— Да, конечно. Только в следующий раз не надо быть таким обходительным.
Он ничего не сказал, только подозрительно оглядел ее профессиональным взглядом полицейского. Алекс подозвала официанта и заказала кофе со сливками. Дежа-вю, подумала она, когда они с Липаски одновременно поднесли чашки к губам. Но он хотя бы не копировал ее, добавляя в кофе сливки и сахар.
— Ты говорил, что он звонил тебе каждое утро. Рассказывал, чем занимался, — заговорила Алекс. Липаски кивнул. — А он никогда не упоминал про… коллекционирование детских вещей?
— Например?
— Например, очков, которые были у него в руках. Например, розовой беретки, которую я нашла вчера в номере.
Липаски молча разглядывал свое отражение в черной жидкости.
— Ты видел его реакцию, когда я сказала про очки.
— Видел, — сухо и невыразительно подтвердил Энтони.
Алекс подалась вперед и взяла его за руку. Пальцы его были теплыми, но безжизненными. Рука человека, скончавшегося пару минут назад.
— Он говорил тебе об этом? — повторила Алекс.
Он поднял голову. Серые глаза были абсолютно непроницаемы.
— Нет.
— О чем еще он тебе не говорил?
Он высвободил руку, чтобы взять чашку. Прикусив губу, она следила за ним в надежде увидеть хотя бы тень собственных страхов, собственной злости. Ничего.
— В данный момент, Алекс, я прежде всего хочу спасти ему жизнь. Может, он нашел эти очки. А беретку купил.
— На беретке я нашла светлый волос.
Липаски упрямо покачал головой.
— Что, если…
— Даже не произноси этого. Молчи. Я разберусь позже, обещаю. Но сейчас я не могу идти в двух противоположных направлениях сразу. Он в беде. Я хочу помочь ему. И видит Бог, если после этого мне придется поместить его в психушку, я это сделаю. И ты тоже. Договорились?
— Договорились.
Он протянул руку и погладил ее пальцы. Она пристально рассматривала его, восхищаясь всеми черточками, всеми морщинками, лучистыми глазами, даже выражением постоянной жесткости.
— А как мы?
— Мы? — переспросил Липаски. Сердце ухнуло, хотя ничего иного она и не ожидала. Это всё временно, нашептывал внутренний голос. Как Ролли Истфилд. Как вся твоя дерьмовая жизнь.
Она высвободила руку и взяла меню. Дрожь в пальцах выдавала ее, и Алекс изо всех стиснула пластик, пытаясь среди вычурных французских названий выловить нечто похожее на обычную яичницу с беконом. Широкая, с крепкими пальцами ладонь легла на меню, она подняла голову и встретилась с его улыбкой.
— Мы, — заговорил Липаски своим восхитительным приглушенным голосом, — должны быть вместе. Несмотря ни на что. А ты как думаешь?
Она только разинула рот, не в состоянии издать ни звука.
Его губы скривились в легкой усмешке.
— Прости, что не сказал тебе раньше. Я люблю тебя, Алекс.
— Ты… что?
— Я тебя люблю. — Отпустив меню, он откинулся на спинку стула и взял кофе. — Попробуй яйца по-бенедиктински. Это неплохо.
Она хотела попросить его повторить еще раз, но передумала. Просто сидела и смотрела на него, а его глаза жадно впитывали в себя ее лицо. Это было страшно. Страшно, как Габриэль Дэвис, нависший над нею во мраке, как тот микроскопический клубочек вируса, который бродит в крови Сюзен Истфилд и, не исключено, в ее собственной. Этот краткий тихий момент истины…
Она слишком долго была одна.
— Хорошо. — Единственное слово, которое она смогла выдавить.
Он понимающе кивнул, и она почувствовала, как губы невольно расплываются в улыбке. Это тоже было незнакомо и пугающе, но рискнуть стоило.
Подошел официант. Она заказала яйца по-бенедиктински.
В холле внезапно возникла суета. Появились служащие отеля с бледными лицами, какой-то мужчина в длинном плаще, по виду либо управляющий, либо местный охранник. Алекс отклонилась в сторону, чтобы лучше видеть. Беготня, беспокойство. Какой-то мужчина испуганно звонил по телефону.
— Что-то случилось, — сказала Алекс.
Липаски обернулся и моментально оценил ситуацию.
— Подожди.
Он выскользнул из кресла и ухватил проходившую мимо сотрудницу отеля, сунув ей под нос жетон чикагской полиции. На ее лице мелькнуло непонятное облегчение. Судя по всему, Липаски хватило одной фразы, чтобы понять, что произошло, потому что он отпустил женщину и вернулся за столик. Лицо его не изменилось, но Алекс почувствовала, что он весь напрягся.
— В чем дело?
— Выстрелы. Черт побери, на десятом этаже! Нет, ты сиди здесь и никуда не ходи. Я поднимусь и посмотрю, что там. Гляди по сторонам и не выпускай из виду официанта. Если кто-нибудь попытается тебя утащить, ори как резаная и вались на пол. Она не сможет тебя протащить волоком по всему холлу.
— Она сможет пустить мне пулю в лоб, — заметила Алекс.
— Нет, пока я рядом.
Но в следующий момент его уже не было. Он бежал к лифтам, на удивление энергично для своей комплекции. Алекс и не подозревала, что у него под пиджаком оружие, но сейчас он уже держал в руке внушительных размеров пистолет. Она положила сумку на колени и нащупала револьвер.
Энтони исчез в лифте. Подошел официант, спросил, не желает ли она еще кофе.
— Нет, — сказала Алекс и схватила его за руку. Похоже, он был несколько шокирован такой вольностью. — Послушайте, постойте со мной, ладно? Возникли проблемы, и если кто-то захочет на меня напасть, мне будет нужна помощь.
— Но, мисс… — Алекс мысленно договорила за него окончание фразы: "Мне за это не платят". Запустив руку в сумку, она вынула пять сотенных купюр и не слишком благоразумно выложила их на столик.
У парня расширились глаза.
— Хорошо. Я передумал.
Вокруг Алекс ничего не происходило. Официант маячил рядом. Служащие за стойкой регистрации возбужденно переговаривались. Охранник больше не появлялся.
Липаски исчез. Алекс нервно постукивала ногтем по серебряной вилке, слишком возбужденная, чтобы пить кофе. Официант бросал нервные взгляды на каждого, кто появлялся у входа в кафетерий. Интересно, что он сможет сделать за пятьсот долларов? Даже если начнет беспомощно орать, и то лучше, чем ничего. Отвлечение внимания.
Завтрак совсем остыл. Незаметно появилась полиция. Двое в форме направились к лифту, еще двое — к лестнице. Алекс сидела, положив на стол сжатые в кулаки руки. Официант осторожно отошел на пару шагов в сторону, очевидно, проверить, заметит она или нет.
Через пару секунд после того, как полицейские поехали наверх, звонок известил о прибытии другого лифта. Из него вышла спокойная, уверенная в себе женщина. Она больше не была похожа на телефонистку; на ней были хорошего покроя синий жакет и джинсы. Благодаря хорошему макияжу она выглядела значительно моложе. Волосы слишком интенсивного медного цвета — но в этом мире косметических операций и искусственных превращений кто обращает внимание на крашеные волосы? Алекс следила за ней с изумлением. У нее в сумочке должен лежать пистолет, из которого она только что стреляла. Неужели она убила Дэвиса?
Боже, а вдруг она убила Тони?
От этой мысли Алекс невольно вскочила на ноги. Женщина, внимательно изучавшая обстановку в многолюдном холле, моментально зафиксировала ее взглядом.
Марджори Кассетти улыбнулась. Было что-то нехорошее в ее улыбке.
Алекс, застыв, смотрела, как та пересекает холл и выходит через массивные стеклянные двери.
— Леди! — встревоженно взял её за плечо официант.
— Все в порядке, — откликнулась Алекс и глубоко вздохнула. — Деньги ваши.
Решив, что этой суммы ему вполне достаточно, Алекс метнулась к высокому окну и выглянула наружу. Кассетти нигде не было видно. И тут мимо пронеслась высокая фигура с седой гривой волос. Алекс ринулась к двери, промахнулась мимо массивной медной ручки и врезалась лбом в стекло. Удар был сильным, дверь распахнулась, и она вылетела на улицу. Тяжелая сумка колотила по боку, больная нога почти не слушалась, но она, безнадежно отставая, бежала вслед за Липаски. Он свернул за угол. Судорожно глотая воздух, она прибавила скорости.
