— Моя подруга Энни, — пробормотала Кэрол. — Если Марго он убил, чтобы защитить себя, то убивать Энни у него не было повода. Они были знакомы… А вы говорили, что преступник всегда выбирал случайную жертву.
— Совпадения — тоже дело случая, — ответил Миллер. — Представьте, вечером Томми выходит в поисках очередной жертвы. Выбор его падает на университет, где работает Энни. И так выходит, что именно она попадается ему под руку. Не бывает правил без исключений. Может быть, Энни и была таким исключением. Возможно и то, что он таил на нее злобу за что-то и, увидев у университета, не смог удержаться…
«Нет. Энни никогда не делала ему зла. Это была не месть, а простое совпадение», — решила Кэрол и тут же удивилась себе самой. Мысль о том, что Томми — убийца, уже не вызывала в ней прежнего негодования, она лишь сомневалась, что Томми убивал из мести.
Кэрол показалось, что она сходит с ума. Господи! О чем она думает?! Действительно, какая разница — как, когда, почему и сколько раз ее брат совершал убийства! Томми и есть «лесной убийца» — все остальное не имеет значения!
Нечеловеческий вопль сорвался с ее губ. Чтобы заглушить его, она уткнулась носом в подушку. Почувствовав, как рука Пола осторожно легла на ее плечо, она дернулась, как будто коснулась раскаленного железа.
— Не прикасайся ко мне! — бешено сверкая глазами, закричала она, вскочив с кушетки. — Ты не лучше его! Ты тоже не открываешь своего настоящего лица!
— У меня масса причин для этого. — Он ласково покачал головой, как будто успокаивал капризного ребенка.
— Кэрол, мне нужна ваша помощь. Я приехал сюда за Томми. У меня уже вошло в привычку регулярно наведываться сюда. Я был здесь вчера, видел эти книги. Да, он готовился к тесту. Есть доказательства, необходимые, чтобы арестовать его. Поэтому я здесь. Кэрол, если вы знаете, где он, скажите, не тяните. Вы сюда приехали, чтобы с ним встретиться, да? Пожалуйста, Кэрол!
— Я ничего вам не скажу, — холодно ответила она. — Ничего! Пока не услышу вашу чертову исповедь. Я хочу знать, почему вы постоянно обманываете меня? Кто или что вас принуждает? Вот что я хочу понять! Я бы хотела верить вам, даже поверила, но вы продолжали лгать. Почему, Пол? Объясните!
Наступила долгая пауза. Когда он наконец заговорил, Кэрол удивленно вскинула брови — так необычен был его тихий голос.
— Вы правы. Может быть, все сложилось бы иначе, если бы во мне самом не сидел тяжкий грех. Я знал о нем еще задолго до того, как начал искать «лесного убийцу». И я прекрасно понимаю, как трудно поверить, что близкий тебе человек мог совершить такое… стать таким зверем. — Миллер нервно ходил по комнате. — Я был уверен с самого начала, что это Томми! — Он посмотрел ей прямо в глаза. — Когда мы с вами познакомились, я занимался этим делом уже пять лет. Я начинал, когда было всего около десятка жертв и по почерку было видно, что работает убийца-маньяк. Я провел предварительное расследование. Из двух десятков подозреваемых осталось трое или четверо. У меня собачий нюх, я чувствовал, что это Томми, но доказательств не было. Ваш брат всегда выходил сухим из воды, потому-то я и сомневался, что моя версия верна, приходилось прорабатывать другие. Не мог же я постоянно следить за Томми. Время шло, а результатов не было. Я решил, что пора действовать решительно, поэтому я и подошел к вам, подумал, что если убийца — Томми, то с вашей помощью я смогу вывести его на чистую воду. Понятно: ничего бы не вышло, если бы я просто подошел к вам и объяснил, что подозреваю вашего брата. Помните, я как-то осторожно обмолвился, что ваш брат, — один из многих подозреваемых. Вы ответили, что это недоразумение. Поэтому я осторожно начал готовить вас к неизбежному, я хотел, чтобы вы увидели своего брата в новом, неожиданном для вас свете, мне нужно было заставить вас сомневаться во всем; и даже в таких вещах, которые, казалось, незыблемы. Я хотел окружить вас загадками, которые вы не в силах разгадать…
— Мой рисунок! — Кэрол осенило. — Вы проникли в мою квартиру и стерли рисунок!
— Да. Я хотел, чтобы вы чувствовали себя неуверенно, разделяли мои опасения и знали, что я понимаю и сочувствую вам. Именно поэтому я выдумал историю о том, что моя дочь была одной из жертв маньяка. Я хотел дать вам понять, что я страдаю так же, как и вы, что и меня не обошло стороной это дело. То, что Сьюзан — моя дочь, оправдывало меня в ваших глазах, снимало все подозрения, ведь так?
— Все началось с книги. Да, книга ее детства… Выбор удачный! Как тут не посочувствуешь вашему горю? — Кэрол была ошеломлена жестокостью его плана.
— Да. Книга Сьюзан.
— А кто такой мистер Ламли?
— Старый друг. Мы раньше работали вместе.
— В разведке? — Она все время пыталась понять, где граница между правдой и ложью; чему можно верить?
— Да, очень давно. Мы с Джорджем вместе служили в военной разведке. — Пол остановился рядом с нею. — Я знал, что рано или поздно вы захотите что-то выяснить обо мне, поэтому прикрепил ярлычок на обороте книги. Так вы оказались у Джорджа. Он помогал мне, потому что знал, как важно для меня найти этого преступника?
Кэрол почувствовала, что Пол опять что-то не договаривает. Обманщик! Он что же, хочет сказать, что здесь замешана и военная разведка?
Но Миллер, казалось, не обращал внимание на ее недоверчивость.
— Может, это и покажется вам странным и нелепым, но иногда человека невозможно убедить в том, что он неправ до тех пор, пока не предоставится ему возможность во всем разобраться самому. Вы что же думаете: увидели его книги на чердаке и сразу все поняли? Нет! Вы долго и трудно шли к этому. Только сейчас вы готовы согласиться, что вот уже много лет ваше представление о Томми было другим. Я помог вам понять это, вы получили хороший урок. Я, как и Томми, не тот человек, за которого себя выдавал.
— Теперь с Томми все ясно! Но вы для меня все еще загадка, вы что-то недоговариваете! Вы сказали, что ваш армейский друг помогает вам потому, что знает, как важно для вас закончить это дело. Что это значит?
Гримаса боли исказила лицо Миллера. Кэрол схватила его за плечи и с силой оттолкнула от себя.
— Скажите, скажите мне! Имею я право знать?
Он кивнул головой, как бы подчиняясь неизбежному, потом взял ее за руки и усадил обратно на софу. Странно, но она не чувствовала страха, она верила ему, верила, что сейчас он скажет правду.
Миллер прошелся по комнате, то и дело приглаживая свои светлые волосы. Несколько раз его взгляд останавливался на Кэрол, но было заметно, что она не существует для него, он с головой ушел в воспоминания. Иногда он жестикулировал руками, споря с невидимым собеседником или про себя проговаривая то, что собирался сказать Кэрол.
— Я служил тогда в Германии. Было начало шестидесятых… Помните, все эти дебаты вокруг Берлинской Стены… Я решил обосноваться в Берлине, встретил прекрасную девушку, мы поженились, родился ребенок. В семьдесят первом мы решили уехать из Берлина. Ханна, моя жена, всегда мечтала жить в Америке. Когда мы приехали в Штаты, мне пришлось уйти в отставку, потому что оклад майора не позволял вести ту жизнь, которая нам с Ханной нравилась. Я открыл свое сыскное агентство. С самого начала дела пошли в гору; у нас с Ханной было все… Сын, Гарри, рос в достатке, он привык ни в чем не испытывать нужды. Футбольная звезда в школе, вечеринки, яхта, девочки. Но при всем при том он каждый год умудрялся сдавать четыре экзамена из пяти на отлично! Он знал и умел все!.. Все! — Пол перешел почти на шепот. — По окончании он изъявил желание пойти в армию, в разведку, если повезет — в Германию. Приключений захотелось! Что ж, он был хорошо подготовлен.
Ему было одиннадцать, когда мы уехали из-Германии, так что язык он знал прекрасно. Конечно, мы хотели, чтобы сын избрал себе другое поприще для карьеры. Ну что ж! Мешать ему не стали. Он завербовался на четыре года, скрипя зубами прошел начальный курс обучения и через год получил назначение, которое хотел. В военный контингент США в Германии. Прослужил еще два года… Казалось, был очень доволен. И с самого начала до тех пор, пока его не задержали, — Миллер опять повернулся к Кэрол, — Гарри, мой сын, мой единственный сын, был убийцей. Убивал женщин, с которыми знакомился в увольнениях или очаровывал во время отпусков. Иногда за целых двести миль от базы. Двоих убил в первый год, шестерых — во второй и восьмерых — в третий.
«Это он взял из газет, — подумала Кэрол. — Целый ящик у него дома! Газеты из Германии!» Она пристально вглядывалась в него, но лица было не разглядеть. Она видела лишь темный силуэт на фоне залитого солнцем окна. Но по дрожащему и хриплому голосу можно было понять, как трудно ему держать себя в руках.
— Конечно, мы так ничего и не узнали об этом, то есть даже из новостей в газетах. Ничего! Об этом не было ни слова! Да… потом нам сказали, что будет что-то в журнале «Ньюсуик», про то, как немцы пытаются разобраться в этом безнадежном деле. Но в то время… в прессе ничего не было. Домой он писал обычные письма, такие же вам, наверное, брат писал. Получил новое звание… Побывал в новых городах… Впоследствии эти города можно было увязать с жертвами. Но это только потом! Мы же ничего не знали. Тем временем все катилось дальше и дальше… Как я и говорил вам… это всегда происходит в подобных случаях. На четвертый год он только за десять месяцев совершил двенадцать убийств. А потом… — Миллер помолчал и расправил плечи — движение, странным образом похожее на то, как солдат в строю выполняет команду «смирно», готовый выслушать поощрение или получить наряд вне очереди. Продолжая, он уже быстрее выговаривал слова:
