было так мило.
— Ладно, — сказала я, возвращаясь к Эштону. — На чем мы остановились?
Свободной рукой я сжала его обмякший член.
— Что ты делаешь? — спросил он, когда я стала ему дрочить.
— Эми посмотрит, как я тебя трахну.
— Нет...
Я подняла пистолет так, что дуло оказалось в дюйме от его лица:
— Выбор за тобой: или ты суешь в меня член, или я сую пушку тебе в рот.
Он задрожал.
— Я не могу... так...
— Лучше постарайся.
— Мне слишком страшно!
Лицо Эштона искривилось, когда он это сказал. Ему было неприятно признавать свою слабость, мужское эго противилось этому даже в самый темный час. Я толкнула его на матрас, хихикая, когда в глазах футбольной звезды заблестели слезы. Все спортсмены одинаковые: сильные парни снаружи и маленькие напуганные мальчики внутри.
— Я тебе помогу, — сказала я.
Взяла его тряпочку в рот и начала отсасывать. Слышала, как Эштон всхлипывает, пытаясь не расплакаться. Он изо всех сил старался забыть, что происходит, и просто наслаждаться минетом — от этого ведь зависела его жизнь. Потребовалось время, но он меня удивил: член затвердел во рту. Эштон победил страх, чтобы спастись. Я оседлала его — села лицом к Эми, чтобы видеть подружку, когда стану трахать ее парня. Его член пронзил меня, вошел глубоко. Я затряслась от похоти, сгорая в незримом огне. Скрипела зубами, вколачивая в себя Эштона — бедра ходили, к коже прилила кровь. Все это время я смотрела на Эми, наслаждаясь страданием в ее глазах. Боль сочилась из каждой ее поры, она обмякла, как грязная, рваная тряпичная кукла. Член сделался больше. Он готов был кончить. Оргазм Эштона вознес меня на вершину, и я сжала его, словно в тисках. Голова кружилась от сладостных мук. Ноздри трепетали от запахов пота, крови и моих собственных выделений. Меня пронзила дрожь, я заглотила любовника одним долгим движением и в момент общего оргазма выстрелила лучшей подруге в живот.
Разверзся ад.
Фонтан крови вырвался из живота Эми, она содрогнулась, замычала, забулькала, а Эштон начал орать. Я слезла с него, вытерлась одеялом и соскочила на пол. Стены и потолок приближались и расходились, снова и снова, пульсировали, как огромное сердце. Крики моих пленников носились по комнате, словно вой привидений в проклятом замке. Подняв голову, я каким-то образом посмотрела сквозь крышу — в летнем прозрачном небе вихрем перьев кружили стервятники, голодные, как траходемон. Звереныш бился в истерике, наполняя меня черным светом.
Эштон вскочил с кровати и бросился к двери, но не успел повернуть ручку. Он звал на помощь, и я выстрелила ему в колено. Коленная чашечка разлетелась, бедняга рухнул на пол. Я подошла к нему. Тело горело и подрагивало, словно меня кололи иголками. Я взяла лейку с прикроватного столика. Обычно поливала ей клумбы, но сегодня наполнила смесью кипятка и щелочи. Эштон валялся на боку. Я наступила ему на плечо, чтобы перевернуть и, держа лейку в вытянутой руке, облила его лицо щелочью. Эштон визжал и катался по полу, пока эта гадость разъедала его плоть. Я вылила еще немного на грудь, живот и член, растворяя кожу. Когда лейка опустела, я аккуратно вернула ее на место и выстрелила Эштону в лицо, чтобы заткнулся. Попала прямо в нос — из огромной круглой дыры, как из крана, хлынула кровь.
Эми была еще жива, но невероятно мучилась. Извивалась в веревках, если хватало сил, но в основном мычала и подергивалась, как разрезанный червь. Отложив пистолет, я взяла охотничий нож. Лезвие — тридцать дюймов в длину и четыре в ширину прекрасно подходило для свежевания. Я сунула копчик в пулевое отверстие на животе, протолкнула и повернула внутри, чтобы его расширить. Эми завизжала и задергалась — от этого рана стала еще кошмарней. Нож выскользнул наружу. Я вскинула его над головой и ударила Эми в грудь — сначала в одну, потом в другую. Лезвие заметалось, погружаясь в тело и снова выныривая. Озверев, я била ее по плечам и рукам, так что нож кромсал плоть и скрежетал о кости. Я изрубила ее ляжки на куски. Перехватила нож и всадила ей в живот так глубоко, как только смогла. Вгрызалась в свежие раны, отрывая клыками полоски плоти, жрала ее еще живую. Кровь текла из носа и рта Эми, сочилась сквозь кляп, тело содрогалось. Наверное, я ударила ее раз тридцать. Когда голова Эми запрокинулась, я вонзила нож ей в горло и медленно повернула, а потом вела вбок, пока не перерезала артерию. Припала к горячей струе и утолила жажду.
Отойдя от своих жертв, я расхохоталась. Уронила нож и сложилась вдвое. Смеялась до слез. Успокоившись, подошла к камере и выключила запись. Времени было мало. Соседи могли услышать выстрелы или крики. Я унесла камеру в кабинет и скопировала видео на компьютер, порадовавшись отличной картинке. Загрузила ролик на порносайт, ютьюб и фейсбук под названием «Реальный снафф». Добавила старое видео с Эми и Эштоном на все три сайта вместе с фотками Кейтлин, на сей раз не скрывая имен. Записала свой снафф на ди-ви-ди вместе с трахом Эми. Пока шла запись, вытерлась полотенцем — так, что на мне почти не осталось крови. Надела джинсы, белую блузку и ботинки. Опустошила спортивную сумку. Положила в нее три полных магазина и несколько вещей из гаража, инструменты для связывания и пыток. Хотела подготовиться к веселью. Взяла мачете и строительный пистолет с полной обоймой гвоздей, несколько цепей, замок, провода, веревку и пару канцелярских ножей. Еще положила в сумку контейнер с лентой кишок Дакоты. Охотничий нож в ножнах я нацепила на ремень и вскоре была готова, как и фильм. Фломастером вывела на диске «Смерть вашей маленькой шлюшки».
Сунула его в пластиковый конверт, надписала адрес, тоже убрала в сумку и повесила ее на плечо.
Взяла пистолет и в последний раз вышла из дома.
***
Вырулив с подъездной дорожки, я резко повернула и поцарапала пикап Эштона. Услышала сирены, задумалась, не за мной ли это, и, вместо того чтобы испугаться, развеселилась. Волна восторга поднялась из глубин тела, наполнила меня радостью и покоем. Траходемон грыз живот, как ребенок пустышку, но мне было так хорошо, что я не обращала на это внимания. Я снова смеялась. Слезы счастья катились по щекам, и я включила белый шум на полную громкость — призрачные голоса, воспевавшие и
