– Взгляните. Вы знаете этого человека?
Халеви перевернул снимок, нервно вцепился пальцами в его нижний край и наклонился. Он усердно старался произвести впечатление человека, желающего оказать помощь. Многие владельцы депанеров торгуют в своих магазинах контрабандными сигаретами и другими товарами. Визиты полиции для них примерно то же самое, что налоговая проверка.
– По-моему, узнать человека по этой копии довольно сложно. Снимок сделан видеокамерой. А что натворил этот парень?
Халеви разговаривал по-английски с монотонной интонацией северного индийца.
– Вы о нем что-нибудь знаете? – спросил Шарбонно, игнорируя вопросы.
Халеви пожал плечами:
– Я практически не общаюсь с покупателями на отвлеченные темы. И потом, фотография слишком плохого качества. Лица человека почти не видно.
Он удобнее уселся на табуретке, немного расслабляясь. Теперь, когда выяснилось, что интересуются вовсе не им, что дело, с которым к нему пожаловали, касается конфискованной полицией видеокамеры, его поведение заметно изменилось.
– Он проживает где-то поблизости?
– Я ведь вам сказал, что не знаю.
– Посмотрите на фото повнимательнее и подумайте, не напоминает ли вам кого-то хотя бы отдаленно этот человек.
Халеви уставился на фотографию.
– Возможно, возможно. Впрочем, не уверен. Изображение слишком уж размазанное. С удовольствием помог бы вам, но... Одного человека он мне напоминает, хотя...
Шарбонно смотрел на него пристально, размышляя, очевидно, о том же, о чем и я: действительно ли Халеви желает оказать нам помощь или все же что-то скрывает?
– Кого он вам напоминает?
– Одного покупателя. Но я... я с ним не знаком.
– Чем занимается этот ваш покупатель? Хотя бы примерно вы знаете?
Халеви покачал головой.
– Этот парень приходит к вам в какое-то определенное время суток? С какой стороны? Что он у вас покупает? Во что одет? – Клодель начинал терять терпение.
– Я сказал вам, что не вожу дружбу с покупателями, ни о чем у них не спрашиваю, не обращаю внимания на их одежду. Я продаю продукты. А ночью ухожу домой. Лицо этого человека похоже на лица многих других людей. Они приходят ко мне и уходят.
– До которого часа работает ваш магазин?
– До двух.
– Он приходит к вам ночью?
– Возможно.
Шарбонно делал пометки в блокноте с кожаной обложкой. До настоящего момента он записывал не много.
– Вы работали здесь вчера во второй половине дня?
Халеви кивнул.
– Народу было много, наверное, все думали, что сегодня у меня выходной.
– Вы видели вчера этого парня?
Халеви еще раз рассмотрел фотографию, провел обеими руками по голове, отчаянно почесал затылок, с шумом вздохнул и беспомощно развел руками.
Шарбонно положил снимок в блокнот, захлопнул его, достал визитку и опустил ее на прилавок.
– Спасибо, что уделили нам время, мистер Халеви. Если что-нибудь вам все же удастся вспомнить, позвоните по этому номеру.
– Конечно, конечно, – пробормотал Халеви, и его лицо впервые с того момента, как он увидел жетон, просветлело. – Непременно позвоню.
– Конечно, конечно, – произнес Клодель, когда мы вышли на улицу. – Позвонит эта жаба, как же! Только после того, как мать Тереза поимеет Саддама Хусейна!
– Что ты хочешь от владельца депанера? – сказал Шарбонно. – У него вместо мозгов кетчуп.
Мы перешли дорогу, приближаясь к машине, и я обернулась. Чудаки сидели на прежних местах у двери. Создавалось впечатление, что они постоянно здесь находятся, как каменные собаки у буддистского храма.
– Дайте мне, пожалуйста, фотографию, – обратилась я к Шарбонно. – На одну минуту.
Он изумленно округлил глаза, но фото протянул. Клодель раскрыл дверцу машины, и на меня, как из плавильной печи, пахнуло нагревшимся воздухом. Облокотившись на нее, он приготовился наблюдать за мной.
Я подошла к старику, сидевшему справа. На нем были выцветшие шорты, безрукавка, носки и полуботинки. Белые костлявые ноги покрывала паутина варикозных вен. По плотно сжатым губам было видно, что зубов у него нет. Из уголка рта торчит сигарета. Он глазел на меня с нескрываемым любопытством.
– Bonjour, – сказала я.
– Привет, – ответил старик, чуть склоняясь вперед, чтобы отлепить пропотевшую спину от пересеченной трещиной виниловой спинки стула.
Не знаю, почему он ответил по-английски, – может, слышал нашу беседу с Халеви, а может, угадал по моему акценту, что французский для меня не родной язык.
– Жарко сегодня.
– Я видывал жару и посильнее.
Когда старик говорил, сигарета в его рту подпрыгивала вверх.
– Вы в этом районе живете?
Старик махнул сухопарой рукой в сторону Сен-Лорана.
– Могу я кое о чем у вас спросить?
Он закинул ногу на ногу и кивнул.
Я протянула ему фотографию.
– Вы когда-нибудь видели этого человека?
Взяв фотографию левой рукой и прикрыв ее от солнца правой, старик отдалил ее от себя на максимальное расстояние и принялся разглядывать. Перед его глазами плавало облако сигаретного дыма. Я перевела взгляд на кошку с рыжими пятнами, выскользнувшую из-за его стула, прошедшую вдоль здания и исчезнувшую за углом. Старик смотрел на фотографию так долго, что я уже подумала, он забылся.
Со второго стула с приглушенным ворчанием поднялся другой чудак. По-видимому, его кожа когда-то была светлой, но сейчас выглядела так, будто ее обладатель просидел на этом месте сто двадцать лет кряду. Поправив сначала подтяжки, потом ремень, удерживавшие рабочие штаны, он шаркающей походкой приблизился к нам, склонился к плечу сидящего старика, прищурил глаза и тоже уставился на фотографию. Наконец беззубый вернул мне фото.
– Родная мамаша этого парня не узнала бы его, покажи ей эту дерьмовую картинку.
Второй чудак оказался более сговорчивым.
– Этот человек живет где-то там, – сказал он, указывая пожелтевшим пальцем на убогий многоквартирный дом из кирпича.
Вероятно, у него тоже не было зуба или нескольких зубов, его челюсть, когда он говорил, почти касалась носа. Я с трудом разобрала слова. Чтобы удостовериться, что я все правильно поняла, я указала на фотографию, потом на дом. Чудак кивнул.
– Часто вы его видите?
– М-м...
Он вскинул брови, приподнял плечи, выпятил нижнюю губу и сделал жест руками, означающий "можно сказать, что часто": повернул ладони вверх, потом вниз, потом опять вверх.
Второй чудак покачал головой и с отвращением фыркнул.
Я махнула Шарбонно и Клоделю, подзывая их, и, когда они приблизились, рассказала, что смогла выяснить. Клодель посмотрел на меня так, будто я назойливо жужжащая оса, внешний раздражитель, с которым остается только смириться. Я с вызовом взглянула ему прямо в глаза. Опросить чудаков должны были они с Шарбонно, он не мог не сознавать этого.
Шарбонно без слов повернулся к парочке и заговорил. Мы с Клоделем слушали, не вмешиваясь. Тот человек, что был в подтяжках, тараторил так быстро и так непонятно – растягивая гласные и глотая окончания слов, – что я практически не понимала смысла фраз и внимательно следила за его жестами, которые были гораздо более информативными. Он утверждал, что парень с фотографии живет в конце квартала. Старик с варикозными венами на ногах возражал ему.
В конце концов Клодель повернулся к нам и кивнул в сторону машины. Мы зашагали к ней, пересекая дорогу. Я ясно ощущала на себе задней частью шеи жгучие взгляды двух пар слезящихся глаз.
Прислонившись к "шеви", Шарбонно достал сигарету, взял ее в рот и зажег. Он был сильно напряжен, как пружина ловушки, и с минуту молчал, по всей вероятности, переваривая то, что услышал от чудаков. Потом заговорил, едва шевеля вытянувшимися в тонкую линию губами:
– Каковы ваши соображения?
– Похоже, они проводят здесь немало времени, – произнесла я.
По моей спине под футболкой пробежала сверху вниз струйка пота.
– По-моему, у обоих этих типов не все в порядке с головой, – пробормотал Клодель.
– Не исключено, что они и вправду видели ублюдка, – проговорил Шарбонно, делая глубокий вдох и средним пальцем стряхивая с сигареты пепел.
– Ничего особенного мы от них так и не узнали, – произнес Клодель.
– Да, – ответил Шарбонно. – Фотография действительно слишком плохого качества. И потом, твари, подобные этой, всегда стараются выглядеть неприметно.
– Но второй дедуся определенно его узнал, – вставила я.
– Определенно подобные дедуси знают только одно: где располагаются винные магазины. – Клодель усмехнулся.
Шарбонно сделал последнюю затяжку, бросил окурок на землю и затушил его носком ноги.
– Можно долго гадать, правду они сказали или нет. Лучше всего взять и проверить, там ли живет эта сволочь. Если мы его найдем, я не знаю, что с ним сделаю.
Клодель пожал плечами:
– Что ж, давай проверим. Но сначала подстрахуемся: я позвоню и скажу, чтоб прислали подкрепление.
