— Сэр, звонила Никола Слейд. Уже несколько раз. Она хотела поговорить с Сэм. Очень настаивала на разговоре с ней.
— Так в чем же дело? Пусть поговорит.
На другом конце повисла пауза.
— Сэм уже ушла домой. Чуть раньше.
Тарталья почувствовал, что Дикенсон чего-то не договаривает:
— О чем Никола хотела сообщить, не знаешь?
— Мне она не пожелала сказать. Только твердила, что ей обязательно нужна Донован.
— Куда, черт возьми, подевалась Сэм?
Новая пауза. Наконец Дикенсон выдавила:
— У нее свидание. — Опять секундное замешательство, и она добавила в оправдание: — Ведь не запрещено иметь личную жизнь, верно?
Свидание? Вот это новость! Последнее время Донован только и стонала, что привлекательного мужчину днем с огнем не сыщешь.
— Само собой, не запрещено. Только как-то очень не вовремя. У нас самый разгар расследования.
Тарталья и самому себе не решился бы ответить, на что так злится: на то, что роман Сэм нанесет ущерб расследованию, или на то, что она бегает на свидания к какому-то парню, а он, Тарталья, даже об этом не знает! Обычно Сэм выбалтывала ему все подробности и порой, случалось, просила у него совета. Почему же на этот раз она ни словом не обмолвилась? Возможностей пооткровенничать было хоть отбавляй.
— Сейчас у нас личное время, разве не так? — огрызнулась Дикенсон, стараясь оправдать Донован.
— Да ради бога! — раздраженно бросил Тарталья.
Ничего он не выиграет, настраивая против себя Дикенсон, добьется только, что вся женская часть отдела пойдет против него войной за то, что он попытался помешать одной из их племени малость оттянуться. Хорошо. Он все выскажет Сэм утром.
— Дай-ка мне телефон Николы Слейд, перезвоню ей сам. — Записав номер, Марк положил трубку. Хотел было набрать номер Николы, как вдруг зажужжал его сотовый: вызывал Уайтмен.
— Сэр, мы кое-что тут накопали! Я на канале. Мы разыскали паб, куда заходила в тот вечер Иоланда! Один местный узнал ее фото! Говорит, она сидела в пабе, выпивала с каким-то мужчиной. Судя по описанию, тот очень похож на Тома!!! — Уайтмен глубоко вздохнул, стараясь успокоиться и собраться с мыслями.
Ага, теперь события начнут стремительно развиваться — Тарталья это нутром чувствовал. Так часто бывает: ждешь-ждешь автобуса, а когда, отчаявшись, соберешься уйти восвояси, автобусы начинают приходить один за другим! Вот на такой прорыв он и надеялся.
— Говори адрес, — бросил Тарталья, с трудом сдерживая возбуждение. — Сейчас подъеду!
Паб «Пес и кость» примостился в конце моста, окнами на Риджентс-канал, неподалеку от того места, где Тарталья дожидался Стил. В помещении было людно, в воздухе густо висели дым и запах пота, из динамиков на потолке оглушительно гремела музыка. Большинство посетителей, похоже, туристы, у стойки сбилась компания не то австралийцев, не то новозеландцев — по акценту Тарталья так и не вычислил. Судя по накалу веселья и общему виду, в пабе они находились давненько и опрокинули не одну кружку пива.
Уайтмена Тарталья обнаружил в дальнем углу, тот, примостившись на табурете, разговаривал с бугаем лет под сорок, с бритой головой, каждый дюйм его рук покрывали татуировки. С пинтой пива в руке, далеко выбросив перед собой ноги, бугай удобно развалился на подушках посередине просторного бархатного дивана с видом человека, который в пабе как дома. Тарталья прихватил табурет от другого стола и сел рядом с Уайтменом напротив здоровяка.
— Мистер Стэнсфилд был тут в тот вечер, — объяснил Уайтмен. — Он хорошо запомнил Иоланду и того парня.
— Ну. Так и есть, — подтвердил Стэнсфилд, отпил щедрый глоток пива и вытер рот тыльной стороной кисти. — Вот тут они и сидели. Где теперь я сижу. А я вон там стоял. Где сейчас Пол с Миком.
Стэнсфилд кивнул головой на двоих мужчин, похожих на него, как клоны, что стояли у автомата с сигаретами.
— Вы не помните, они вместе пришли? — спросил Уайтмен.
— В зале девчонка какое-то время сидела одна, а уж потом подвалил он. Пижон этот.
— Пижон? В каком смысле? — переспросил Тарталья.
— Строил из себя больно много. В таком прикиде — ну куда там!
— Лет тридцать-тридцать пять, короткие темные волосы, среднего роста и сложения… — прочитал Уайтмен из блокнота. — Похоже, наш парень.
— И говорил как по писаному.
— Вы с ним даже разговаривали? — удивился Уайтмен.
— Как раз хотел рассказать, когда пришел инспектор. — Стэнсфилд снова отхлебнул пива. — Они тут поболтали немножко. Он и та молодая девчонка.
— Много в пабе было народу? — перебил его Тарталья.
— Ну да, считай, полный зал.
— Почему же вы обратили на них внимание, да еще заметили, что они делают? Вы же стояли довольно далеко?
— Это вот, — ткнул Стэнсфилд большим пальцем в стол, — мое место, сэр. Мы с дружками завсегда тут сидим. Работаем мы через дорогу и заходим сюда почти каждый вечер. А тогда я зашел и увидел, что на моем месте молодая леди сидит, подумал про себя: о'кей, без проблем. Она ж не знает. Но на место на свое поглядывал, понимаете. Девчонка не показалась мне такой уж выпивохой, я и решил, она скоро слиняет. И тут нарисовался этот крендель, и они за моим столом устроились, гляжу, прочно. Языками чесать принялись. Правда, по большей части трепался он. И не раз подскакивал к стойке, выпивку ей покупал. Видать, напоить ее старался, сечете, об чем я? А когда я опять глянул, смотрю, а она удирает, вон через ту дверь. — Стэнсфилд мотнул головой в направлении одного из выходов и вздернул брови, почти не существующие. — И кто б стал винить ее за это, бедную девчонку?
— Значит, из паба она ушла одна? Без него?
— Ну да! Подхватила свою куртку и сумку да и дала деру, пока он застрял у стойки. Со смеху помрешь!
— За ней следом никто не вышел?
Стэнсфилд помотал головой:
— А потом вернулся от стойки этот перец и сидит себе, дожидается девчонку, дергается как на раскаленной сковородке. Я прям со смеху чуть не помер. Она ж возвращаться-то не собиралась, ага? Так что подгреб я сюда и уселся на ее место. А этот говорит: «Тут кое-кто сидит». Гонор-то из него так и прет! — Стэнсфилд насупился и вздернул подбородок, видимо стараясь изобразить «пижона» и его высокомерный тон. — А я ему в ответ: «Тебе, приятель, очки требуются, да посильнее. Нету тут никого, никто не сидит». Ему целая минута потребовалась, пока он просек что к чему. И нельзя сказать, чтоб он стал довольный такой, предовольный, когда до него доехало, что она слиняла.
— Он что-нибудь еще говорил?
С минуту Стэнсфилд усиленно думал, заодно прикончил пиво и с громким стуком опустил на стол пустую кружку — как точку поставил. Откашлялся, словно в горло ему что-то попало.
— Еще пинту? — улыбнулся Уайтмен.
— Не против, — кивнул Стэнсфилд, — особенно, если угощаешь ты, приятель. Куда как приятно содрать чего разок и со старины Билла.[6]
— И что же он сказал, мистер Стэнсфилд? — повторил вопрос Тарталья, когда Уайтмен ушел к стойке.
Стэнсфилд вольготно закинул мускулистые руки на спинку дивана, устраиваясь поудобнее:
— Выдал какую-то брехливую историйку насчет того, будто девушке стало плохо, что-то такое. Но ясно же как день, что на самом-то деле случилось. Не по душе ей пришелся этот гонористый козел, и все дела.
— Что произошло потом?
— Он тоже отвалил. Вылетел из бара. Молнией сиганул, да еще сальцем мазанутой.
— В какую сторону он направился?
— Без понятия, — покачал головой Стэнсфилд. — Тут Таня подрулила. Это моя птичка. И после того я уж ничего не помню, что было. — И он широко улыбнулся Тарталье, продемонстрировав несколько зияющих прорех в зубах.
— Нам нужно будет взять у вас, мистер Стэнсфилд, официальные показания. А также потребуется ваша помощь для составления фоторобота того человека. Надо думать, вы его неплохо разглядели.
— Без проблем. — Улыбка вдруг слиняла с его лица, Стэнсфилд нахмурился. — Эта девушка — та самая птичка, которую убили несколько дней назад на канале? Та самая, что сидела тут?
Тарталья кивнул.
— Вот ни хрена себе! И вы считаете, убил тот козел, которого я видал?
— Пока что, мистер Стэнсфилд, мы на ранней стадии расследования.
Стэнсфилд кинул на него понимающий взгляд и покрутил головой:
— Ну да! Дурите кого другого. — Он испустил тяжкий вздох, осматривая пятно от соуса у себя на майке, точно только что заметил его. — Я как только глянул на него, тут же просек, дурной он парень. Бедная девочка, вот что я скажу. — Он встретился взглядом с Тартальей. — Надеюсь, вы вздернете его, как только разыщете. Тюрьма для таких ублюдков слишком хороша.
— Вполне согласен, — кивнул Тарталья и поднялся.
А ведь Стэнсфилд не знает и половины Томовых подвигов.
— Ты всю жизнь прожил в Англии? — полюбопытствовала Донован.
