоторое время никто не двигался и не произносил ни звука.
– Ладно, ладно! Но я ни за что не отвечаю!
Несколькими диагональными рывками Рошон перенесла центр тяжести своего тела на край стула, с трудом поднялась на ноги, прошла к письменному столу у противоположной стены, порылась в нем, достала ключ, проверила прикрепленный к ушку ярлык и удовлетворенно протянула его Шарбонно.
– Спасибо, мадам. Будем счастливы в любой момент оказать вам помощь.
Когда мы повернулись, намереваясь уйти, любопытство Рошон достигло предела.
– Эй! А что этот парень натворил?
– Мы непременно вернем вам ключ, – сказал Клодель.
Мы опять почувствовали устремленный нам в спину жгучий взгляд.
* * *
Коридор соседнего подъезда выглядел практически так же, как и тот, в котором мы только что побывали. Слева и справа квартирные двери, впереди крутая лестница, ведущая на верхний этаж. Шестая квартира была первой слева. В здании властвовали духота и устрашающая тишина.
Шарбонно встал слева, мы с Клоделем справа. Пиджаки обоих детективов были расстегнуты, правая ладонь Клоделя инстинктивно легла на рукоятку его триста пятьдесят седьмого. Он постучал в дверь. Никто не отозвался. Вторая попытка закончилась тем же.
Шарбонно и Клодель переглянулись, Клодель, сжав губы, кивнул. Шарбонно вставил ключ в замочную скважину, повернул его и распахнул дверь. Мы напряженно вслушались в тишину, наблюдая за кружащими в воздухе пылинками.
– Сен-Жак?
Ни звука в ответ.
– Мсье Сен-Жак?
Опять ни звука.
Шарбонно поднял ладонь. Я подождала, пока оба детектива войдут, и проследовала за ними. Мое сердце бешено колотилось.
В комнате практически не было мебели. В левом дальнем углу располагалась импровизированная ванная, отделенная розовой занавеской, свешивавшейся с полукруглой рейки. Из-под занавески выглядывало основание комода и какие-то трубы, по-видимому, подходившие к раковине. Трубы покрывали ржавчина и зеленая слизь – царство каких-то живых организмов. Справа от ванной у задней стены располагался стол, на нем плитка, несколько пластмассовых бокалов и набор посуды.
У левой стены напротив ванной стояла незаправленная кровать, у правой – стол со столешницей из куска фанеры. Роль ножек выполняла пара пильных козел со штампами "Собственность города Монреаль". На столе книги и газеты. Над ними на стене пестрела мозаика из карт, фотографий и газетных вырезок. На полу внизу лежал складной стул с металлическими ножками. Единственное окно, точно такое же, как в квартире мадам Рошон, располагалось с правой стороны от парадной двери. Из дырки в потолке торчали две лампочки.
– Чудное местечко, – сказал Шарбонно.
– Потрясающее.
Клодель прошел к умывальному отсеку, достал из кармана ручку и осторожно отодвинул ею занавеску.
– Министерство обороны, возможно, нашло бы здесь что-нибудь ценное для создания биологического оружия.
Он убрал ручку и прошел к столу с книгами.
Шарбонно забросил упавший на пол край одеяла на кровать носком ботинка.
Я осмотрела кухонные принадлежности. Два пивных стакана с надписью "Экспос". Кастрюля с помятыми боками, инкрустированная следами от пригоревших макарон. Кусок засохшего сыра в красной жиже непонятного состава на дне грязной миски. Кружка из ресторанчика "Бургер Кинг". Несколько пакетиков с солеными крекерами.
Когда я наклонилась к плитке, в моих жилах застыла кровь. От плитки исходило тепло. Я резко повернулась к Шарбонно.
– Он здесь!
Мои слова пронзили воздух в тот самый миг, когда в правом углу комнаты распахнулась дверь, прижимая Клоде-ля к стене. К выходу рванул человек, я услышала его тяжелое прерывистое дыхание.
В какое-то мгновение он поднял голову, и на считанные доли секунды взгляд его темных бесстрастных глаз, блестевших из-под края оранжевой кепки, встретился с моим взглядом. Мне показалось, что на меня посмотрел напуганный зверь. Человек скрылся за входной дверью.
Клодель рывком достал пистолет и выскочил вслед за ним. Шарбонно последовал его примеру. Ни секунды не медля, я тоже подключилась к погоне.
Когда я выбежала на улицу, меня ослепил солнечный свет. Я прищурилась и глянула вправо и влево, ища глазами Шарбонно и Клоделя. Парад закончился, и с Шербрука валил народ. Я заметила Клоделя, плечами расталкивающего потных людей. Его лицо было красным и перекошенным. Шарбонно следовал за ним, держа в вытянутой перед собой руке значок полицейского и словно пробивая им себе, как долотом, путь.
Но никто не понимал, что происходит нечто необычное. На плечах какого-то парня ехала упитанная блондинка, покачиваясь и подняв вверх руку с бутылкой "Молсона". Пьяный храбрец, обернувшийся квебекским флагом, словно супермен в накидке, висел на фонарном столбе, обращаясь к соотечественникам словами патриотической песни: "Квебек для квебекцев!" Я заметила, что голоса звучат более резко, чем прежде.
Забравшись на бетонный блок, я поднялась на цыпочки и оглядела толпу сверху. Но Сен-Жака, если это вообще был Сен-Жак, нигде не увидела. Сориентировавшись в хорошо знакомом районе, этот парень сумел уйти от нас.
Один из офицеров, приехавший нам помочь, сообщил что-то по рации и тоже бросился в погоню. Наверняка он вызвал подкрепление, но я сомневалась, что патрульные машины смогут быстро приехать, – город был запружен людьми. К первому офицеру присоединился напарник, побежав вслед за Клоделем и Шарбонно в сторону Сен-Катрин.
Неожиданно мой взгляд упал на оранжевую бейсбольную кепку в толпе, впереди Клоделя. Тот не мог ее видеть из-за обилия людей, поэтому свернул на Сен-Катрин, на восток. Сен-Жак направлялся на запад. Как только я его заметила, тут же потеряла из вида. Я замахала руками, тщетно пытаясь привлечь к себе внимание. Но ни Клодель, ни полицейские из патрульной машины все равно не увидели бы меня.
Не долго думая я соскочила с блока и нырнула в толпу. Люди, среди которых я очутилась, источали запах пота, солнцезащитных лосьонов и несвежего пива – некий человеческий смог. Наклонив голову, я помчалась за Сен-Жаком, забыв о привычной вежливости и целеустремленно пробивая себе путь. Жетона, объясняющего мою грубость, у меня не было, поэтому я расталкивала людей, стараясь просто не смотреть им в глаза. Многие воспринимали меня с юмором, а кто-то сыпал в спину ругательства, не забывая упомянуть мою половую принадлежность.
Я уже подбегала к Сен-Катрин, когда чья-то здоровенная лапа, размером с руку чемпиона по большому теннису, схватила меня сзади за горло. Мой хвостик резко прыгнул вниз, подбородок устремился вверх, а в шее что-то щелкнуло. Человек прижал меня к своей груди, и в нос мне ударил отвратный запах пота. К уху приблизилось его лицо, и меня обволокло густым облаком вони – смеси ароматов кислого вина, сигарет и чипсов.
– Эй, красавица, ты хоть знаешь, кого толкнула?
Я ничего не ответила, и человек, придя в еще большую ярость, убрал руку с моего горла, вцепился мне в плечи, с силой меня тряхнул и отпустил. Я врезалась в какую-то женщину в коротких шортах и туфлях на шпильке. Она заверещала, и люди, окружавшие нас, мгновенно расступились. Я подалась назад, пытаясь восстановить равновесие, но у меня ничего не получилось, и я повалилась на землю, сильно ударившись о чье-то колено.
Соприкоснувшись с землей, я проехала немного вперед, инстинктивно закрывая руками голову. Кровь бешено пульсировала у меня в ушах. Я чувствовала, что в правую часть моего лица впились мелкие камни, что на щеке и на лбу у меня содрана кожа. Желая подняться, я оперлась пальцами об асфальт, и в этот момент чья-то нога в тяжелом ботинке на них наступила с правой стороны. Я ничего не видела, кроме коленей, лодыжек и ступней проходящей надо мной толпы. Меня, по-видимому, замечали, лишь когда заносили надо мной ногу.
Я перекатилась на бок, делая еще одну попытку подняться на руках и коленях. Неумышленные удары прохожих не давали мне возможности выпрямиться. Никто не останавливался, чтобы оградить меня от толпы, чтобы помочь.
