ТЕПЕРЬ УЖЕ СКОРО
Я заранее уложил в рюкзак все необходимое и был готов в любую минуту выскочить из дому. Все, что мне требовалось, — веревку или куски ткани для Кей — я нашел в мусорном баке самого демона: это оказались старые занавески, выброшенные после того, как они купили новые на Рождество. Я незаметно вытащил одну, отнес к себе во двор, разорвал на длинные полосы и засунул в рюкзак. Не знаю, можно ли снять отпечатки пальцев с занавески, но на всякий случай я это сделал в перчатках.
Демон проснулся вскоре после возвращения Кей, и не прошло и часа, как он пришел в сильное возбуждение. Я видел, как он медленно вышагивает по комнате мимо окон, прихрамывая, время от времени останавливаясь и хватаясь за грудь. Другой рукой он, чтобы не упасть, держался за спинку дивана, на лице застыла гримаса боли. Долго он продержаться не мог.
На небе собирались тучи, и в сгустившихся сумерках звезд не было видно. Через несколько часов, когда демон дойдет до грани, он, пошатываясь, подойдет к машине и уедет в поисках очередной жертвы.
А мне пора встретиться с моей.
Я был в полной готовности: оделся во все темное и теплое, натянул маску и перчатки, чтобы не оставлять отпечатков. Нацепил рюкзак и тихо выскользнул на улицу. Мама уже спала, и я надеялся, что спали все в городе. Хотел было проскользнуть во двор демона задами, чтобы меня никто не заметил, но так я рисковал оставить следы на снегу. Лучше пробежать по расчищенной улице. Я всегда был очень осторожен: принимал меры, чтобы меня не увидели и не опознали, но сегодня у меня словно проснулся звериный нюх. Назад пути не было. Я не смогу выкрутиться после того, что собираюсь сделать. Уже у входной двери я в последний раз глянул на улицу, убедился, что она совершенно пуста, и метнулся на другую сторону. Слава богу, уличных фонарей у нас не было.
Оказавшись у дома Кроули, я обежал его сбоку, направляясь к подвалу и на ходу вытаскивая ключ. Внутри было темно — хоть глаз коли, я вошел, закрыл за собой дверь и оказался в полной темноте. Вытащил фонарик из кармана и между коробками и полками пробрался к лестнице. Ряды стеклянных банок отражали лучик фонаря, и, хотя я знал, что передо мной консервированные свекла и персики, мне примерещилось, что в них человеческие органы — почки, сердца, мочевые пузыри и мозги, — выставленные как товары по сниженным ценам на магазинной полке. Достигнув лестницы, я стал двигаться медленнее, считая каждую ступеньку: я знал, что шестая с правой стороны издает громкий скрип, а седьмая — слабый слева. Я осторожно обогнул опасные места и пошел наверх.
Лестница вела в кухню, которая в лунном свете выглядела строгой и бесцветной. Я посмотрел на приемник и увидел, что демон все еще едет по центру города. Ищет жертву, предположил я, возможно, повернул в сторону шоссе в надежде найти кого-нибудь, — может, кто проголосует или попадется запоздалый пешеход. Ну, это уж как ему угодно, главное — пока он в пути.
Я тихо прошел по коридору, выключив фонарик. Теперь я передвигался почти по памяти, вспоминая, что видел во время ремонтных работ в субботу. Демон тогда провел меня по всему дому, и, когда глаза приспособились к темноте, я понял, где нахожусь и куда надо идти. Коридор из кухни вел в дом, и около задней двери начиналась главная лестница, которая, петляя, возвращалась к передней части дома на втором этаже.
Все погрузилось в тишину. Я снова посмотрел на приемник — демон по-прежнему находился в движении — и поднялся наверх. Там подошел ко второй двери справа — спальне хозяев. Медленно, осторожно, опасаясь скрипа, открыл дверь, но смазанные петли не произвели ни звука. Я улыбнулся, довольный своей предусмотрительностью. В комнате было темно: слабый свет шел только от электронных часов радиоприемника, стоявшего на старинном туалетном столике. Миссис Кроули, маленькая и хрупкая, спала. Даже несмотря на тяжелое одеяло, она казалась крохотной, словно жизненные силы покинули ее на время сна, а тело сжалось. Если бы не дыхание, я бы решил, что она мертва.
Вот в эту миниатюрную женщину и был влюблен демон. Так сильно, что был готов пойти на что угодно, лишь бы остаться с ней. Я снял рюкзак, положил на пол, перевел дух и включил свет.
Она не проснулась.
Я стал осматривать туалетный столик. Очки, шкатулки с драгоценностями — все это мне не нужно. Наконец я нашел его — сотовый телефон миссис Кроули. Я раскрыл его, вернулся к двери и начал фотографировать: щелчок, сохранение, шаг вперед, щелчок, сохранение, шаг вперед, щелчок, сохранение, шаг вперед, — с каждым разом подходя к кровати все ближе и ближе. Когда я отправлю эти фотографии, они произведут сильное впечатление. Я подошел совсем близко, делая последний снимок — ее лицо максимально крупным планом. Фотография получилась уродливой и пугающей. Можно было переходить к следующему этапу.
Я сложил телефон — фотографии были надежно сохранены в его памяти, медленно прошел в изножье кровати, остановился над миссис Кроули и задумался. Нет, я не мог это сделать — никак не мог. Монстр однажды уже вырвался на свободу, напугав маму и упившись ее страхом как живительной влагой. Если я сделаю этот последний шаг, следуя моему плану, я словно распахну перед ним двери. Мне не удастся справиться с темными инстинктами, и ничто его уже не остановит — он пойдет вразнос, сметет все на своем пути, и ничто не сможет его остановить. Нет, на это я пойти не мог.
Но был должен. Знал, что должен. Я зашел слишком далеко, чтобы пойти на попятную. И если сейчас остановлюсь — подпишу смертный приговор какому-то человеку, тому, кого найдет Кроули. Он погибнет, потому что я не смог остановить убийцу. А если я не сделаю этого сегодня, то не сделаю никогда и Кроули будет убивать снова, и снова, и снова, пока не убьет всех. Я должен решиться. И немедленно.
Набрав в грудь побольше воздуха, я стащил наволочку с подушки мистера Кроули и поднес ее к голове Кей. Помедлил секунду, пока монстр бушевал внутри, просил, умолял, требовал, чтобы я сделал это. Но ведь монстр для таких вещей и существовал. Для этого я и выпустил его на свободу — чтобы совершить то, что сам я сделать не в силах. Еще несколько мгновений я смотрел на Кей, потом молча попросил у нее прощения и выпустил монстра. Мои руки развернули наволочку и набросили ее на голову пожилой женщины.
Она зашевелилась, но у меня было достаточно времени, чтобы натянуть наволочку по самую шею. Миссис Кроули что-то пробормотала, еще не до конца проснувшись, и попыталась меня оттолкнуть. Сил у нее почти не было. Я протянул руку, отключил радиоприемник с часами и ударил ее по уху. Миссис Кроули издала сдавленный крик, перешедший в стон, и приподнялась на кровати. Я ударил снова — радиоприемник словно вдавился в наволочку, — затем, когда она продолжила сопротивляться, ударил в третий раз. Я не собирался ее бить, но этого слабого сопротивления хватило, чтобы подтолкнуть меня к действиям. Я хотел, чтобы она отключилась, и это всегда казалось таким легким делом в кино (короткий удар — и готово), но мне приходилось снова и снова бить ее по голове. Наконец она застыла, вытянувшись на полу в неестественной позе. Я стоял над ней, хватая ртом воздух.
Мне очень хотелось ее прикончить, услышать, как хрустнут лицевые кости, я жаждал ощущать, что жертва полностью в моей власти. Я навис над ней, но в последний момент схватился за край кровати и оттолкнулся, заставляя себя отвернуться.
Она моя!
Нет. Маска душила меня, как наволочка — Кей. Я сорвал ее, судорожно дыша, стараясь взять себя в руки. Снова склонился над Кей, но пришлось податься назад, оттолкнувшись от стены. Ощущение было такое, будто я играю в одну из видеоигр Макса, пытаюсь обнаружить неизвестные мне кнопки управления и вижу, как мое «я» на мониторе беспомощно носится кругами. Монстр снова зарычал, и я ударил себя в висок, ощутил резкую боль в костяшках пальцев и глухое гудение в голове. Упал на колени, тяжело дыша, глаза заволокло пеленой. Я пылал от желания снова ударить ее, а монстр смеялся внутри меня. Я не мог остановиться и снова поднял приемник.
Рука застыла в воздухе, костяшки пальцев, сжимающих приемник, побелели, и тут я вспомнил доктора Неблина. Он смог бы отговорить меня от этого. Мысли мои путались, но я знал, что, свяжись с ним сейчас, я мог бы спасти две жизни: свою и Кей. Я не думал о последствиях, об уликах, которые оставлю, о признании, которое собирался сделать. Я просто скорчился на полу, достал визитку, которую дал мне Неблин, и набрал его домашний номер.
Он ответил только на седьмой звонок.
— Слушаю, — ответил усталый и раздраженный голос, — наверное, я его разбудил. — Кто это?
— Я не могу остановиться.
Доктор задумался на мгновение:
— Не можете… Джон, это ты?
Неблин почти мгновенно проснулся, словно мой голос, когда он его узнал, что-то включил в его мозгу.
— Он на свободе, — прошептал я, — и я не могу загнать его назад. Мы все умрем.
