Он не подозревал, что за ним наблюдают из окна одного из домов. Это был Анвар.
– Ты будешь звонить им? – спросил Флинт.
– Не знаю. Нет, – отозвался Анвар, – я и так слишком старался им помочь. Пусть сами поработают для разнообразия.
Полицейских машин не было, и вообще никаких. Странно для середины рабочей недели. Места на стоянке и около магазинов свободны. Джереми постоял у двери для квартирантов и решил пройти через магазин. Он сразу все поймет, если Инес закричит при виде него.
Она оторвалась от бухгалтерской книги и не очень дружелюбно сказала:
– Ой, здравствуйте.
За этим последовала усмешка дурака в рабочем халате.
– Ага, доброе утро, мистер Квик. А вы странный тип. Было время, когда вы каждый день спешили увидеться с боссом в офисе.
Это не требовало ответа. Джереми попытался взять себя в руки.
– Меня, случайно, никто не спрашивал?
– Кажется, нет, – ответила Инес. – У вас же есть свой домофон. Ах да, полицейский Зулуета хотел знать, дома ли вы. А я и не знала, мне показалось, что это не срочно.
Да уж, не срочно. Он сдержанно поблагодарил ее и пошел к себе.
В соседней квартире на всю мощь включили Рахманинова. Джереми показалось, что дверь от грохота ходит ходуном. Телефон в его квартире молчал, но при взгляде на аппарат Джереми показалось, что он только что долго звонил, очень долго. Возможно, стоило установить автоответчик, правда, раньше нужды в нем не было, а теперь зачем? Слушать записанный на пленку голос Криппена?
В саду на крыше зацвела первая роза, названия которой Джереми не помнил. Цвет у нее неопределенный, бледно-розовый, зато аромат, как обещали в каталоге, должен был быть изысканным: запах спелых апельсинов, жасмина и мускатного ореха. Джереми наклонился к цветку, почти коснувшись носом бутона. Да, запах правда такой. Последняя роза в его жизни. Телефон все молчал, в дверь тоже не звонили. Единственным звуком была идущая снизу музыка. Вероятно, Зулуета просто хотел спросить, не заметил ли Джереми чего-нибудь подозрительного вчера ночью. Мальчишка мог испугаться и отказаться опознавать его. Ведь мало ли как Джереми мог отомстить, если полицейские, к примеру, не наберут достаточно доказательств, чтобы арестовать его. Тогда Джереми, оставшись на свободе, отомстит и парню, и его девчонке.
– Я ведь опасный человек, – вслух произнес Джереми и добавил, стараясь говорить на «их» манер: – Так что не суйтесь ко мне.
Но голос его вдруг ослаб и задрожал. В нем звучали его истинные чувства, и Джереми сказал, задыхаясь:
– У меня была поганая жизнь.
Он вернулся в комнату, оставив французские окна открытыми, хотя было холодно и дождь усилился. В спальне он снял мокрые брюки и куртку, надел непривычную для него одежду: свитер и джинсы. Шел уже первый час. Пора выпить немного джина с тоником. Чуть побольше джина, кубик льда и ломтик лимона. Он как раз резал лимон, когда зазвонил телефон. Он не поранился только потому, что руки у него застыли в одном положении.
Отвечать или нет? Если он не ответит, они перезвонят позже. А могут позвонить Инес, и она скажет, что он дома. Лучше бы он не заходил в магазин, но уже поздно об этом думать. На девятом звонке он снял трубку и произнес: «Алло». На том конце отключились. Все стало ясно. Они сейчас придут. Если выедут немедленно, то возьмут его в течение нескольких минут. Нужно срочно решать, что делать. Решать, решать… Инес в магазине, и с ней этот дурак. Жаль, что азиатки нет, заболела или уволилась. Осталась одна женщина, которая и послужит его цели. Он взял пистолет и стал спускаться по лестнице. С каждым шагом Рахманинов звучал все громче. Она прибавил звук, вероятно, думая, что если он хлопнул дверью, значит, снова уходит. Придется ей помучиться.
Он забарабанил в дверь кулаками, догадываясь, что она подумает, будто он пришел жаловаться. Он еще раз постучал и пнул дверь ногой. Музыку сделали потише. Людмила ответила одним из своих самых неприятных картавых акцентов.
– Что случилось?
– Откройте, пожалуйста. Это Джереми Квик.
Она открыла дверь очень медленно, и он мгновенно сунул ногу внутрь и показал ей пистолет. Она поднесла одну руку к лицу, вздохнула и захныкала. Она была в розовом пеньюаре с рюшами и большим бантом на талии. Ее седеющие светлые волосы неопрятно собраны на макушке детской заколкой.
– Вперед, поднимайся наверх.
Людмила тряслась как осиновый лист. В таком состоянии и в домашних туфлях на платформе ей трудно было подниматься по лестнице. Джереми подталкивал ее сзади. Она спотыкалась и хныкала, но добралась, грохнувшись на пол через порог, когда он открыл дверь своей квартиры.
Он оставил ее на полу, подошел к одному из окон и выглянул наружу. Услышал сирену, но не смог определить, полицейскую или «скорой помощи». Безошибочно можно было отличить только блеяние пожарной машины, заканчивающееся предостерегающим воем. Он прислушался. Сирена стихла. Он повернулся, снова навел на Людмилу пистолет. Она поползла вперед и взобралась на кресло. В нем она почувствовала себя более уверенно.
– Можно сигарету? – спросила она.
– Бери. Но не забывай, что пистолет заряжен. Я воспользуюсь им, если понадобится. Моя жизнь мне уже безразлична, а твоя – тем более.
Он прикурил сигарету и протянул ей. Если бы он позволил ей воспользоваться собственной зажигалкой, то бог знает, что бы она сделала. Могла даже ковер поджечь. Она затянулась и поинтересовалась:
– Это зажигалка той девушки? Той, которая была задушена?
Ему захотелось улыбнуться, но мышцы лица не послушались.
– Значит, ты ее задушил. Ты Ротвейлер?
Как же он ненавидел это слово! Он стал зачем-то оправдываться, зная, что выглядит при этом слабохарактерным.
– Я никого не кусал. В газетах что угодно напишут.
Он услышал гул приближающихся машин.
Хлопнула дверь. Джереми замер на месте. Людмила, роняя пепел с сигареты на ковер, молча смотрела на Джереми.
Обретя наконец способность двигаться, он вернулся к окну. На противоположной стороне улицы стояла машина Зулуеты. За ней еще одна, в которой сидели двое мужчин. Из нее вышел Криппен с человеком, которого, кажется, звали Оснабрук. Джереми распахнул окно, и стук рамы заставил Криппена посмотреть вверх.
Их глаза встретились.
– Мы поднимаемся, Квик. Нам есть что вам сказать, и думаем, у вас тоже кое-что для нас имеется.
Джереми оглянулся на Людмилу и прокричал:
– Мне с вами не о чем разговаривать, и я не Квик. Меня зовут Александр Гиббонс. Я вооружен, и здесь со мной миссис…
– Перфект! – выкрикнула Людмила достаточно громко, чтобы Криппен услышал.
– Миссис Перфект здесь. Вы слышали ее голос. Хотите на нее посмотреть?
Он не стал ждать ответа, а вытянул Людмилу из кресла, приставив пистолет к ее спине, и толкнул к окну. Криппен вошел в магазин, Оснабрук за ним. Направив пистолет на Людмилу, Джереми принес к окну стул и приказал ей сесть так, чтобы ее было видно с улицы. Теперь там появились еще четыре полицейских в форме. Они тоже вошли в магазин, из которого выскочил Фредди Перфект с криками: «Людо, Людо!»
Людмила послала ему воздушный поцелуй. Джереми это не понравилось. Ее поведение превращало серьезную ситуацию в какой-то фарс. Джереми протиснулся вперед и, прижимая пистолет к ее шее, закричал:
– Скажи ей, чтобы вела себя прилично. Я убью ее, если понадобится. Мне легко это сделать.
Людмила опять затряслась. Он почувствовал, как эта дрожь отдает ему в руку.
– Прекрати, – велел он ей.
Криппен и Зулуета вышли на улицу, а с ними один из людей в форме. Как только он заговорил, Джереми понял, кто это такой. Полицейский-психолог. Неужели они надеются, что такие способны заставить преступника не делать глупостей и сдаться.
– Отпустите миссис Перфект, Квик. Не в ваших интересах держать ее там и терроризировать. Это ведь все равно бессмысленно, не правда ли? Отпустите ее, позвольте ей выйти за дверь, а мы поднимемся и встретим ее. Мы не станем даже пытаться попасть в вашу квартиру. Это я гарантирую.
– В таком случае, – сказал Джереми, – как вы собираетесь меня заполучить?
– Когда вы поймете, что действуете бессмысленно, то сами догадаетесь. Так ведь? Вы только вредите самому себе, это ни к чему хорошему не приведет.
– Я навсегда останусь здесь, в этой квартире.
– Отдайте мне пистолет, Квик. Разрядите его и выбросьте в окно.
– Вы что, шутите? И меня зовут не Квик. Я им никогда не был.
На его замечание не отреагировали.
– Я хочу посмотреть, как вы разряжаете пистолет. Вы ведь еще ничего плохого не сделали. Ничего не доказано. Вас ни в чем не обвинили. Подозрение может оказаться ложным, это случается. Выбросьте пистолет, прежде чем вы решитесь на что-то незаконное.
Зазвонил телефон. Скорее всего, звонили из магазина Инес. Он дотянулся до него, не отрывая пистолета от позвоночника Людмилы.
