Синди рассмеялась и приступила к рассказу:
— Я тут случайно подслушала беседу парочки адвокатов… Да нет же, говорю вам, случайно! В лифте вместе ехали… Так вот, это дело так раззадорило мое любопытство, — сказала она, забавно подражая львиному рыку, — что я решила порыться дальше.
— Болтун — находка для шпиона, — прокомментировала я, не забывая подливать всем в стаканы.
— И мой любимый сорт людей, — добавила Синди, наваливаясь грудью на стол и заговорщицки понижая голос. — Словом, суть вот в чем. Похоже, готовится иск против одной из крупнейших городских больниц. Что-то такое про врачебную ошибку. — Синди отпила глоток. — Пару лет подряд наблюдается странная картина: люди попадают в реанимацию, их успешно откачивают, а потом — если верить тому, что я услышала между вестибюлем и четвертым этажом, — кое-кто из них через несколько дней умирает. Из-за неверно выписанных лекарств!
Я вскинула на Синди глаза. В груди что-то то ли сжалось, то ли, наоборот, начало расти, но я надеялась, что это ощущение исчезнет по ходу рассказа.
— Есть такая Морин О'Мара, новомодная адвокатская суперзвезда, так вот ее и наняли атаковать больницу от имени группы пострадавших семейств, — продолжала Синди.
— Что за больница? — спросила я. — Название знаешь?
— Ясное дело! Муниципальный госпиталь Сан-Франциско.
По соседству простонала Клэр:
— О нет!
А у меня в груди расплылось грибовидное облако.
— Послушайте, — медленно произнесла я, — мы с Юки только что целую ночь провели там, держась за руки. Вчера днем ее мать доставили к ним в реанимацию.
— Так. Давайте не будем заводиться раньше времени, — спокойно сказала Синди. — Больница громадная, там всякой твари по паре. Впрочем, пока что на мушке только один тип, некий Гарза. Судя по всему, инцидент по большей части касается тех, кого оформляли именно в его смену.
— Боже мой… — прошептала я. От скачка давления у меня даже макушка нагрелась. — Это же он! Я сама его видела! Тот самый доктор, который принимал мать Юки!
И волосы на затылке у меня зашевелились. Потому что кто-то подошел сзади и, пощекотав шелковистой прядью, нагнулся поцеловать меня в щеку.
— Вы про меня? — спросила Юки. — Или мне почудилось? — Она скользнула за стол рядом с Синди. — Что я пропустила?
— Да вот, Синди репортаж готовит…
— Юки, ты только не волнуйся. Боюсь, нам надо тебе кое-что сообщить, — добавила Клэр.
Вопросительные знаки так и светились в глазах Юки, хотя Синди вдруг заупрямилась делиться сенсацией.
— Ну мне-то можно верить! — взмолилась Юки. — Уж я-то знаю, что такое конфиденциальность!
— Дане в этом дело… — продолжала ломаться Синди. Подошла Лоретта, поприветствовала Юки и разгрузила на стол целый поднос поджаренных куриных крылышек и копченых ребрышек в остром соусе. На раскрутку Синди ушло еще несколько холостых оборотов под смазку «Маргаритой», однако вскоре наша журналистка уже пересказывала подслушанную новость насчет Морин О'Мара и ее планов против муниципального госпиталя.
— Да я в принципе давно уже в курсе, — спокойно пожала плечами Юки, когда Синди закончила свой рассказ. — О'Мара почти год собирает материалы.
— Да-а? — разочарованно, чуть ли не обиженно протянула Синди. — Серьезно? Брось, откуда ты знаешь?
— Есть у меня одна подруга, — хитро прищурилась Юки, — ассоциированный партнер в «Фридмане, Баннионе и О'Мара». Она мне все и рассказала. А вы знаете, сколько труда вбухали в это дело? Тонну человеко-часов! Совершенно жуткий объем документов, которые надо перелопатить. Орды технического медперсонала, который надо опросить… Помяните мои слова, не процесс будет, а сказка. — Юки перевела дыхание. — О'Мара никогда не проигрывала. Она им так задницу надерет!
— Нет людей, которые не знают поражений, — поделилась жизненным опытом Клэр.
— Верно, конечно, но Морин О'Мара страшно привередливая: она берется только за те дела, в которых уверена абсолютно.
«Возможно, до Юки еще не вполне дошло», — подумала я. Придется говорить открытым текстом.
— Юки, не беспокоишься, что твоя мама сейчас там лежит?
— А, ерунда! Если какая-то О'Мара планирует процесс, это еще не значит, что больница насквозь виновата. И вообще, знаете кредо адвокатов? «Подать в суд может кто угодно, на кого угодно и за что угодно». Вот так-то… Да нет, девчонки, серьезно, — продолжала Юки в своем обычном пулеметном режиме, — я и сама там лежала пару лет назад, с аппендицитом. Великолепный хирург, да и обслуживание по первому разряду до самой выписки.
— Ну и… как она сейчас? — поинтересовалась Клэр.
— Ничего, совсем даже неплохо, — сказала Юки. И через миг расхохоталась. — А знаете, как я это поняла? Она попыталась познакомить меня с местным кардиологом! Лысый, сорокалетний, с крошечными руками и запахом изо рта. У-у!
И под наш одобрительный смех Юки принялась подражать повадкам своей матери. Это у нее получалось так ловко, что Кэйко словно оказалась среди нас.
— Я ей говорю: «Мама, прекрати, такой бульдог не для меня». А она: «Юки, дело не в красоте. Доктор Пирс — славный человек. Добрый человек. А красота годится только на журнальные обложки!»
— Колись, давай, когда у вас свидание? — выдала Клэр под очередной взрыв смеха.
Юки затрясла головой:
— В смысле, когда он собирается об этом попросить? То есть когда именно моя мать схватит его мобильник и от его же имени наберет мой номер?
Мы разошлись настолько, что музыкантам пришлось даже поднять громкость на усилителе, чтобы перекрыть бурное веселье. Минут через двадцать Юки покинула наш столик, не прикоснувшись к кофе и шоколадным пирожным, оправдавшись тем, что надо еще успеть к Кэйко, пока не закончились часы для посещения.
Несмотря на привычную скорострельность в разговоре и прежнее чувство юмора, в карих глазах подруги я прочла тревогу, когда Юки пожелала нам всем доброй ночи.
В висках Морин ощутимо бился пульс. Чудеса! А впрочем, она уже с утра на взводе. Потянув на себя одну из массивных стеклометаллических дверей, О'Мара вошла в прохладный серый вестибюль судебного здания, что расположено в комплексе Сивик-центра.
«Гр-рррр! Прочь с дороги!»
Сегодня ее день, сегодня она здесь хозяйка!
О'Мара передала сумочку охраннику, тот сунул ее в рентген-машину и принялся изучать содержимое, пока сама владелица проходила через рамку металлодетектора. Удовлетворившись, охранник с поклоном вернул ей безотказный, счастливый талисман марки «Луи Виттон» за семь сотен и улыбнулся:
— Удачи, мисс О'Мара.
— Спасибо, Кевин.
Она продемонстрировала охраннику свои скрещенные пальцы и направилась сквозь жужжащую толпу к лифтовому холлу. На ходу ей вспомнилось, как надутые партнеры-всезнайки пытались отговорить ее («Да вы с ума сошли! Забудьте даже думать!») от атаки гигантского, прекрасно защищенного госпиталя, от попытки связать воедино два десятка индивидуальных случаев в единый колоссальный иск о врачебной ошибке.
Этот шанс упустить нельзя. Уж слишком он заманчив.
Ведь как все получилось? В один прекрасный день явился первый клиент, за ним пришел второй, третий — и тут она подметила среди них нечто общее. Импульс нарастал, людей появлялось все больше, пока, наконец, в глазах тех, кто точил серьезный зуб на муниципальный госпиталь, О'Мара не превратилась в специалиста по борьбе с этим осиным гнездом халатности и недобросовестности.
Сбор разрозненных исков воедино можно уподобить загону диких лошадей в общий табун, причем это упражнение выполняется стоя на мотоцикле при одновременном жонглировании шарами для боулинга. Но она справилась.
На протяжении последних четырнадцати месяцев она преодолевала джунгли и топи поиска улик, снятия показаний, организации допросов семидесяти двух свидетелей: экспертов от медицины, бывших и нынешних сотрудников больницы, ее клиентов из состава семей двадцати покойных пациентов, — и наконец все собранные факты удалось-таки привести к общему знаменателю.
У О'Мара имелась и своя, личная, причина для столь самоотверженного, фанатичного упорства, хотя, конечно, никого не касается, почему именно она вкладывает в это дело свою душу и любовь.
Она из первых рук доподлинно знала, какую боль испытывают ее клиенты.
Наступило время вынести страдания на суд и убедить жюри присяжных.
Если это удастся, то больница тоже испытает боль, причем в единственном чувствительном для себя месте: собственном кошельке, вывернутом наизнанку в уплату исполинской компенсации, тех самых миллионов, на которые столь заслуженно рассчитывает ее клиентура…
