с кусочками гениталий ее дочери.
Прошла в главную спальню. Там был второй душ, и я смыла кровь, мечтая навсегда остаться под горячими чистыми струями. Вытеревшись, убрала окровавленную одежду в сумку, зашла в комнату Дакоты и надела один из ее сарафанов. Он был немного мешковат, но для дела сгодится.
Прежде чем уйти, я отправилась на кухню и открыла дверь — черный ход, смотревший на лес. Убедившись, что вокруг никого, я натянула рукавицы для духовки, чтобы не оставить отпечатков, и била по ручке двери обухом, пока она не разлетелась. Потом несколько раз рубанула по самой двери, имитируя излом. Вернулась к телам и бросила топор в ванну.
Выйдя из дома, я удивилась, что уже вечер. Провозилась с этим так долго. На улице было тихо, лишь двое мальчишек кружили на великах в тупике. Я поставила сумку на пассажирское сиденье и вздохнула от облегчения. Части тела тяжелее, чем думаешь. Сумка, наверное, весила фунтов семьдесят.
Я завела машину и выехала в опускавшуюся ночь.
Было поздно, а мне еще ужин готовить.
Рассовав мясо в холодильник и морозилку, я набрала ванну и занялась ранами. Ногти Дакоты оцарапали мои руки, но крови почти не было. На спине остался синяк от удара об стену. Голова болела из-за ее матери — она залепила мне в висок. Каким бы страшным ни был синяк, я прикрою его волосами. Другие синяки оказались мелкими. Прятать придется только царапины, а для этого у меня были тонкие летние кофточки.
Несмотря на ломоту в теле, я все еще сгорала от возбуждения и, отмокая, играла с дилдо. Вытащила вату и добавила к разлагающемуся члену Дерека кусочки вагины Дакоты и палец ее матери. Они стали сладкими сувенирами и входили в меня так, словно всегда мне принадлежали. Я кончила дважды прежде, чем вышла из ванной и спустилась вниз. Проверила грудь Дакоты, жарившуюся на маленькой сковороде с луком, морковью и бо́льшим количеством масла, чем нужно.
Запищал мобильник. Отец. Он позвонил, как только узнал, что кости Дерека нашли на заднем дворе Блэкли. Я уверила его, что все хорошо и возвращаться необязательно, но теперь он проверял меня чаще.
— Все отлично, — сказала я. — Я была у подруги и теперь готовлю грудку.
— Обожаю твою курочку. Боже, как я скучаю по домашним блюдам. В отеле пятизвездочный ресторан, готовят хорошо, но не так.
Я полила грудь маслом.
— Когда хочешь вернуться?
— Уже скоро. — Это могло означать месяцы или дни. — Думаюлетом мы могли бы съездить в отпуск. Может, на Багамы. Между твоими делами, конечно.
***
Весь округ был в панике, если не весь штат.
Для горожан наша усугубляющаяся трагедия превратилась в маленький фильм... но это был фильм ужасов. Американцы привыкли верить, что серийных убийц можно увидеть в дешевых сериалах, а не на улицах. В новостях их больше не показывали. У нас появились новые страхи: массовые убийцы и террористы-смертники пришли на смену Геду Банди и Ричарду Рамиресу, от которых мы когда-то запирали двери. Но они никуда не делись, и теперь у нашего городка имелся свой собственный маньяк, и, надо сказать, чудовищно жестокий. Из-за ужасающей природы преступления о нем раструбили в Сети. Это было во всех газетах и местных новостях. Конечно, некоторые говорили, что не стоит называть это работой серийного убийцы, учитывая, что двух жертв прикончили одновременно, а других пока не было. Впрочем, зверская жестокость и пропавшие части тел убедили большинство, что во всем виноват сексуальный маньяк или безумец, который ударит снова.
Хозяйка детского сада привезла сестру Дакоты домой после того, как несколько раз тщетно позвонила их матери. Девочка была с ней, когда она нашла трупы. Преступление классифицировали как убийство со взломом, что намекало на случайный выбор жертв, но полиция опросила знакомых семьи, включая друзей Дакоты. Вместо того чтобы что-то заподозрить, когда я в очередной раз появилась в участке, полицейские обращались со мной бережно, учитывая все, через что я прошла. Вопросы были такими же, как и в случае с Дереком, — очень простыми. С кем Дакота могла встречаться? Были ли у нее враги или отвергнутые любовники? Вела ли она себя странно в последнее время? Но по большому счету копы спрашивали о ее матери. Я отвечала со слезами на глазах — кратко и бесполезно. Детективы говорили не только со мной. Брайану, Эми, Бриттани и Таннеру тоже задавали вопросы об исчезновении Дерека и убийстве Дакоты и ее матери. Полицейские видели нас часто, и это заметили не только они.
— Думаешь, нас кто-то преследует? — спросила Эми. — Нашу команду?
— Нет, — сказала я. — Это отдельные случаи.
Летняя ночь была прохладной, и Эми надела футболку с длинными рукавами. В свете ламп, вмонтированных в стенки бассейна, она казалась нереальной, призраком девочки, скончавшейся при подозрительных обстоятельствах. Небо усеивали звезды, сверчки трещали, а мы потихоньку пили вино. Могли бы поплавать, но я не хотела показывать ей царапины и синяки и соврала, что у меня месячные. Боже, как мне хотелось, чтобы это было правдой.
— Многие говорят, что между убийствами есть связь, — сказала Эми. — Что настоящий убийца подставил Симону Блэкли, прикончил Дакоту и ее маму и все еще на свободе.
— Но полиция ничего такого не заявляла.
— Ну... они просто не хотят создавать панику. — Слезы выступили у Эми на глазах, и я удивилась, поняв, что они искренние. — Боже, Ким. Пропали части ее тела. И они так и не нашли всего Дерека.
— Миссис Блэкли неглубоко его закопала. Наверное, его растащили по всему лесу.
Эми вытерла глаза рукавом.
— Мне так страшно, Ким.
Я дотронулась до ее плеча:
— Это нормально. Все будет хорошо.
— Я просто умираю от страха. Кто знает, кого этот психопат выберет в следующий раз? Даже если миссис Блэкли действительно убила Дерека, убийца Дакоты еще на воле. Это ужасно. Дело не в грабеже, который кончился кровью. Это работа гребаного маньяка.
В этот момент я поняла, насколько отдалилась от прочих людей. Они считали мои действия извращениями какого-то отброса. Видели в них психопатию. Конечно, я осознавала, что убийства — это преступления, но не чувствовала, что хоть в чем-то поступаю неправильно.Кромсать друзей было приятно, но не безумней, чем с ними тусить.Свихнулась ли я окончательно? Захлебнулась ли своей одержимостью проведя слишком много времени одна, читая
