Кембриджской сыскной полиции удается выяснить все, кроме одной существенной детали — кто же убийца. Они устанавливают, что в вечер, предшествовавший смерти, Шарлотта была на домашней вечеринке и что ее видели там без четверти три. Никто не помнит, когда она ушла, не говоря уже о том, ушла ли она с кем-то. К этой стадии вечера мало кто вообще что-либо помнил.
По всей видимости, Шарлотта решила вернуться в колледж пешком, но до места так и не дошла. При этом ее не ограбили и не пытались изнасиловать. Отпечатков пальцев на шее не осталось, что неудивительно. В Восточной Англии зимой температура опускается ниже нуля, и мало кто вышел бы из дома без перчаток. В деле об убийстве нет ни улик, ни мотива.
Парадные ворота Клэр-колледжа находятся рядом с Королевской часовней, в конце тупика. Сейчас этот тупик осаждают съемочные бригады телевидения, фотографы и репортеры всех мастей. Неулыбчивым привратникам, не допускающим всю эту свору на территорию колледжа, порой приходится покидать свой пост, чтобы протащить наиболее робких студентов сквозь заграждение из камер, микрофонов и ноутбуков. Офицер, ведущий расследование, детектив-инспектор Дерек Хокинс, появляется на фоне сложенной из песчаника стены и черных металлических ворот трижды в день, но каждый раз лишь для того, чтобы, используя всякого рода эвфемизмы, замаскировать тот прискорбный факт, что полиция так ничего и не накопала.
Отец Шарлотты, Ричард, в прошлом году выручивший двадцать миллионов фунтов на продаже своего бизнеса по торговле коврами, объявляет награду в тридцать тысяч за любые сведения, которые помогут найти убийцу. На вопрос одного из репортеров относительно того, уж не вообразил ли он, будто за деньги можно купить его дочери жизнь, следует ответ: «Нет, но за них можно купить справедливость, а это почти одно и то же».
Увы, похоже, купить нельзя ни того ни другого. По мере того как проходят тягучие, тоскливые дни, перспективы найти убийцу Шарлотты начинают таять, как утренний туман на реке Кем. Кембридж возвращается к обычному образу жизни — он не может слишком долго скорбеть вместе с Логанами и друзьями Шарлотты.
Ред был знаком с Шарлоттой, хотя не уверен, что помнит, где и как с ней впервые повстречался. Он из другого колледжа, специализируется в иной области. Ему жаль семью девушки, и он негодует на человека, который лишил ее жизни. Но ее смерть не переворачивает его жизнь вверх тормашками.
До тех пор, пока неделю спустя он не узнает, кто ее убил.
К тому времени, когда Ред возвращается в Скотланд-Ярд, переданные по факсу показания Стивена Каннингэма и Джеральда Глэйзера уже лежат у него на столе. Он быстро их просматривает и ничуть не удивляется, не обнаружив ничего из ряда вон выходящего. Для офицеров, которые снимали у них показания, убийство Каннингэма было всего лишь одним из происшествий, в связи с которым требуется выполнить определенную работу, после чего о нем можно забыть. А вот для Стивена Каннингэма и Джеральда Глэйзера это травма, которая останется с ними на всю жизнь.
Заложив руки за голову, Ред смотрит на стены. Его глаза бегают по развешанным по стенам кабинета, заключенным в рамки газетным статьям. Большая вырезка из «Дейли телеграф» с чуть расфокусированным, но выполненным крупным планом портретом Реда (вид у него задумчивый) занимает почетное место позади его письменного стола. Все это служит напоминанием о его успехах, о раскрытых с его участием преступлениях. Своего род культ личности, в связи с каковым некоторые его коллеги морщат носы. Никаких свидетельств его неудач на виду нет. Такие статьи он хранит в запертом на ключ ящике письменного стола, в папке без номера и надписи. Спросите его о них, и он наверняка сделает вид, будто забыл, куда их засунул, но это неправда. Ред прекрасно помнит каждое относящееся к нему слово, написанное или публично произнесенное, однако показывать и держать перед глазами предпочитает лишь материалы, представляющие его в выгодном свете. Кем-то вроде Брюса Уэйна, Готэм-сити[1] для которого служит Лондон.
На часах сейчас десять пятнадцать утра. Три часа прошло с тех пор, как он встал. За это время он получил два убийства. И один результат — головную боль.
Предварительные отчеты по вскрытию обоих тел будут готовы к ленчу. К этому времени Реду необходимо собрать команду. Дело как раз по нему, так что Ред имеет возможность попросить — и получить! — карт-бланш на все действия, какие будут признаны необходимыми. Пока он будет получать результаты, начальство не станет мешать ему вести дело так, как он считает нужным.
Но первым делом следует сколотить команду. Большая команда ему не нужна, но и слишком маленькая тоже не годится. Двое — это слишком мало. Только в кино копы, как правило, работают на пару, причем пара эта подбирается из самых не подходящих друг для друга людей, которые в процессе совместной работы притираются, проникаются взаимным уважением и становятся настоящими друзьями. Однако жизнь — это не кино, и в ней два самостоятельных ума, как правило, подобны параллельным прямым, которые никогда не пересекаются. Поэтому ему потребуется как минимум три головы. Троица хороша уже тем, что составляет треугольник, аккуратно соединенный в углах. С другой стороны, тройка число нечетное, и в случае расхождения мнений — двое против одного — кто-то из команды может почувствовать себя вытесненным на задворки.
Вот и получается, что придется остановиться на четверых. Четыре человека — это как раз то, что надо. Один плюс трое. С одним все ясно. Остается вопрос, кем будут остальные трое.
Вопрос не только в том, чтобы подобрать настоящих профессионалов — о других просто не идет речь. И не в том, чтобы найти людей, умеющих работать сообща, хотя это, разумеется, обязательное требование. Реду необходимо, чтобы каждый из выбранных им людей привнес в создаваемую команду что-то свое. Что толку, если каждый явится со светлым пивом, когда он просил белого вина, водки или персикового шнапса. Его люди должны мыслить настолько по-разному, чтобы от соприкосновения их идей летели искры. Вот тогда целое станет чем-то большим, нежели просто сумма отдельных частей.
Ред пробегает рукой по копне рыжих волос, вытягивает перед глазами прядь, рассеянно скатывает ее пальцами, а потом убирает руку и смотрит, как волосы распрямляются. Потом Ред достает блокнот и в алфавитном порядке записывает шесть имен.
Адамсон, Бошам, Клифтон, Причард, Уилкинсон, Уоррен.
Некоторое время он смотрит на список, вертя ручку вокруг среднего пальца.
Результат этого действа следующий: Адамсон и Уилкинсон вычеркнуты, напротив Бошам и Клифтона поставлена галочка, а рядом с Уорреном и Причардом — знак вопроса.
Вычеркнув Адамсона и Уилкинсона, Ред снова выписывает четыре имени. В столбик. Под первыми, Клифтон и Бошам, подводится черта. Под ней записываются Уоррен и Причард, двое, оставшиеся под вопросом.
Клифтон и Бошам определенно подходят. С Клифтоном они работают уже пять лет, и это настоящий спец — такой, что со временем, возможно, станет преемником Реда. Ну а Бошам — лучшая имеющаяся в наличии женщина, а Ред хочет, чтобы в расследовании принимала участие женщина. Причем не из соображений политкорректности, но потому, что расследовать одно из этих дел, не учитывая женскую точку зрения, все равно что держать одну руку привязанной за спиной.
Кроме того, она и Клифтон хорошо ладят. Кое-кому кажется, что слишком хорошо. По управлению давно ходят слухи об их любовной интрижке. Доходили они и до Реда. По его мнению, слухи, скорее всего, верны, но ему нет до этого дела. Клифтон симпатичный малый, она привлекательная девушка — друг для друга вполне подходят. Охота им трахаться на манер кроликов, так и флаг им в руки.
Решено — любовники Клифтон с Бошам или нет, они в деле участвуют. С ними все ясно. Осталось разобраться с Уорреном и Причардом. А точнее, предпочесть одного из этих двоих.
Причард обладает несомненными способностями, но вот опыта у него маловато. Он умен, энергичен, работает с энтузиазмом и не пасует перед трудностями — это плюс. Минус в том, что парнишка слишком уж смахивает на Клифтона и Бошам. А значит, не исключено, станет дублировать в работе и сильные их стороны, и недостатки.
Что касается Уоррена… Что ж, это полицейский старой школы, сорока с небольшим, получил закалку в спальных районах Манчестера и привык иметь дело с наркоторговцами и шальными подростками, ищущими приключений на свои задницы. С другой стороны, есть у него не слишком приятная привычка при каждом удобном и неудобном случае давать понять, что он еще не такое видел. И опять же, Уоррен может не сработаться с двумя остальными, в первую очередь потому, что он старше каждого из них на десять лет.
Ред лезет в карман, открывает пачку «Мальборо», вынимает сигарету. Это старая, глубоко укоренившаяся привычка — не выкладывать сигареты на стол, а держать пачку в кармане. Откуда она пошла, ему теперь не вспомнить. Недоброхоты шушукаются, будто причиной всему элементарное нежелание делиться с кем-нибудь своим куревом, но они не правы. Тем паче что в последнее время и курящих-то почти не осталось. Люди покупаются на дурацкие страшилки медиков, но уж его-то не проведешь. Ред присутствовал при множестве вскрытий и прекрасно знает, что, если ты живешь в Лондоне, легкие у тебя будут черными вне всякой зависимости от того, куришь ты или нет.
